В кабинете Демьянова, кроме него самого, присутствовал еще один человек. Его представили как нотариуса. Катя не запомнила даже имени, так она была взвинчена. Нотариус явно чувствовал себя не в своей тарелке, ее отец был мрачен, а Демьянов просто светился удовлетворением, как кот, наевшийся сметаны.

– Екатерина Станиславовна, пожалуйста, ознакомьтесь с содержанием договора и поставьте свои подписи, – протянул ей бумаги нотариус. – Юристы составили договор максимально просто, но если вам что-нибудь непонятно, я объясню.

Катя взяла договор и попыталась сосредоточиться. Она боялась что-нибудь упустить.

– Я хочу, чтобы отец тоже прочитал договор, – сказала она, обращаясь к нотариусу. Демьянова она игнорировала с того самого момента, как вошла в кабинет.

– Конечно. Он может взять второй экземпляр. Андрей Константинович уже ознакомился с ним.

Нотариус протянул второй экземпляр договора отцу девушки. Папа ободряюще сжал ее руку и погрузился в чтение.

Согласно договору, между Катей и Демьяновым заключался брак сроком на пять лет, по истечении которых обе стороны имели право подать на развод. Кроме условий, указанных первоначально, были включены все требования Кати и несколько условий Демьянова. Ее будущий муж не имел права принуждать ее к физической близости, не мог претендовать на ее имущество, а в случае рождения детей, она имела право на равноправную опеку над ними. Катя должна была жить с Демьяновым на протяжении всего периода их брака, вне зависимости от того, в каком городе или стране он будет проживать. Она обязана была спать с ним в одной постели, подразумевая под этим пунктом лишь совместный сон. Катя не имела права ничего рассказывать об их супружеской жизни, о брачном договоре и обо всем, что имело какое-либо отношение к частной жизни Демьянова никому, даже своему отцу. Она должна была выходить из дома только в сопровождении телохранителя. Любое нарушение каждого из пунктов влекло за собой уплату неустоек крупных размеров и, если Демьянов мог спокойно пойти на это, то ей пришлось бы вести себя очень осмотрительно, так как ее отец не мог позволить себе такие расходы. Он попросту был на мели, а его компания все еще находилась на грани краха. Катя была не согласна с пунктом, касающимся телохранителя и совместного сна, но долгие телефонные споры с Демьяновым на этот счет ни к чему не привели и эти пункты были внесены в договор. Она посмотрела на отца, безмолвно спрашивая его мнения, и, когда тот одобрительно кивнул, скрепя сердце, взяла ручку и поставила подписи на всех экземплярах.

***

В день свадьбы отец разбудил Катю громким стуком в дверь. На часах было всего семь утра.

– Катюш, вставай! Мне звонил Андрей, к восьми здесь будут стилисты.

Катя застонала и глубже зарылась в одеяло. Ей не нужны были никакие стилисты, она вообще не собиралась наряжаться на это представление. Хватило бы минимального мейка и распущенных волос. Она уже согласилась надеть пафосное платье, выбранное женихом-гадом. Но разве его можно переубедить? Их свадьба должна была освещаться прессой и только поэтому она согласилась подыграть Демьянову. Не хотела портить репутацию отца. Катя надеялась на то, что будет просто торжественная регистрация в ЗАГСе, но нет. Демьянов решил закатить шикарную вечеринку на 500 избранных гостей в живописной загородной усадьбе XIX века. Самое обидное было в том, что Катя, с детства представлявшая свою свадьбу и мечтавшая о ней, как о самом незабываемом празднике в жизни, пришла бы в восторг от такой идеи, имей она хоть мизерное желание выйти замуж за Андрея Демьянова.

Приняв душ, девушка позавтракала очередным кулинарным шедевром отца – ее любимыми драниками с черникой. Станислав Дмитриевич уехал, сославшись на срочное дело и пообещав вернуться к тому времени, когда нужно будет выезжать из дома. Как только она начала сушить волосы феном, приехали стилисты, нанятые Демьяновым. Они тут же принялись за дело.

