– Я думаю, Тали, если пойдешь к родителям сейчас, – сказал Иту, смотря прямо в глаза мальчику, – то все-таки станешь для них обузой.

– Обузой? – с обидой проговорил Тали.

– Да. Если бы жизнь в Ледяных Землях была легкой, родители взяли бы тебя с собой сразу. Отец бы сам научил тебя всему: и стрелять, и охотиться… Они вернутся за тобой, когда будут готовы. Тебе нужно ждать.

Тали опустил голову, в неровном свете фонаря Иту не видел его лица. Они сидели молча, слушая, как завывает метель на улице. Наконец Тали взглянул на старика – искорки в его глазах медленно блуждали вокруг зрачка.

– Как вы стали здесь сторожем?

«А вот тут тебе, старик, не выкрутиться».

– Я убил человека, – сказал Иту, – и скрываюсь здесь.

Мальчик вжал голову в плечи и, приоткрыв рот, уставился на Иту.

– Так вы преступник, – выдохнул Тали. – У вас тоже нет печати… и фамилии, поэтому вас все зовут старик Иту?

Иту кивнул. В глазах и голосе Тали он не приметил страха – скорее удивление и интерес.

– Это был ваш враг?

– Не совсем, – ответил старик, – он был предатель, и трус к тому же.

Тали опустил острый подбородок на сложенные на столе руки. Огонек корабельного фонаря метался за прозрачными стеклами, хотя в комнате не было даже сквозняка. Подгорающий китовый жир давал приятный вкусный запах, и Тали подумал, что так, наверное, пахнет корабельная кухня.

– Ты знаешь, что я был моряком, – сказал Иту, – офицером флота. Я родился далеко отсюда, на берегу залива Эстар. В нашем городе можно было стать либо рыболовом, либо матросом. Иногда две эти благородные профессии совмещали. – Иту ухмыльнулся. – Я служил юнгой с десяти лет – не хотел быть рыболовом. Моя семья и так преуспела в этом деле: у отца была шхуна, и он с моими старшими братьями ходил ловить тунца к северу Конгелады. А мой дед был капитаном торгового судна…

– Вы тоже стали капитаном? – спросил Тали, но затем, смутившись, прошептал: – Извините.

Но Иту с улыбкой покачал головой и ответил:

– Нет. Я выучился на офицера, это было как раз через год после звездопада, и пять дебаркадеров с идисами на борту спустили на воду. Я ходил на дебаркадерах двадцать лет.

– Вам нравились эти корабли, потому что они большие и никогда не тонут?

– Нет. В молодости я думал ходить на парусниках, – усмехнулся Иту. – По сравнению с дебаркадерами парусники носятся по морю, как стрелы. Лишь с годами я понял, как мне повезло.

– Почему? – прошептал Тали.

– Потому что дебаркадеры не только долго плывут к своей цели, но и долго стоят в порту. Иногда по месяцу, а в ледяных морях и по полгода. Я отпрашивался на берег – охотился, наблюдал за другими народами, помогал ученым в экспедициях, много чего делал. Но, – сказал Иту после короткой паузы, – в одном ты не прав: дебаркадеры тонут.

– Я никогда об этом не слышал, – сказал Тали.

– Это случилось еще до того, как ты родился. Мы шли вдоль берега Оханта, в тумане. Штурман наступил на гвоздь в порту, и врач отрезал ему ногу. Он валялся на койке в забытьи, а мы шли вслепую. На борту было много пассажиров и, как назло, много детей – ребята ехали учиться в морскую школу, в Сарамск. Один паренек был совсем как ты. – Глаза Иту посветлели. – Бегал за мной все время, выпытывал про корабль, как что работает. Я пару раз брал его с собой в ночную вахту.

Иту посмотрел на фонарь и вспомнил, как в одну из тех ночей, когда он стоял на вахте, а вокруг кольцами змеился туман, тот мальчишка так же смотрел на него большими черными глазами и слушал рассказы про жизнь моряка.

Тали завозился на стуле, Иту заговорил снова:

– По дороге в одном порту мы подобрали другого штурмана, совсем молодого парня. Мы должны были выйти в океан проливом Дигмана. Опасное место, подводные скалы и рифы. Парень был местный, клялся, что знает дно как свои пять пальцев. Да нам и выбирать было не из чего… На третий день разыгрался шторм. Мы уже прошли большую часть пролива; думали, все позади, и напоролись на подводные скалы.

