— Можно попробовать? — доверчиво спросила Кьяра, задержав ладонь на его кисти, и монстр кивнул, не в силах более разорвать нить взгляда между ними. Даже когда она затянулась, незаметно завладев его вейпом. Эфир вдруг понял…

Пора…

Не дав Кьяре выдохнуть пар, он порывисто ткнулся в линию ее губ, смыкая расстояние в поцелуе, в котором от изумления девушка выпустила излишне задержавшийся в лёгких пар прямо в Эфира, переплетая сладковатый воздух в обоюдной нежности. В мятном дыму дурманящего дыхания уже нет ни мыслей, ни слов, оставляя только одномоментность мгновения, в котором вдох сплетен с его выдохом. Отдаваясь в сознании лёгким ощущением опьянения, от которого слегка ведёт картинку, вынуждая закрыть глаза, пока так приятно кружит голову. И никак не понять от чего это чувство: от аромата ментолового вейпа или от поцелуя с этим сладким паром, перемешанным в соединённых разгорающейся страстью телах.

Эфир действовал уже намного увереннее, ощутив, что Кьяра поддается, не сопротивляется, расслабляется… Доверяет… Он устроил руки на ее талии в стремлении ещё больше сократить жалкое расстояние, прижав к частоколу ребер за мягкой кофтой, под которой звездой полярного льда засияла его душа, углубляя ласку, в которую вплел не только привкус покалывания травянистой свежести, но и тепло своего языка, которым осторожно коснулся ее, чуть меняя угол наклона головы, делая все движения с неторопливым ритмом, в котором хотел высказать как можно больше. Как можно нежнее… И девушка до сих пор не могла поверить в то, что не уснула на окне, видя сейчас лучший сон в ее жизни, касаясь пальцами его ключиц и голого плеча, в котором ощутимо разливалось тепло, словно желая проверить, насколько происходящее реально. Монстр вдруг мягко забрал у девушки вейп, разрывая поцелуй, набравшись мятного пара, чтобы вновь слиться в поцелуе, выдыхая дурманящий туман в нежные лёгкие любимой, от чего у нее закружилась голова, приятно затмив все тревожные мысли, словно успокаивая их привкусом свежести дикой мяты.

Эфир чуть отстранился, чтобы нежно ткнуться носом в девичью шею, аккуратно давя, с целью бережно откинуть ее спиной на мягкое одеяло, стараясь не пугать, а лишь показать, что хочет дарить больше ласки, погладив по плечу, несильно его сжимая. Монстр, наконец, готов был озвучить очевидное, пуская свой голос прямо в ее ухо, говоря тихо и нежно.

— Кьяра, я приехал сказать, что люблю тебя… Надо было сделать это раньше, но я хотел кое-что подготовить, и мне удалось лишь сегодня, — скелет чуть приподнялся, нависнув над маленькой девушкой, чтобы видеть ее затуманенный чувствами взгляд, — в общем… В тот раз, когда мне звонили, это была покупательница и… Я теперь живу в соседнем доме, солнышко, а прошлый был удачно продан. И работу я нашел совсем недалеко, — Эфир счастливо улыбнулся, желая тут же впитать собой все то изумление, что отразилось в бескрайней небесной синеве ее глаз.

— Эфир… А… Что? — Кьяра ужасно растерялась, чувствуя себя от этого глупо и заливаясь румянцем, от которого монстр довольно сожмурился, наклоняясь ещё ближе.

— Ничего не хочешь ответить на признание? — Эфир подмигнул ей, ощутив, как та шутливо ткнула его под ребра, начав вероломно щекотать любимого, вынудив того, смеясь, завалиться набок, позволив Кьяре, победоносно смеясь, забраться на него, продолжая нападение.

— Дурак, я тут себе надумала всякого, вот тебе, вот тебе, вот тебе! Я тебя тоже люблю, хитроплёт интриг ты чёртов! — Кьяра неумолимо щекотала монстра, который вдруг поймал ее руки и, перекатившись, ловко подмял под себя, не смотря на то, что весил очень мало, но силой обладал приличной. Теперь Эфир был контролирующим ситуацию, сидя на тепле её тела верхом, наслаждаясь нежным смущением и тем, что теперь имел на нее все права… Имел право любить открыто… Касаться, когда хочет… И плавиться от ее нежности самому…

— Попалась, солнышко, — ласково прошептал прямо в её улыбку, с наслаждением целуя снова, впитывая ее сбитое дыхание, перемешивая его со своим. И переплетая свои прохладные пальцы с теплом её, что согревали собой каждую пястную косточку, заставляя сладкую дрожь бежать по всем костям, достигая позвонков чувством мятного покалывания, что до сих пор скользило между нежностью их языков.

В тихом шуршании двух ласкающих друг друга существ наступила глубокая ночь, скрывая собой грань между ними. Позволяя наполнить время до рассвета тем, о чем давно молили их души.

Любовью. Чистой, бережной и безгранично нежной. Как цвет наполненных летним теплом персиков с отголоском вкуса мятного тумана…