То ли Зеленому костюму больше везло, то ли он лучше знал подходы к руинам, но с его стороны войти оказалось гораздо проще. Трудно сказать, что было здесь раньше, — окно или дверь. Теперь от проема осталось только овальное отверстие на уровне груди, хотя внутри до земли было гораздо дальше. Наскоро окинув взглядом внутреннее пространство дворца, вновь прибывший пролез в отверстие и спрыгнул вниз.

Осторожно раздвигая концом палки колючие кусты, он не спеша, бесшумно, двинулся вперед. Тому, что наблюдал со стены, показалось, что он ищет что-то. Однако, дойдя до стеклянного валуна, он сел на него спиной ко входу. Порывшись в складках одежды, он извлек черствую краюху хлеба, кусок сыра, пару персиков и принялся за еду. Солнце медленно ползло к верхушкам деревьев.

Бурый костюм осторожно спустился со своего наблюдательного поста и обогнул развалины снаружи, чтобы зайти Зеленому с тыла. Добравшись до проема, он заглянул внутрь и убедился в том, что тот все еще сидит на валуне, задумавшись и не подозревая о том, что за ним следят. Бурый выхватил меч и прыгнул в проем. И с этого момента, события начали развиваться не совсем так, как ему представлялось.

Во-первых, остекленевшая стена оказалась неожиданно скользкой. Во-вторых, он не учел того, что солнце светило ему в спину, так что тень его вполне могла встревожить предполагаемую жертву. В-третьих, Бурый забыл, что уровень земли внутри развалин гораздо ниже, чем снаружи, и приземлился довольно жестко. В-четвертых, он приземлился точно в пышный розовый куст, в кровь расцарапав свои голые ноги. Он оступился, пошатнулся и злобно выругался. Палка Зеленого с размаху врезала ему по руке, и его меч отлетел в кусты.

Безоружный Бурый стоял, ожидая второго удара, который запросто раскроил бы ему череп. Несколько секунд оба неподвижно друг друга разглядывали.

Зеленый улыбнулся, словно то, что он увидел, удовлетворило его, и опустил свою палку. Он сел и махнул на залитые солнцем соседние камни.

— Выбирай себе валун по вкусу и будь как дома.

Он вел себя до обидного уверенно. Бурый оглянулся, прислушался, потирая ушибленную руку, он никак не мог понять, не угодил ли он в западню. Не услышав ничего подозрительного, он подобрал свой меч и вернулся на прежнее место, раздвигая им колючки. Однако он не сел на камень, как ему было предложено. Вместо этого он подошел к Зеленому и приставил меч к его горлу.

— Кто ты? — Бурый был молод и чувствовал себя одураченным. Он злился на себя за неуклюжесть, а еще больше — на незнакомца, за его безмятежность.

— Я был здесь раньше, так что представься-ка первым.

— Зато у меня меч.

Зеленый пожал плечами.

— Ну вот, опять… Ты выказываешь достойную сожаления невоспитанность. Если мне придется обезоруживать тебя второй раз, я могу и сломать тебе что-нибудь ненароком. Ну ладно, мое имя ничего не скажет тебе, но на твоем диалекте оно звучит как Гомер. А твое?

— Я не хочу называть его сейчас.

— Тогда я буду звать тебя просто Дуссом.

Бурый сердито взмахнул мечом.

— Откуда ты знаешь?

— Слухи расползаются как муравьи. — Гомер даже не скрывал, что забавляется от души. — Сыновья Белорозы вернулись, чтобы поднять знамя свободы и тому подобное. Дусс — имя младшего брата, сокращенное от Гордуспеха. Ты слишком молод, чтобы быть старшим.

Дусс только свирепо таращился на него.

Во взгляде Гомера промелькнула хитринка.

— И ты выглядишь не так, как я его себе представлял. Слушай, почему бы тебе не сесть и не поговорить, как подобает серьезному человеку?

— Каким ты его себе представлял?

— Сядь.

Дусс придвинул меч ближе.

— Отвечай, когда спрашивают!

— Иди к Холу!

Меч снова мелькнул в воздухе, оставив на этот раз маленький надрез на подбородке Гомера. Ранка была не больше царапины от бритья, что выказывало недюжинную ловкость в обращении с ярдом закаленной стали, хотя и не самые лучшие манеры.

Жертва сердито отпрянула.

— Местные называют эти кусты белорозами. Ты это знаешь?

