– Движение воздуха идет от того лаза, через который мы попали сюда. Я думаю, нам надо идти в том направлении, куда дует ветер, – сосредоточено сказал Валентин Игоревич. Впрочем, других вариантов я пока не вижу. Но идем осторожно. Смотрим под ноги и по сторонам.

Венька внимательно осматривался. Ему то это место казалось знакомым, то он сомневался в этом. Языковская это пещера или нет? Этот вопрос очень волновал мальчика.

Но вот, процессия подошла к выходу из пещеры. Каменный проем был неровным – похожий на большой треугольник, с основанием четыре метра и в высотой метра три.

Все пятеро вышли на свежий воздух. Их взору открылось темно-фиолетовое небо со множеством мерцающих звезд. Совершенно не похожее на то, какое они привыкли видеть. Венька не понимал, в чем же разница, но чувствовал – что-то не так. Объяснил этот факт все тот же всезнающий Волков.

– Темно-то как. Обычно в небе отражаются свет уличных фонарей, витрин, поэтому на небе можно увидеть красные, оранжевые отблески. А тут прямо чернильная темнота, как в глухом затерянном месте, в лесной тайге, например, или заброшенной деревне.

– Или при полном отключении электричества, – отозвался Петр Евгеньевич.

– Ты все еще думаешь, что мы недалеко от Языково?

Зайцев молча кивнул головой.

– Ладно, посмотрим…

Глаза, уже привыкшие к темноте, разглядели невдалеке деревья. Похоже, возле пещеры была поляна, а по краям она заросла довольно густым лесом. «Ну, совсем, как в Языковском лесу», – подумал Венька.

Но вот из-за деревьев показался серебристый свет, и над верхушками всплыла луна. Она осветила голубоватым светом все вокруг.

– Луна! Смотрите луна! – закричал испуганно Венька.

– Ну, да, луна, а чего ты всполошился? – ткнул его в бок Алекс.

– Да, как ты не понимаешь! Не может быть, чтобы луна, не может!

Алекс смотрел на Веньку удивленно – что же так напрягло друга? Но Тимыч подтвердил:

– У нас, там, – и он почему-то ткнул пальцем вниз, – новолуние. Нет луны, слышите? А тут сияет красавица в полном объеме. И свет у нее необычный. Слишком много в нем голубого цвета. И куда же нас занесло?

Но ответить, конечно же, ему никто не мог.

– Ладно, – решительно сказал Валентин Игоревич, – надо дождаться утра, и тогда сориентируемся. А пока вы все остаетесь здесь, а еще лучше, зайдете снова в пещеру, а мы с Тим Тимычем дойдем до ближайших насаждений – что там, деревья, кустарники – и попробуем разжиться дровами. Хоть ночь и не холодная, на порядок теплее, чем там, у нас, и поэтому мы, вроде как не должны замерзнуть. Но костерок все равно не помешает. К тому же к утру обычно становится свежее.

И они с Тимычем пошли в сторону леса. Но Венька и Алекс не послушались физрука, и не укрылись в пещере. Как ни звал их Петр Евгеньевич, ребята остались на поляне, у входа в пещеру. Тогда он встал с ними рядом, и они втроем напряженно всматривались в темноту.

Раздался удар грома, и лампочка под оранжевым абажуром торшера мигнула и погасла. Лисицына неинтеллигентно чертыхнулась. Она откинула плед, спустила с дивана ноги и стала нашаривать в темноте тапки. Не нашла. Снова помянула товарища из преисподней, и босиком пошла к выключателю. Ноги в теплых шерстеных носках скользили по крашенному полу.

Нащупав выключатель, она щелкнула им пару раз. Но свет так и не зажегся. Спотыкаясь, она потащилась на кухню, нащупала в шкафчике свечку. Зажгла. И направилась в сени к электросчетчику.

Утепленные сени являли собой что-то вроде прихожей, и в них было так же тепло, как и в доме. Она медленно шла, держа свечку на уровне груди. Ее тень на стене с всклоченной головой, напоминала бабу ягу. И казалось, что тень эта живет отдельно от своей хозяйки.

Безрезультатно пощелкав тумблерами автоматов, Лисицына поняла, что проблема со светом не только у нее в доме. Припав к оконному стеклу, она увидела лишь ночную черноту. Ни разноцветного света из соседских окон, ни холодного белого света ближайшего фонаря – ничего. Сплошная темнота.

