– Просто я не хочу чтобы надо мной смеялись.

      – Почему над тобой должен кто-то смеяться? Николь, я вообще не понимаю, чего ты хочешь! Ты можешь мне рассказать?

      – Не сейчас. Позже расскажу.

      – Вот так всегда! Строишь из себя загадочную, а мне: – «Никому не говори». И что не говорить? Как я могу говорить или не говорить если не знаю о чём речь?

      – Я тебе расскажу. Обязательно. Только мне время надо.

      – Хорошо. – Поль, видя глубокую задумчивость подруги, был обеспокоен, и подумал, что не стоит её донимать своим непониманием, и показывать как он возмущён её словами. Он и сам был расстроен. Никогда ещё он не видел Николь в состоянии столь сильной задумчивости. Стоило дождаться завтрашнего дня.

      – Допивай чай. Нам пора собираться.

     Вставать со скамьи, стоявшей возле приятного тепла печки, совсем не хотелось. Вьюга усиливалась. Окна домика замело до самого верха. Щепки догорали. Поль взял кочергу, и ею разбивал угли. После, вышел на улицу, принёс оттуда большой, наспех слепленный ком снега и сев перед печкой, стал засыпать угли. Угли шипели и дымили. Избавившись от остатков снега, Поль закрыл дверцу печи, отряхнул рукавицы, и взяв рюкзак, стал его одевать.

      – Пошли, подруга моя загадочная. Я обязан вернуть тебя домой. – Он усмехнулся, и, нежно, как-то особо тепло посмотрел на девочку. – Никому и ничего я не скажу. Даже если буду что-то знать – не скажу.

      – Спасибо тебе. Ты настоящий друг. – Николь встала.

     Дети вышли из домика, в пургу. Снег был всюду. Заметно потеплело. Взявшись за руки они пошли по еле различимой дорожке. Шли молча.

      – Мы немного пораньше здесь. – Поль снял рюкзак и стал катать снежные шары.

      – О чём ты думала, когда увидела булыжник под тазиком? – Вопрос был неожиданным. Николь не замечала того что делает её друг, и по этой причине упустила «строительство» стены из больших снежных шаров вдоль дороги. И то, как Поль остановился и внимательно смотрел на девочку.

      – Не скажу. Ты будешь смеяться надо мной.

      – Ну вот опять! Что ты себе воображаешь? Прям все и всегда только и делают что смеются над тобой. Ну а я вообще хохочу не переставая. – Поль был возмущён.

      – Поль, ты уже несколько раз требовал от меня чтобы я рассказала тебе. Что мне тебе рассказать? Я же и сама не знаю ничего. А ты всё спрашиваешь и спрашиваешь. Ты сам себя расстраиваешь. Вот разберусь сама, тогда и тебе расскажу. А пока у меня лишь смутные ощущения. Давай завтра, после уроков, в библиотеке городской встретимся. Приходи туда. Хорошо? – Николь повернулась спиной к мальчику чтобы незаметно скатать снежок. Бросок оказался на удивление удачным. Поль, с полным ртом снега фыркал, отплёвывался и вытирал глаза.

      – Вот так?! Да?! Я не посмотрю на то что ты девчонка! – с этими словами Поль стал кидать в подругу снежок за снежком.

     Веселье было в самом разгаре когда послышался рокот мотора. Трактор приближался. Ребята спешили отряхнуться.

      – Ну так что? Придёшь в библиотеку? – спросила Николь своего друга, когда они уже сидели в кабине трактора.

      – Приду. Конечно! – Заверил подругу Поль.

     Почти всю дорогу до станции Николь молчала.

     Молчание не приносило облегчения. Все мысли девочки, все тревоги, догадки, ожидания, неуверенность и непонимание происходящего с ней, всё это подобно хлопьям чего-то бесформенного и неопределённого по цвету. Николь была погружена в эту тревожную тишину. И это было похоже на снегопад в тихий зимний вечер, когда огромные, пушистые снежинки неторопливо спускаются на землю, и с еле слышимым шелестом укладываются друг возле друга, боясь повредить свои нежные лучики. Нет. То, что чувствовала сейчас девочка, было иной природы. То было серой, шипящей тишиной, в невесомости, когда нельзя понять, где верх, а где низ, когда не понимаешь куда надо двигаться, и где выход, когда понимаешь, что всякая попытка движения оказывается нереально сложной, будто двигаться тебе приходится в прозрачной густоте, а ты этого не понимала и была не готова.

     Девочке мог помочь Поль. Она это знала. Поль был её другом. Настоящим другом. В их взаимоотношениях присутствовало нечто странное. Что-то такое, что убеждало Николь в преданности Поля. Но даже это не успокаивало её. Сейчас не успокаивало. Николь пугала неотвратимость. И она, эта неотвратимость, появлялась не из пустоты, не вдруг, нет. Она пришла задолго, вместе с рассветом, с востока. А значит, была здесь всегда. И камень был всегда. Когда-то, кем-то положенный, он заключал в себе некую миссию, а значит, был и тот, кто шёл на шаг позади, кто знал, приглядывал, охранял.

     «Охраняет? Но кто? Кто именно? А кто всегда рядом? Ну, как кто? – хмыкнула она, – мама, Поль. Но мама не может иначе. Она же мама. А Поль? Поль – друг. – Девочка вздохнула, – ну и сумятица у меня в голове».

     За окном бушевала зима. Девятая зима её жизни. В этом была большая странность. А ещё – неприятие. Николь ещё предстояло разобраться, что в этом так её возмущает. Но всё это потом. Позже.

     Трактор остановился. Неожиданно для самой девочки, остановился он у самого её дома, а не возле станции.

      – Стив, я выйду здесь, с Николь. А до дома мне совсем близко. Спасибо тебе большое. – Поль помахал рукой, помог подруге спуститься по лесенке, и спустился сам.

     День уходил в вечер. Темнело.

<p>

<a name="TOC_id20254519"></a></p>

<a name="TOC_id20254521"></a>Глава 12 УРАВНЕНИЕ

      Я уже знала: уравнение – некий символ поиска. Оно требовало решения. Несомая на руках, я вышла из мира собой созданного и вошла вновь. Но мир, за тот миг, что меня не было, онемел, обезвучился, утонул. И здесь, в мире новом, была я, новая, и была пустота. И знала я – без решения уравнения пустота поглотит, обглодает меня, и обескровит. А где-то, на краю мира, есть то, что так мне необходимо. И я приду. Я – Странница. Я знаю, что такое – путь. И в который раз мне его преодолевать. Лишь только найти решение запрятанное глубоко, за знаком равенства.