— Что из этого?

Зажав одной рукой царапину на подбородке, Гомер сделал жест другой.

— Боги вырастили этот сад в память о ней. Здесь все и произошло. На этом самом месте.

Дусс окинул взглядом сад в руинах, потом недоверчиво посмотрел на собеседника.

— Откуда ты знаешь?

— Потому, что я видел это. Я видел, как был зачат твой брат.

— Этого не может быть! Ты слишком молод!

— Я старше, чем кажусь. А теперь сядь, юнец!

На этот раз Дусс повиновался, усевшись на соседний камень. Солнце спряталось за стену. Гомер одобрительно улыбнулся. Дусс, нахмурившись, убрал меч в ножны.

— Зачем ты пришел сюда?

— Из-за сна. Нескольких снов. Мне снилось это место и ты. Я понял, что мне пора.

— Пора что делать?

— Сначала скажи мне, что здесь делаешь ты?

— Мой бог велел мне прийти сюда.

Гомер довольно кивнул:

— Значит, ты признаешь, что ты сын Белорозы? Не пытайся отрицать. Ты очень похож на своего отца, Волнореза. Только пониже немного.

Бурый продолжал недоверчиво хмуриться.

— Я Дусс. А ты кто?

— Странствующий меняла историй, бродяга. Я познакомился с ней в этом зале — когда это было еще залом — как-то утром, тридцать лет назад. Она отдала мне кое-что на хранение, и я бережно хранил это все эти годы. Потом она отправилась свершать свой долг, а я смотрел. — Он вздохнул, и в эту минуту тени, казалось, сгустились вокруг него. — Какая храбрость! — прошептал он.

— Расскажи мне об этом, пожалуйста!

— Я, конечно, могу, но мне кажется, другой сделает это лучше. Ты знаешь, зачем твой бог приказал тебе явиться сюда?

— Он не говорил зачем. Боги никогда не объясняют.

Гомер заломил бровь.

— Иногда они немного раздражают, правда? Ну ладно. У меня есть еще вопрос. Спросишь ли ты его за меня, рассказав мне потом ответ?

— Что за вопрос?

— Ты ведь не сдаешься так просто, верно? Так вот, в тот день Белороза захватила с собой нож, точнее, стилет. Вандок решил, что она намеревалась убить его. Мне кажется, она использовала нож для маскировки. Мне кажется, она рассчитывала, что его обнаружат. Я хочу знать, собиралась ли она с самого начала понести ребенка от Вандока? Мне необходимо знать это! Этот вопрос не дает мне покоя вот уже тридцать лет.

Дусс криво улыбнулся:

— Меня — только шесть. Если мне скажут ответ, я передам его тебе.

Гомер кивнул и снова полез за пазуху. На этот раз он достал маленький сверток.

— Ты знаешь, на что она похожа?

— Она?

— Я всегда думал о ней как о лице женского рода. Впрочем, у богов это не имеет значения. Как ее зовут?

— Верл. Но я не знаю, на что она… он… похожа.

— Голубок.

Гомер протянул ему сверток. Дусс осторожно принял его и развернул. Он не сумел скрыть возглас удивления, а может, разочарования.

— Здесь не на что особенно смотреть, — пробормотал меняла историй. — Время от времени я насыпал ей немного зерна, чтобы она не думала, что про нее забыли, но, конечно же, со мной она не разговаривала и с тобой не будет, пока я здесь. Так что я, пожалуй, пойду прогуляюсь, пока ты будешь молиться.

Оставив свой узел лежать на земле, человек в зеленом выбрался наружу. Второй положил маленького бога на камень и стал перед ним на колени.

Минут пятнадцать или двадцать спустя Гомер снова пробрался через сплавившийся проем. Дусс завернул бога и убрал его за пазуху, поближе к сердцу. Он улыбался, но глаза его покраснели.

— Ну? — спросил Гомер.

— Он говорит, что Белороза убила бы Вандока, если б ей представилась возможность, но не надеялась на это. Она полагалась на пророчество.

Сказитель довольно кивнул:

— Именно этого я ожидал. Надеюсь, твоему брату можно доверять?

— Конечно! — Юноша откашлялся и протянул руку. — Мы покончили с делами, друг Гомер?

— Ни в коем случае! Я хочу знать все подробности! Как она бежала, и куда отправилась, и что с ней было потом, и кто организовал восстание?