Он должен был исполнить волю создателей. Для него судьба вселенных имела первостепенный приоритет.

Тень сожаления, мелькнувшая на его лице, исчезла столь же быстро, сколь и началось сражение. Аквила билась смертоносно, быстро, без передышки, не давая шанса на ошибку.

Атаки сыпались одна за одной: она извивалась диким существом, избегая всяческого урона, словно змея и дикая кошка в одном сосуде, бешено прыгая из стороны в сторону, складывая крылья, а затем резко подлетая, кувыркаясь и низко припадая к земле. В привычном теле была уже не она, а истинная сущность создателя душ, отданного воле инстинкта.

Инк перемещался в этом смертоносном танце столь же слаженно, посылая мирриады своих чернильных костей и красок, пытаясь хоть как-то застать чудовище врасплох. Но зверь был неумолим, и в один из моментов даже смог зацепить Инка, отправив в него острые, как лезвия ножей, перья и поранив его плечо, через которое остриё изменённого пера пролетело навылет, оставив на одежде темные разводы. Художник не остался в долгу, выпустив сноп костей за спиной Аквилы, пробив одно крыло насквозь и оросив прекрасные ранее перья бордовым потёками крови, полившейся тёплыми струями. В опасной близости от его бока клацнули ряды острых как бритва зубов, а хвост ударил хлыстом, разбивая многочисленные склянки с красками на поясе художника. Бой продолжился с новой силой. Тела, освещаемые вспышками проносящихся по Темному потоку миров в разрыв и голоса двух существ, ведущих сражение за мир…

Они бились еще долго, не желая сдаваться, но все же Аквила устала. Хранитель был силён. Ее ранило ещё много раз, заметно ослабив собственные атаки и скорость. С боков капала кровь, а одно крыло волочилось сбоку, неестественно вывернутое и проткнутое. И, в конечном итоге, Инк, ловко прыгнув на спину Аквиле, пронзил её насквозь костью, которая вышла через грудь спереди, вырвав из ее нее последний, смертельный рёв.

Аквила рухнула, меняя облик обратно, и выпуская из, теперь уже рук, сгусток магии, которую в честном бою выиграл Инк. Скелет тяжело дыша, поднялся, принимая дар создателя душ, который, в последний раз сверкнув магическими осколками, плавно скользнул в грудь художника, наделяя его настоящими собственными эмоциями и занимая место оформившейся души. Он вздохнул рвано и болезненно и моргнул несколько раз в немом изумлении, прислушиваясь к новым чувствам. А затем, посмотрев на недвижимо лежащее, изувеченное тело девушки, кинулся к ней, увидев, как быстро исчез белый свет из ее глаз, а затем и ее собственные голубые глаза померкли и закрылись…

Он приподнял ее на руках и беззвучно заплакал, роняя разноцветные слезы на ее запачканную кровью одежду, отчаянно шептал ее имя, просил прощения и снова плакал, обняв ее тело и немного раскачиваясь в больном отчаянии, не желая верить в то, что только что совершил… Но он должен был это сделать. Аквила просила его… Ради всего мира…

Рядом открылся шуршащий и потрескивающий статическим электричеством портал, выпуская к разрыву ещё одного скелета, вышедшего на чёрное полотно с растерянным, ищущим взглядом. И открывшаяся его взору картина оборвала в нем всё, словно душа вывернулась наизнанку. Эррор кинулся к ним, со злостью отталкивая Инка и хватая тело девушки, неверяще сжимая ее плечи и беспрестанно повторяя ее имя, сорвав голос на крик. Но ответа не было.

— Аквила, пожалуйста… — он уже шептал, дрожащим полным слез голосом.

Девушка лежала на его руках безжизненно, мертво… Она, кажется, не дышала.

— Эррор… Мне жаль, — Инк положил ладонь на его плечо, — нужно закрыть брешь, Эррор. Она просила. Ради нее, мы должны это закончить. Иначе ее смерть напрасна.

Голос Инка дошел до него будто издалека. И хотя он сильно хотел отомстить ему, но тот был прав. Он нежно провел пальцами по спутанным волосам девушки и бережно уложил ее на материю, задержав пальцы на ее руках и, наконец, вставая.

