- Ну а как там ваш "Спартак"?
- Да выиграл! Раскатал "Торпедо" в сухую, как по бревнышкам,- радостно сообщил офицер.
И, напевая что-то бравурное себе под нос, он удалился.
Появление офицера, конечно же, несколько сгладило то недоумение моей собеседницы, что возникло после моих последних слов. Но любопытство одна из самых ярких черт характера присущих всем женщинам без исключения и, естественно, некоторые вопросы у Верочки ко мне имелись, а вот спросить напрямую, в лоб, она стеснялась. У меня же, наоборот, никаких вопросов к Любимовой не было, и поэтому, сама собой возникла незапланированная пауза. Я уж было собрался подняться со стула и высказать ту свою просьбу, которая и послужила причиной моего появления в дежурной комнате, но Вера все же не выдержала. Начала она, правда, издалека.
- Может, вам чаю поставить, Виталий Александрович? Будете чай пить?- спросила у меня Верочка и, не ожидая ответа, резво поднялась со своего места.
Она подставила чайник под водопроводный кран, и, взглянув на меня, спросила?
- Вы любите малиновое варенье?
Взгляд ее был красноречив, по всему было видно, что она не хотела, чтобы я сейчас ушел. Мне тоже этого не хотелось. Двадцать лет назад я бы процитировал ей одного плохого поэта:
"Из рук твоих я бы выпил отравы,
Если б потом целовать мог бы их!"
А сейчас я в ответ только неопределенно пожал плечами и сказал:
- Ну только, если с вами за компанию. Варенье я охотно ем любое, а к чаю вот равноду-шен. Но запросто одолею чашечку этого напитка, если вы мне поможете.
Вера, наполнив чайник, воткнула его шнур в розетку и сказала, что он через несколько минут закипит. Затем подошла к висевшему на стене зеркалу, критически оценила свое отраже-ние и тут же решила привести в порядок свою прическу. Сняв заколку на затылке, она распустила волосы. Завитые к празднику пряди еще не распрямились и волнами упали на плечи. Вера взяла в руку расческу...
Причесывающаяся женщина сама по себе представляет достаточно интересное зрелище, а если она еще и симпатична, как была симпатична Верочка, то зрелище становится просто захватывающим. Одним словом, я сидел и просто любовался ею.
Вера, похоже, осознавала это. Сначала она вроде не замечала меня. А потом, уловив мой внимательный взгляд, кокетливо улыбнувшись и вынув невидимку изо рта, она, наконец, спросила:
- А откуда, Виталий Александрович, вы все про меня знаете?
Я давно ждал этого вопроса, но с наивным видом все же переспросил:
- Что все?
- Ну все, имя- отчество, например. Ведь, когда я к вам в школе подошла, то забыла представиться, а вы сами, тем не менее, меня по имени назвали и сразу же правильно. А сейчас вот упомянули мой старый домашний адрес. У меня там до сих пор отец с матерью живут.
- Мне вам соврать, придумав какую-нибудь необыкновенную историю, или сказать правду?- поинтересовался я веселым тоном.
- Конечно, правду!- воскликнула заинтригованная Вера.
Правильно, кого интересует самая красивая ложь в таком интересном деле.
Тяжело вздохнув, я признался:
- Из школьного журнала. Помните на его последней странице всегда записывались сведения об учениках. Полные имена, адреса и данные о родителях. Там я все про вас и прочел.
Такой мой ответ вызвал не столько понимание, сколько удивление. Вера даже перестала расчесывать волосы и повернулась от зеркала ко мне.
- Но какие еще журналы? Их разве не уничтожили давным-давно? И что, получается, что вы специально мной интересовались?
С невозмутимым видом я пояснил:
- Ну наши оценки, естественно, давным-давно сожгли где-нибудь в школьной котельной, тут вы правы. А просматривал я журнал вашего 7 "Б" класса в те далекие времена, когда мы с вами оба еще учились в нашей родной 1-й школе. Уж не помню точно, что именно привело меня тогда в учительскую. По-моему, это было связано с какими-то общественными поручениями. Старшая пионервожатая, Ольга Зыкова- помните такую?- хотела дать нам с Радиком какое-то задание, к чему-то там подготовиться, к какому-то мероприятию. И вот, заведя нас в учительскую, Ольга посадила нас на диван, а сама прошла в смежную комнату завучей и оттуда принялась названивать по телефону. И пока она болтала, мы от скуки принялись изучать классные журналы, стоявшие в шкафу. Это было интересное занятие, надо сказать. Мы с Шамсутдиновым чувствовали себя разведчиками во вражеском тылу. Не знаю уж, оценки какого класса изучал Радик, а мне в руки случайно попал журнал вашего класса...
Про скуку и случайность я, конечно же, соврал. Действовал я тогда абсолютно сознательно и точно знал, что искал.
- ... Я посмотрел список, нашел там своего соседа по двору Борьку Борисова,- продолжал я свое пояснение,- ознакомился с его успеваемостью и потом заглянул на эту самую последнюю страницу. И просмотрел там весь список учеников. Ваша фамилия привлекла меня своей звуч-ностью.
Я сделал паузу и произнес с выражением чуть нараспев:
- Любимова. Очень своеобразная и красивая фамилия. И когда я узнал, что принадлежит она вам, то решил, что она вам очень идет.
Тут я тоже немного покривил душой. На самом деле я сначала влюбился в Верочку, затем узнал ее фамилию, а потом при случае внимательно изучил ее данные в журнале.
Не знаю, осталась ли Вера удовлетворена моим объяснением, как и не знаю, поняла ли она все, что я хотел ей этим сказать, и все, что хотел от нее этим скрыть. Пока что она внима-тельно и испытывающе смотрела на меня. Потом на ее лице появилась та тихая и чуть недоуменная полуулыбка, как и в тот момент, когда я пообещал, что поставлю ее сыну положительную оценку за экзамен. Но, в отличие от того эпизода, я чувствовал, что с этого момента между нами возникла незримая нить взаимопонимания. Та самая нить, которая появляется между мужчиной и женщиной, когда они осознают, что нравятся друг другу. И я был полностью уверен, что и Вера чувствует эту нить.
