Она убрала свои волосы, заколов их на затылке, после чего присела на стул. Желая вы-яснить все до конца, помолчав несколько секунд, Любимова спросила:
- И вы все это время помнили про меня?
В общении с женщиной главное ее не расповаживать. Поэтому я лениво откинулся на спинку стула, свободно потянулся, и, глядя куда-то поверх ее головки, на приоткрытую форточ-ку, невозмутимо сообщил:
- Вы знаете, моя хорошая память- это и божий дар и, в какой-то мере, каторга. Так много всего помнишь. И то, что нужно, и то, что не очень нужно, и то, что давно следовало бы забыть. Стоит только раз взглянуть на какой-либо документ, как его содержание оставляет в моей памяти отпечаток на долгие годы. Вот я до сих пор помню, что вы родились 17 октября, и что в списке вы были под номером шестнадцать. А под пятнадцатым был, по-моему Лавейкин, а следом за вами шла Миргалимова. Кажется, ее звали Раей. Она была вашей подругой и соседкой по дому, на-сколько я помню.
- Розой. Ее звали Розой,- поправила меня Вера.
- Все-таки ошибся,- вздохнул я.- Кое-что, слава богу, выветривается.
После этого я смело посмотрел ей в глаза. Произведенным впечатлением я был вполне удовлетворен. Она опять ничего не понимала, и, похоже, готова была поверить в мои феноме-нальные способности. Память у меня и в правду неплохая, но не буду же я, в самом деле, признаваться ей в том, что запомнил этих двух ее одноклассников из журнального списка только благодаря ей. Как и никогда не признаюсь ей в том, что страшно завидовал этому неизвестному мне Лавейкину по той простой причине, что он учился с Верой в одном классе и каждый день в течение стольких часов мог видеть ее... А ведь при нужде он в любое время мог еще и перекинуться с ней парой фраз. Ну а уж про подругу Раечку- Розочку, и говорить не надо. Эта, вообще, на всех переменах прогуливалась по школьным коридорам с Верочкой под ручку. Ах как я хотел тогда хоть ненадолго побывать на ее месте. Взять Верочку за руку! Это была такая недостижимая мечта...
Наверное, взгляд мой был достаточно красноречив и нахален, и Вера потупилась, зябко поведя плечами и кутаясь в платок.
- Холодно?- заботливо поинтересовался я.- Может, форточку закрыть? А то дует.
- Пожалуй,- тихо произнесла Вера и поднялась с места.
Я поднялся следом. Моя помощь оказалась кстати. Держа одной рукой концы накинутой на плечи шали, Верочка другой никак не могла справиться с наружной створкой форточки. Тут-то я и пригодился. Все-таки, я был на полголовы выше ее, сильнее, да и обе руки были у меня сво-бодны. Закрыв форточку, я повернулся к Вере лицом, и она, стоявшая у меня за спиной, ока-залась совсем рядом. Я чувствовал аромат ее духов, ее скрещенные на груди руки, удерживаю-щие шаль на плечах, едва не касались моей груди, а серые глаза смотрели на меня в упор.
Так мы простояли несколько мгновений, Вера не отстранилась сразу, и тогда я понял, что можно.
Своими ладонями я нежно обхватил, обнял ее озябшие сплетеные пальчики. Они в самом деле были холодными.
- Совсем ледяные,- сообщил я шепотом свое мнение.- Сейчас мы их согреем.
Вера не возражала. Пальчики ее и в самом деле быстро отогревались в моих руках.
И тут напомнил о себе чайник. Он громко зашипел и стал потихоньку приподымать свою крышку.
- Чайник вскипел,- тихо сказала Верочка, глядя мне в глаза.
- Надо его выключить,- согласился я.
Но оба мы не пошевелились, словно боялись что-то или кого-то вспугнуть.
Обиженный нашим невниманием чайник стал противно подсвистывать, плеваться кипятком и зло подбрасывать свою погромыхивающую крышку.
- Какой, однако, неугомонный,- недовольно сообщил я, покачивая головой.
- Я слишком много воды в него налила,- извиняясь призналась Верочка.- Надо все же его отключить.
- Надо.
Одна Верочкина ручка выскользнула из моих ладоней и исчезла где-то за ее спиной. Поймав шнур, она пару раз его дернула. Однако зловредный чайник продолжал угрожающе ворчать.
- Розетка такая тугая,- пояснила Любимова свою неудачу.- Сначала наоборот была очень свободная, и из нее постоянно вилка выпадала. Все время мучились. А вчера приходил электрик и поставил эту с очень тугими контактами.
Тогда я решил помочь и, проведя пальцами по ее руке, как по нити Ариадны, отыскал-таки за Вериной спиной электрошнур. Мы сообща его потянули, и через несколько секунд чайник угомонился.
Только тут я осознал, что со стороны все это выглядит так, как будто я обнимаю Веру. И, как мне показалось, Вера была совсем не против этого. Тогда та моя рука, которой я помогал ей выдергивать провод, так и осталась где- то в области ее талии, а Верочкина ладошка, видимо в силу закона о том, что действие должно рождать адекватное противодействие, описав плавную дугу, оказалась на моем плече...
Еще бы мгновение и, как пишут в дамских романах, наши губы слились бы в долгом поцелуе. Но всем любителям подобного чтива я с прискорбием хочу сообщить, что соединить уста нам не удалось.
Помешал громкий нахальный стук во входную дверь.
- Кто это?- испуганно, словно ее застали врасплох, спросила Верочка и невольно отстра-нилась от меня.
И с этим ее движением атмосфера интимности, возникшая было между нами, стала быстро рассеиваться.
Я, естественно, не знал ответа на ее вопрос и просто пожал плечами.
Вера подошла к двери и, не открывая, спросила: "Кто там?"
Что ей ответили, я не разобрал, но судя по тому, как быстро она стала отпирать замки и цепочки, я понял, что это- кто-то знакомый. "Это дочка"- пояснила Вера почему-то извиняющимся тоном.
