Ксения Ильинична не могла проникнуться словами сына, не верила в услышанное и мечтала, чтобы это был всего лишь сон. Только реальность не хотела сгибаться под её желания, убрав всё лишнее с глаз долой. На Ксению по-прежнему испуганно смотрела деревенская девица, не желая растворяться.

– Игорь! Ты завтра же подаёшь на развод! – начала давить на сына Ксения. – Я позвоню Людмиле, и она всё сделает за день!

– Мама, нет! – Игорь встал и задвинул Свету за спину. – Я не буду разводиться с женой! Если ты против неё, мы уйдём жить в общежитие!

– Тебе всего двадцать! Только дураки женятся в двадцать лет! Вы на что собираетесь жить? Ты учишься! Эта… Как её там… Света! Только окончила школу!

Ксению Ильиничну трясло. Её продуманный сценарий жизни сына со звоном трескался и осыпался на глазах. Не такое будущее она планировала для единственного ребёночка. Всю его жизнь мать распланировала на десять лет вперёд. Через два года Женечке Поляковой исполнится восемнадцать, они начнут встречаться, спустя год поженятся, а её папочка Боре в министерстве должность пробьёт и квартиру молодым нарисует. Только Женечка Полякова с грохотом накрывалась медным тазом, а вместо должности и квартиры перед ней стояла деревенская дура, охомутавшая безмозглого Игорёчка.

Назревающий скандал спас Борис Владимирович, появившийся в эпицентре тайфуна с бутылочкой красного вина. Насмотревшись на молоденьких девочек, пришедших сдавать документы, Борис немного завёлся и хотел провести вечер с женой. В очереди за винишком он представлял Ксеню в кружевном неглиже, привезённым его другом из Италии, и поправлял через карман подёргивающуюся плоть. Дааа. Не так он представлял своё возвращение домой… Истеричные визги жены услышал уже на лестничной площадке, тыкая ключом в замочную скважину. Попав в квартиру, побежал на крик, забыв снять ботинки. Ксеня очень не любила эту привычку расхаживать по коридору в уличной обуви, а Боря не любил расстраивать жену. Только взбешённую жену он любил ещё меньше.

Представшая картина умещалась в ёмкое слово «пиздец». Матом Борис Владимирович не ругался. Не по статусу профессору иметь язык грузчика. Но почему-то глядя на жену, лежащую на полу и подпирающую головой стену, и сына, склонившего над ней красное от гнева лицо, именно это слово ковырялось в мозгу.

– Что здесь происходит? – поинтересовался Борис, нервно поглаживая пузо бутылки.

– Боря! Боричка! – заголосила Ксеня. – Наш дурак женился! Представляешь, Боря! Женился! И на ком! На девке из этого… как его… Твоего сраного Добруша! Это ты, Боря, виноват! Это ты отправил мальчика в захолустье на перевоспитание!

Ксению снова трясло. Каждое новое слово произносилось на тон выше, пока она не перешла на визг. Сердце отстукивало, как армянский дхол, сводя грудную клетку, в глазах прыгали чёрные мошки, мозг распирало от боли. Так плохо Ксении Ильиничне не было ещё никогда.

– Скорую! Вызывай срочно скорую! – прокричал Борис, поднимая и укладывая жену на диван.

Он первый раз в жизни так испугался. Его жена, его поддержка, билась в истерике, багровея на глазах. В уголках губ скопилась пена, а глаза грозились вывалиться из орбит.

Игорь тоже испугался. Такой маму он не видел никогда. Правда, совесть за выкинутый фортель его не мучала, но получившийся скандал обеспокоил. Конечно, за маму он переживал, но любовь к Светке перевешивалоа всё.

Игорь подлетел к телефону, вызвал скорую и вернулся на кухню, готовясь сражаться за своё счастье до конца. Скорая приехала быстро. В такие дома они всегда приезжали быстро. Фельдшер померял Ксении давление, сделал укол, дождался, когда та уснёт, и прошёл с Борисом в комнату.

– Не переживайте, – участливо завёл разговор, осматривая вкось интерьер. Зарплаты в последнее время задерживали, а такие вызовы могли принести дополнительный доход. – Понервничала Ваша жена, поднялось давление. Можно, конечно, положить её в больницу, но там с лекарствами напряг… А можно прописать лечение на дому…

Отправлять жену в больницу Борис не хотел. Да и не понравится там Ксении. Он залез в бумажник, достал двести рублей и всунул в нагрудный карман довольному мужику. Тот быстренько сварганил капельницу, запустил её на ускоренный режим и сел писать рецепт со схемой лечения. Через сорок минут попрощался с хозяином, оставив на диване крепко спящую жену.

