Ваше дыхание сплетено воедино…

Мешается с ароматом сломанных страстью стеблей летних трав… Шелестом старой дубравы с нотками пряной древесины… И сахарной ваты, чей привкус гуляет в поцелуе, в котором вы слиты, все ещё тесно обнявшись, наслаждаясь последним отзвуком сладкой неги, пока Хоррор ещё не покинул твоего лона, даря мягкое чувство полноты и тепла.

— Так приятно, да, ягодка? Тебе понравилось? — отрываясь от тебя и медленно выскальзывая наружу интересуется Хоррор, ловко поправляя шорты на вновь голых костях и подавая тебе твоё белье.

— Э… Приятно не то слово… Но… Экстремально, — улыбаешься в ответ, торопливо возвращая трусики на положенное им место и укладываясь поближе к скелету. Он тут же довольно сгребает тебя в охапку и протяжно урчит.

— Не так уж и экстремально, Т/И. Здесь почти никто не гуляет, — Хоррор ласково потерся носом о твою щеку, — неподалеку, совсем рядом есть пляж с душем, пойдем туда? Заодно на солнце погреемся, — безобидно предлагает довольный скелет, внимательно ловя твой взгляд, привычно замирая без движения, словно хищник в засаде, увидевший добычу.

— Да… В душ я бы сходила, и платье надо почистить, — соглашаешься на предложение, поднимаясь с изрядно помятой травы и отряхиваясь.

Хоррор поднимается следом, мягко ведя рукой по спине и ягодицам, под предлогом смахивания соринок… Но уж слишком надолго ладонь задержалась на попке, мягко смяв ее округлость в игривом жесте, тут же отпуская. Беззаботная улыбка и добродушный прищур в ответ на твой недоуменно-смущенный взгляд, а после вы направляетесь в сторону городского пляжа.

Людей было немного: все старались занять шезлонги в полутени, чтобы не обгореть на палящем солнце, однако находились храбрецы, разместившиеся на лежаках прямо у береговой линии огромного водохранилища. Живописное место, на противоположном берегу которого вздымались малахитовые холмы красивого парка, окружая водоем, словно огромный хрусталик исполинского глаза, которым был знаменит этот город. Подобно крупному, живому оазису посреди пустынного частокола бетона мегаполиса. Тебе всегда очень нравилось гулять здесь: всегда было чем заняться, вкусно покушать, позагорать или просто посидеть на скамейке, наблюдая за мерным волнением листвы и водной глади под ней. И сейчас, идя рядом с любимым, душа приятно грела изнутри, мелко дрожа от счастья возможности любить такого как он, и быть любимой им. Втягиваться в авантюры с его подачи. Отдаваться чувствам полностью, полагаясь на его до поразительного острую чуткость и внимание к мелочам. Мысли об этом закручивались в бурный водоворот воспоминаний о его действиях, словах и ласке… Вызывая незамедлительный отклик фантомных касаний, что непрошенным гостями всплыли в памяти.

Это кружило голову…

Заставляло дрожать колени и вызывало внезапное жгучее чувство желания повторить… Это смутило тебя, оборвав нить мыслей, заставляя потупить взгляд в землю, стоило услышать его ответ на твою предыдущую незамысловатую фразу и короткий, но зычный и хриплый смешок. Впереди замаячили скрытые в тени закрытые кабинки душа, напоминавшие небольшие киоски, в которых можно было с комфортом переодеться и ополоснуться, смывая с себя песок и воду водохранилища. Ты поспешила туда, стараясь скинуть с себя минутное наваждение, но оно буквально липло к голой коже на икрах, забираясь по венам выше, заставляя дыхание сбиваться и нервно сминать подол нежного летнего платья.

Ты скрылась за дверцей маленького, тесного помещения, в котором автоматически зажигается тусклый свет, оставив немного озадаченного монстра снаружи, даже не дав ему договорить. Горло пересохло, а душа металась за грудиной, посылая по телу волны слабости.