Вместе с художником они подошли к зияющей дыре разрыва, поглощающей стремительно текущий Тёмный поток, словно существо, бесконечно испытывающее жажду. Два хранителя мира, обретшие цельные души, выпустили свою магию. Голубая магия Эррора и разноцветная - Инка взвились двумя потоками, выпущенными из их рук, закручиваясь вокруг разреза и оплетая его. Они пересекались между собой как огромные нитки, крест-накрест, будто бы шили огромную заплатку. И несмотря на относительно небольшой размер, сил на это ушло невероятно много. Волшебные потоки стягивали разрыв, как хирургический шов, усмиряя Тёмный поток, пока он наконец не прекратился. Разрыв материи был наконец закрыт…

Конец pov автора //

Тьма. Холодная и безжизненная. Пугающее равнодушие, будто куполом накрыло. И нет никаких чувств… А они были? Что вообще было? Воспоминания не отзывались, как бы я их не звала, но… Вот что-то. Какое-то пророчество. Его обрывок… Тёмный поток будет закрыт, а последняя энергия живого, принесенного в жертву, скользнет в создателя, вновь наполняя его жизнью. И в тот же миг, ощущение… Боли. Боль по всему телу, будто ломают каждую косточку тела, рвут на части душу, собирают ее и рвут опять. Черт, как же больно! За что, почему и зачем? Я распахнула глаза в поисках хоть чего-нибудь, но кроме бескрайнего ночного неба ничего не увидела. В болезненной судороге царапаю землю, а затем и грудь, за которой агонией пробивает что-то непонятное. Оттуда вдруг выскальзывает душа. Точнее… Ее пустая оболочка, будто стеклянное перевернутое сердце, ничем не наполненное. Это… Моя душа? Следом выходит сгусток энергии: клубящийся комок магии, состоящий словно из кусочков, с преобладанием белого. Он втягивается в оболочку и наполняет ее, делая душу настоящей, живой. Но принося новые волны боли, вырвав наконец из отчего-то саднящего горла болезненный хрип.

Рядом послышались звуки и голос… Знакомый голос, но отчего-то не могу вспомнить его. Мне страшно, до безумия и цветных пятен перед глазами, но нет сил не то, что бежать, а даже сесть, оставляя мне лишь жалкие попытки корчиться на земле. Надо мной вдруг навис скелет, но необычный, а чернокостный, странно одетый и смутно знакомый. Я его знаю? Не уверена… Необычные глаза, жёлтые огоньки в красных глазницах, смотрят цепко и колюче, но страх не даёт и шанса на здравомыслие. Я в испуге пытаюсь отползти, но больно, ах, черт как же больно! И скелет, увидев мои попытки, решительно прижимает меня к земле руками, чуть ли не сев на меня сверху, не давая двигаться и пугая ещё сильнее.

- Аквила, стой, стой, тшшшш, тише… Тише, девочка, ты чего? Это же я, ты помнишь? - его приятный голос и ставший ласковым взгляд всколыхнул во мне какие-то чувства, но я не помнила… Я вообще ничего не помню, кроме имени, того, кто я и… Или помню? Какие-то вспышки картинок промелькнули в голове, не сильно, впрочем, помогая. Я, все ещё глядя на мужчину, быстро мотнула головой, пытаясь донести, что не помню ничего совершенно, тут же снова пытаясь отползти. Но боль опять прошлась разрядом по телу, заставляя сжаться. Да что же такое, меня будто со скалы сбросили…

— Тихо, тихо, не дергайся, малыш, тссс. Просто лежи, слышишь? Я тебе ничего не сделаю, поняла? Ты совсем ничего не помнишь? — снова неуверенное мотание головой, — Ладно, сейчас главное, что ты жива. Где болит?

Скелет плавно и мягко погладил меня своей необычной трехцветной рукой, почти бережно, словно ища место, причинявшее мне страдания, и осматривая меня с ног до головы с каким-то нежным вниманием. Это вносило в мои мечущиеся мысли ещё больше сумятицы. И… Болело абсолютно всё, но особенно душа. В подтверждение своим мыслям я подняла взгляд на все ещё парящее рядом, слабо светящееся сердечко, которое периодически вздрагивало, вторя мне, пропуская боль через себя. Проследив за моим взглядом, скелет в черном пальто пересел рядом, отпуская меня и бережно беря в руки перевернутое сердце. Оно будто само влетело к нему в руки, словно только и ожидая этого. Очень странное чувство дежавю посетило меня в тот момент. Мы ведь знакомы? Кто он? Что произошло?