Всё это время Света стояла столбом, кусала на нервах губы и еле сдерживала слёзы. С такой ненавистью она столкнулась впервые. Конечно, анекдоты про злую свекровь доходили и до неё. Только она и в страшном сне не могла представить, что у её милого Игоряшека может быть такая стервозная мать. Ей было страшно за своё будущее, но любовь к мужу готова была перебороть всё.

Посидев пять минут со спящей женой, убедившись в её ровном дыхании, Борис Владимирович решил, наконец, поговорить с сыном. От пережитого стресса он не мог вспомнить, что кричала ему Ксения. Борис тяжело поднялся и медленно пошаркал на кухню. Сын сидел на корточках перед плачущей девицей, держал её за руки и что-то шептал. Она всхлипывала, кивала головой и смотрела преданными глазами на него. Борис вспомнил, как привёл свою жену к родителям. Они категорически были против неё, особенно мама, кричащая, что сын привёл в дом потаскуху. Но Боря любил свою Ксеню и женился на ней вопреки родительским желаниям. Правда, Ксеня никогда не смотрела на Борясика с такой преданностью. Она всегда была королевной, одаривающей его своей лаской и вниманием. Мама так и не приняла его жену, капая ядом до самой смерти. Она не хотела видеть, сколько хорошего сделала для сына невестка. Всегда наглаженный, накормленный, стремящийся с подачи Ксюхи к самосовершенствованию. Мама была слепа в отношении к снохе, считая, что та только тянет деньги и высасывает кровь. Удивительно, как Ксения сейчас напоминает его мать своей опекой единственного сыночка, своим желанием контролировать всю его жизнь. Дай Ксюше волю – она и жопу начнёт ему подтирать, жалуясь, что малыш делает это неправильно.

– Рассказывайте, – устало вздохнул Борис Владимирович, достав штопор и сев за стол.

– А что рассказывать, па? – зарылся в волосы Игорёк, оттягивая и пропуская их сквозь пальцы. – Это Света, моя жена. Мы поженились в Добруше неделю назад. Она подала документы в МГУ, и мы будем жить вместе. На развод я не согласен, а будете настаивать – уйду в общагу.

– Коротко, чётко, по существу, – протянул Борис, осушая второй стакан вина. – Давайте знакомиться поближе, Света. Доставай, сын, стаканы.

Дальнейший вечер Игорёк взахлёб рассказывал, какая его Светка умница. И работящая, и готовит хорошо, и школу с золотой медалью закончила, и его, лоботряса, на трудовой путь наставила.

– Ты не думай, па, что мы на вашей шее сидеть будем. Я на подработку выйду, Света через год, тоже. Нам только немного помочь с институтом надо, чтобы Светку точно туда приняли.

– С институтом помогу, с подработкой тоже, – махнул рукой, разогретый вином Борис. – Только, Игорь, учиться тебе придётся за двоих, без хвостов и пробелов по предметам.

– Спасибо, пап. Всё подтяну, – Игорёк полез обнимать отца. – Ты это…пап. С мамой поговори. Я люблю Светку и никогда не оставлю.

– Поговорю, сын. Обязательно поговорю.

Светик в эту ночь плохо спала. Она больше не строила иллюзий в отношении свекрови, её жизнь здесь будет трудной и лишённой материнского тепла. Она глянула на спящего мужа. Во сне его расслабленное лицо было как у подростка, лишённого забот и проблем.

– Ничего. Отучимся, устроимся на работу, приобретём маленькую кооперативную квартиру и заживём. Родим мальчика и девочку, купим шесть соток и будем по выходным выращивать клубнику.

Светка решила отпустить волнения, не обращать внимания на недовольства свекрови, учиться и жить ради мужа, ради их маленькой семьи.

Утром Борис позвонил в институт, соврал, что приболел и на пару дней останется дома. На него навалилось очень много неотложных дел, которые требовали его вмешательства. С подработкой и поступлением Светланы проблем не было, решение о наборе он принимал сам. Да и пристроить девушку в библиотеку на полставки тоже было легко – Полина Викторовна давно просила помощницу, которая могла заняться картотекой. Боря заглянул в свою спальню, убедился, что Ксеня ещё спит и набрал соседу по даче.