– Андрей Константинович дал нам указания насчет Вашего сегодняшнего образа, но, возможно, у Вас есть какие-нибудь пожелания? – Спросила визажист прежде, чем начать накладывать макияж.

До визажиста над Катей уже потрудилась парикмахер, сделав прическу в греческом стиле. Длинные светлые волосы девушки высушили, накрутили и уложили в, казалось бы, небрежный пучок.

– Мне все равно.

Если визажиста и удивил такой ответ, она благоразумно промолчала и принялась за дело. По окончании процедуры Катя посмотрела в зеркало и как-то отстраненно отметила, что выглядит действительно хорошо. Темные круги под глазами убрали, глаза красиво выделили, скулы отметили нежным, едва заметным румянцем, который вполне можно было принять за настоящий. Девушки помогли ей надеть платье и ушли. Демьянов выбрал традиционный белый наряд принцессы. С тугим корсажем, приподнявшим и зрительно увеличившим ее грудь, и пышной юбкой из струящейся ткани. Платье было роскошным и очень дорогим, от известного бренда, но Катя не получила от него того восторга, которого можно было бы ожидать от невесты. Да, она выглядела умопомрачительно, но как-то бездушно. Возможно, все дело было в ее отстраненном выражении лица, но Катя не могла заставить себя проявить хоть какие-то чувства. Ей хотелось разозлиться или разреветься, испортив к черту свой макияж, но в груди застыл комок, превративший девушку в глыбу льда. Катя пребывала в каком-то странном оцепенении. Она как будто откуда-то издалека наблюдала за всем, что происходит, не принимая в этом участия. Девушка села на свою кровать и стала спокойно дожидаться отца.

***

Как только они подъехали к усадьбе, из дома повалили толпы людей, желающих встретить невесту, во главе с самим женихом. Катю начали знакомить с гостями, едва она успела выйти из лимузина и ступить на ковровую дорожку. Единственная сестра Демьянова, девочка-подросток лет четырнадцати-шестнадцати, порывисто обняла ее и, тут же извиняясь, отстранилась, проверяя, не помялось ли Катино платье. Родителей у Демьянова не было, но были другие многочисленные родственники, которые тараторили что-то наперебой, пытаясь встать поближе к невесте. Катя не сразу поняла, что их снимают. Со всех сторон на нее были направлены камеры и телефоны. Обняв невесту за талию, Демьянов повел ее в дом, где знакомство продолжилось. Катя не запомнила ни лиц, ни имен людей, которых ей представляли. Голова была словно в тумане и, возможно, это должно было обеспокоить ее, но девушке было все равно. Демьянов что-то говорил ей, она лишь кивала или отвечала односложными ответами. Время двигалось странными обрывками. Вот она позирует с женихом для фотографа у живописной беседки в саду, а уже через какое-то мгновение папа вкладывает ее ладонь в руку Демьянова и тот усаживает ее на стул перед регистратором. Вспышкой мелькает поцелуй от новоиспеченного мужа, который затягивается, вызывая смешки гостей, хотя она едва на него отвечает. Демьянов, взяв на руки, относит ее в какую-то комнату и, встряхнув за плечи, что-то требует, но Катя не понимает, чего от нее хотят и только отмахивается. Приходит папа и мужчины кричат друг друга, после чего она оказывается за праздничным столом. Катя послушно ест из рук Демьянова, хотя ей этого совсем не хочется. Потом они танцуют и их снова ослепляют вспышки камер. Гости начинают что-то кричать и Демьянов целует ее. Он часто целует Катю на протяжении вечера, но она не злится. Ей все равно. Странное чувство! Позже Катя снова едет в машине, но уже не с отцом, а с Демьяновым. Он снова берет ее на руки и вносит в дом, но это чужой дом. Когда они оказываются в спальне, Демьянов раздевает ее и укладывает в кровать. В голове мелькает мысль, что ей нужна пижама, но эта мысль быстро проходит. Катя лежит в постели, рассматривая рисунок на обоях. Демьянов просит ее поспать, но ей совсем не хочется. Постепенно, оцепенение, сковавшее ее тело, проходит, Катя начинает что-то чувствовать, но прежде, чем ее сознание достаточно проясняется, она проваливается в сон.