Мальчик подошел к сидящей на стуле бабушке и уткнулся зареванным личиком ей в бок, чуть пониже груди. Надежда ласково обняла его трясущиеся плечики. Девочка тоже подошла к бабуле, но уже с другой стороны и также уткнулась в нее. Она плакала за компанию с испуганным младшим братом.

   - Э-э, Бондарчуки рассиропились,- усмехнулась Анна Сергеевна.- Ну ладно Машутка, она- девочка, а ты- то, Колянька, ты же казак, русский парень, будущий воин, а ревешь... Не стыдно?

   И она погладила мальчишку по русой голове.

   - Да если хочешь знать, мне жальче всех будет, если с тобой что случится.

   Вот что подруга, ты сиди с ними, а пойду я,- обратилась хозяйка уже к соседке. - Я старая, мне уже не так страшно. Я уже там одной ногой, мне не страшно...

   То ли успокаивала подругу, то ли подбадривала себя перед выходом.

   Натягивая зимние сапоги, кряхтела. А потом, подумав, сняла.

   - Чего я в сапогах- то пойду, тут до соседнего подъезда добежать и в тапках можно,- пояснила она,- а вот коли убьют, то сапоги дома останутся, девки продадут или сами носить будут. У Вальки тот же размер, что у меня.

   Валькой звали ее младшую дочь, работавшую медсестрой в крайновской больнице.

   В старом пальто, с темной шерстяной шалью на голове и в домашних тапочках на ногах она вышла за дверь.

   7.

   Наблюдаемый двор был пуст. Даже птицы почему-то не летали, от мороза что ли попрятались... Вдруг возле второго подъезда соседней пятиэтажки кто-то осторожно приоткрыл дверь и выглянул во двор. В перекрестье оптического прицела хорошо было видно, что это - пожилая женщина. Озираясь, она вышла из подъезда. Допотопное пальто кирпичного цвета, пуховая шаль на голове, на ногах теплые вязаные носки и домашние тапочки. Грузная, смешно переваливающаяся с ноги на ногу, засеменила вдоль стены дома. Лица ее не было видно, поскольку наблюдающие видели ее со спины, но, судя по походке, по тому, как она периодически держалась за стену, как пыталась не поскользнуться, было понятно, что она - крайне немолода и не очень здорова.

   Тоненький изящный указательный пальчик снайпера сполз с курка и привычным движением поднял предохранитель винтовки.

   Достигнув соседнего подъезда, бабка скрылась в его недрах.

   Шамиль, выполнявший сегодня роль ее охранника и видевший все своими глазами, понял своего стрелка без слов - это не та цель, чтобы стрелять на поражение. Всех кизлярских бабок не перещелкаешь.

   Минут через двадцать снова движение, уже у третьего подъезда. Предохранитель- вниз, пальчик на курок, мгновенье и цель поймана в перекрестье. Ба, это снова та же старуха, только теперь она идет лицом к снайперу и ее можно разглядеть. Она уже не держится рукой за стеночку, поскольку обеими руками прижимает к себе какой-то сверток или пакет, из которого высовывался батон и горлышко какой-то бутылки. Семенит она уже не так быстро, смешно вскидывая вперед ноги, лицо у нее загорелое, обветренное, разрумянившееся. Взгляд сосредоточен на дороге- как бы не упасть, черная с сединой прядь выбилась из под платка, она похожа на всех этих местных дагестанских старух.

   "Чем- то похожа на тетушку Амину",- подумала снайпер и опустила ствол.

   Добредя до своего подъезда, Анна Сергеевна отдышалась и, не торопясь, стала подниматься к себе на второй этаж.

   Сопровождал ее подъем вверх приближавшийся рокот автомобильного двигателя. Чем выше она поднималась, тем громче был слышен шум мотора. Войдя в свою квартиру, пенсионерка вроде оставила его в холодном подъезде за быстро захлопнутой дверью, но шум двигателя все равно проник вслед за ней, только теперь он, приглушенный, слышался уже не за ее спиной, а спереди, сквозь оконные стекла.

   Колянька не выдержал и бросился к окну - столько времени было тихо, а тут наконец-то кто едет. За ним устремилась и его сестренка, благо бабушка была занята тем, что встречала хозяйку и разгружала ее от ноши.

   - Машина, машина солдатская!- радостно закричал мальчонка. - Со звездой, с пушкою!

   - Где? Где?

   Бросилась к внукам Надежда и действительно увидела корму проезжающего мимо бронетранспортера защитного цвета. Он резво проехал в сторону больницы.

   - Не уж-то наши? Сейчас они прогонят чеченцев!- обрадовалась, было, она.

   И действительно, через некоторое время с той стороны, куда проехали военные, стала доноситься стрельба, и заухали взрывы. Ребятишек сразу увели от окна и загнали в ванную. Сами женщины тоже спрятались на стульчиках в прихожей. От разрывов оконные стекла вздрагивали и жалобно звенели, но, слава богу, не лопались.

   Страх снова поселился в квартире. Ребятишки притихли и молчали. Молчали и женщины. Все ждали, чем это кончится.

   Они не видели, да и при всем желании не смогли бы увидеть, даже если бы вышли на балкон, как одинокий БТР разведчиков, минуту назад промчавшийся мимо их окон, выехал на площадь перед городской больницей и там чуть не налетел на милицейский УАЗ, расстрелянный чеченцами еще утром и уже догоравший.

   Водитель БТР резко затормозил, да так, что движок у него заглох. Боевики, засевшие в больнице, даже опешили от такой наглости. Русская боевая машина в нескольких десятков метров от них. Сколько-то секунд они удивленно разглядывали армейскую технику. Этих секунд десанту хватило, чтобы покинуть броню и залечь. Затем из окон горбольницы стали стрелять из автоматов и даже из гранатомета. В ответ башня БТР тоже стала отвечать огнем. Стреляли и армейские разведчики.

   После того, как боевая машина промчалась к больнице, и там завязался бой, из последнего подъезда дома Анны Сергеевны выскочил какой-то парень.

   Через оптику снайпер разглядела сероглазое и курносое лицо, русые волосы под черной вязаной шапочкой,- типичное русское лицо- и, главное, одет молодой человек был в армейский бушлат. Здесь вопросов не возникло. Перекрестье прицела совмещено было с виском, тонкий указательный пальчик уверенно, без рывка потянул курок на себя. Парень упал как подкошенный.