Старик поправил фитиль в фонаре, прокашлялся и сказал:

– Корабль развернуло, затрясло, потом все затихло. Матрос из машинного отделения выбежал на палубу, крикнул, что внизу огромная пробоина и оттуда хлещет вода. Нас, офицеров, было не много, трое-четверо, да капитан с помощником. Эл Ченси стал спускать на воду шлюпки, а я и остальные собирали пассажиров. Все как всегда – в первую очередь детей, женщин и по две пары мужчин в лодке, чтобы было кому грести. Но ребят без родителей мы отвели подальше от суматохи, на кампус, и припасли для них две большие шлюпки заранее. Когда пара шлюпок уже отчалила, капитан приказал Ченси привести детей. Тот сказал, что повредил ногу и быстро не справится. Тогда я сам пошел за ними, а Ченси похромал отвязывать шлюпки.

Иту замолчал. Тали поглядел на него – старик хмурился и пощипывал одной рукой бороду, холодные глаза смотрели сквозь мальчика.

– На кампусе было человек двадцать ребят и мой знакомец, он держал за руку сестру. Она была помладше, с такими же, как у него, черными глазами. Дебаркадер стал разваливаться, нос ушел под воду, корма задралась вверх, но тут же стала тонуть. Когда я привел детей к шлюпкам, Ченси уже греб прочь от корабля. С ним в шлюпке сидели двое – Илай Селли и его жена.

– Почему только двое? И кто это – Илай Селли? – спросил Тали.

– Большой человек в колонии на Оханте. Главный казначей или что-то вроде того. Он, видно, посулил Ченси деньги, а у того на суше не было даже родной лачуги. Жаль, шлюпка с этими мерзавцами тогда не перевернулась – шторм как раз набирал силу. Ченси уплыл, и в последние шлюпки стали набиваться все подряд. Капитан клял его на чем свет стоит, обещал вздернуть… Нескольких ребят нам все-таки удалось пристроить…

Иту замолчал. Тали во все глаза смотрел на старика, но ни о чем не спрашивал.

– Палуба уже уходила под воду, – продолжил Иту, – и я сказал ребятам держаться друг за друга и за меня. Нас накрыло волной и разметало по сторонам. Когда я вынырнул, рядом уже никого не было. Потом я услышал крик – в паре метрах от меня кто-то барахтался. Оказалось, сестра того парнишки. Я поплыл к ней навстречу, помог удержаться на воде…

– А ее брат?

Иту покачал головой:

– Волны выбросили нас к рифам. Мы переждали шторм и собрали плот из досок, их принесло море. Плыть на этом плоту, конечно, было нельзя, но мы кое-как держались на поверхности. Через день нас вынесло к берегу, и еще неделю мы брели до первой деревушки. Потом сели на корабль, поплыли к западному Оханту. Там жила ее семья. А вскоре я узнал, что из тех ребят никто больше и не спасся. – Иту молча уставился в темное окно.

– А как же Ченси? – спросил Тали. – Ведь его должны были посадить в тюрьму за то, что он сделал.

– Только не в Оханте – Илай об этом позаботился. Я отправился на юг, в Сарамское Адмиралтейство. Крушение дебаркадера – дело большое. Меня целый месяц продержали на суше, заставляли каждый день приходить и рассказывать, что почем. Ну я и старался: кажется, имя Ченси встречалось в каждом документе, что они составляли.

– Он вернулся обратно?

– Через пару месяцев. Жизнь в колонии была ему не под стать. Его поймали в игорном доме и сразу привезли в Сарамск, и начался суд. Стали искать свидетелей – тех, кто выжил, но мало кого нашли: капитан и матросы погибли. На виселицу Ченси не отправили, но отняли звание, запретили морскую службу и приговорили к тюрьме. Когда его уводили, он сказал, что я оказал ему услугу. – Иту хмыкнул. – Сказал, что служба ему надоела, а я его от нее избавил. Я тогда набросился на него, но нас быстро разняли.

– А потом? – спросил Тали.

– Потом, – сказал Иту, – он сбежал. Может, деньги Илая помогли, или сам выкрутился … Пару лет его искали, потом кто-то пустил слух, что он подался на север, а тут преступников не ищут, ты знаешь. Я бросил службу – решил найти его сам. На севере о нем знать не знали, да мне в эту историю и с самого начала не верилось. В Оханте Ченси тоже не было… Короче, я искал его пять лет – перебивался, как мог, брался за любую работу, лишь бы на еду хватало. Тогда-то я и стрелять научился, и спать где придется…