«Или на подстанции из-за грозы авария, – подумала Лисицына, – или…» И ее кольнуло неприятное предчувствие. Но Лисицына подавила его, и, прихватив еще одну свечку, отправилась обратно в комнату.

Несмотря на то, что книга была интересная, света двух свечек было явно маловато. От его недостатка начали слезиться глаза. Тогда Лисицына решила укладываться спать. А что еще делать в такой темноте?

Дрема уже почти овладела ею, как в дверь постучали. Стук был негромкий, глухой. Даже не спросив, «кто там?» Лисицына распахнула дверь.

Увидев пришедшую гостью, она поняла, почему в дверь постучали так тихо. Соседская баба Нюся, маленькая, щуплая старушонка, ходила еле-еле, держась за свою клюку. У нее и сил-то не было стукнуть по двери как следует. Совершенно непонятно, как она справлялась с правнуками, которых ей регулярно привозили из города.

Непонятно было и то, как тщедушная баба Нюся в темноте доковыляла до дома своей соседки. Но вот она, стоит на крыльце и с любопытством разглядывает внушающую всем благоговейное уважение, а порой и страх, Ларису Петровну Лисицыну.

От такого пристального взгляда Лисицына почувствовала себя неуютно. Все привыкли видеть ее подтянутой, облаченной в строгий костюм, застегнутый на все пуговицы, в очках с золотистой оправой и с гладко зачесанными и убранными в тугой узел волосами.

А перед бабой Нюсей стояла растрепанная, пожилая (тут баба Нюся про себя хихикнула) женщина. Волосы цвета медной проволоки растрепанной копной торчали в разные стороны. Узкие глазки без очков подслеповато щурились. Из-под халата торчали костлявые худые ноги.

Баба Нюся отметила про себя необычность домашнего наряда своей грозной соседки. Худые ноги были засунуты в высокие вязанные носки с орнаментом в виде лисичек. Эти девчачьи носочки как-то не вязались с обликом грозного завуча. Но, так же они не вязались и с обывательским фланелевым халатом в желто-красную клетку и наброшенной на плечи вязанной рыжей шалью.

Баба Нюся, не смотря на древний возраст и убогую внешность, обладала ясным живым умом и прекрасной памятью. И этот незнакомый образ соседки напомнил ей недавно просмотренный с правнуками мультфильм «Буренка из Маслёнкина», как там пела лиса, качаясь в кресло качалке: «В глухомани, в лесу, несмотря на красу, дни проводит лиса Патрикеевна…»

Почти беззубый бабынюсин рот расплылся в ехидной улыбке.

– Патрикеевна, слышь, я че пришла-то, – неожиданно для самой себя баба Нюся назвала Ларису Петровну Лисицыну тем прозвищем, какое ей дали неугомонные ученики, – Чей-то мой жилец домой не пришел. Ты его ни в какую работу не запрягла? Может, конечно, он с девицей какой гуляет, хоть и говорил, что в школе задержится, поработать ему что-то надо. Да свет вон вырубило, во всей деревне нету. А он давеча свечки обещался купить. Вот я и решила у тя спросить – в школе он или где. В темноте в школе-то не поработаешь, а вот с девками гулять самое то.

Заверив бабу Нюсю, что никакие рабочие повинности она на Петра Евгеньевича не налагала, Лисицына насилу вытолкала любопытную старушку.

Кажется, предчувствие ее не обмануло. Вот и Зайцева нет дома. То, что он гуляет где-то с девицей, Лисицына отмела напрочь. Она достаточно хорошо знала своих подчиненных – их личную жизнь, интересы и намерения. Хоть она и занимала в школе должность завуча, но была, пожалуй, главнее директора, полностью взяла власть в свои руки, затмив старенькую и добрую Августу Георгиевну.

Выпроводив соседку, Лисицына стала торопливо собираться. Надо бежать в школу и все проверить. Если Зайцев что-то пронюхал, это плохо. Тем более, он историк, и он может знать гораздо больше, чем простые обыватели-соседи. И его знания помогут ему сделать правильные выводы. Точнее – не правильные, которые приведут к серьезным последствиям…

Собралась она быстро. И перед тем, как выйти, предполагая, что вот-вот разразится гроза и хлынет ливень, накинула накидку-дождевик. Длинную, в пол. С большим капюшоном, падающим на глаза и закрывающим пол лица. В этом одеянии Лисицына была похожа на монаха-инквизитора.