Впервые…

Ты впервые хотела его так сильно, словно Хоррор стал твоим наркотиком, чья эмоциональная и физическая близость стали важнее воздуха. Он сам стал твоим воздухом, наполняя собой без остатка, делясь собственными чувствами и всецело разделяя общую зависимость друг от друга. Такова была особенность связи с монстром, что создавали пару на всю свою долгую жизнь, влияя на избранника флюидами своих необыкновенных, чистых душ: таких искренних, какие редко встречались у людей… Словно горный ручей талого, морозного снега, в котором нет ни капли фальши. А лишь кристалльность чувств… Честность… Истина… Зеркальное отражение, в котором видишь саму суть эмоций… И теперь это накрывало с головой, стоило тебе перейти на этот новый уровень отношений. Точка, где рождалось безоговорочное доверие к партнеру… Уважение к нему и желание дарить себя не меньше, чем это делал он…

Ты рвано дышишь, не зная, что предпринять, загнанная в клетку собственного тела, совсем не ожидая, что можешь испытывать нечто подобное практически сразу после такой спонтанной, но чертовски сладкой близости.

— Да черт, гори всё синим пламенем, — говоришь вслух, открывая дверь душевой и осматриваясь. Кругом практически никого нет, кроме недоуменного Хоррора, что с беспокойством подошёл поближе.

— Ягодка? Все хорошо? — он взволнованно склонился поближе, озадаченный твоим нервным видом, а ты пользуешься моментом и, схватив его за грудки́, втаскиваешь внутрь тесного помещения, спешно закрывая дверь и молясь всем звёздам, чтобы никто ничего не увидел.

— Ого… Т/И, это то, о чем я думаю? — монстр хитро улыбается, опуская голос до немыслимой вибрирующей тональности, оттесняя тебя к стене и опаляя сладковатым дыханием, когда ты упираешься в гладкую, холодную поверхность прогретой солнцем спиной.

— Да, Хоррор, — отвечаешь ему, стараясь вложить в голос всю смелость, на которую была способна.

— Мое лечение не прошло напрасно, сладкая… Что ж, давай продолжим, — он опускается ниже, добираясь до так любимой им шеи, чтобы легонько прикусить шелковую кожу, пуская по ней щекотливые, сладкие мурашки, убегающие внутрь до самой души. А ты в ответ ловко забираешься под футболку, пальчиками ласково пересчитывая массивные реберные перекладины. Скелет довольно урчит, страстно прижимая собой к стене, напористо целуя в губы, сминая их собой и наполняя рот мягкостью настойчивого языка. Он оглаживает всё, чего коснется, скользя необычными, змеистыми движениями, сладко прижимая собой твой язычок, стоило ему смело скользнуть за линию его челюстей. В то время как горячие ладони сминают подол абрикосового, хлопкового платья, торопливо снимая его через голову, на миг разорвав поцелуй, чтобы вплестись в него с новой силой и ощутить под собой пылающий жар почти обнаженного юного тела. Ты вторишь его энергии, снимая с него любимую белую футболку, что соскальзывает почти под ноги, мягко накрывая лежащее там платье.

Прочь летит и обувь… Следом – бельё небрежной, смазанной линией покидает территорию мягких грудей и дрожащих мелкими мурашками бедер, что тут же исследуют длинные когтистые пальцы.

— Какая же ты потрясающая, Т/И… В этот раз я возьму тебя грубо, детка… Всегда мечтал трахнуть тебя в душе, — рычит монстр, заведённый и взбудораженный твоей смелостью, толкая под душ, который включает наугад, не заботясь о температуре воды, что тут же накрывает вас обоих мощными струями, заставляя тебя сдавленно пискнуть от внезапной прохлады на контрастно разгоряченной коже, по которой беспрестанно бегали взволнованные, терпкие мурашки возбуждения. Но после вода пошла горячее, наполняя паром тесноту помещения… Хоррор напирает голодным зверем, охваченный пожаром восхитительной страсти, что сформировала полупрозрачное гранатовое экто-тело и крепко стоящий багряный член, вздрагивающий в раскаленном нетерпении. Он жмется к твоему животу приятной тяжестью, сводящей с ума всё нутро, где тут же скрутилась увесистая, тугая пружина вожделения… Хоррор целует, кусает, руками жмёт плечи, сминает бока, царапая кожу, давя на живот, настойчиво разворачивая лицом к стене и без промедления гнет тебя ниже, давя между лопаток сильной рукой. Ты податливо наклоняешься под его одобрительный вздох. Хоррор резко вводит член до самого основания, упираясь им в матку, вызывая болезненный стон. Ставит свои ладони на гладкую поверхность стены около твоих, моментально набирая быстрый и грубый темп.