— Не наглей, Мар, все никак не угомонишься? — она поставила баночку на стол и скрестила руки на груди, строго глядя на монстра.
— Наглость – больше по твоей части, Лайма. Пришла сюда, хотя я тебя не звал, еще и права качаешь, глупая.
— Чего, чего? Ай, ну тебя, не хочу даже спорить, мы это проходили уже, — девушка сердито поджала губы и неосознанно коснулась шеи. Найтмер перестал улыбаться и резко сел прямо, будто его ударило током. Он потянулся к Лайме рукой, неуверенно касаясь кожи пальцами там, где когда-то сомкнулся его вектор. Лайма немного вздрогнула, с напряжением глядя на его широко раскрытый глаз. Его рука была прохладной из-за недуга: похоже эти существа болели действительно несколько иначе. Негатив скатывался по коже приятными капельками, падая за шиворот и добегая до лопаток, заставляя невольно выпрямиться от щекочущих ощущений.
— Надо было убить Даста, — тихо прошипел он, плавно гладя ее шею, отчего девушка не могла нормально сосредоточиться ни на одной мысли, словно они разлетелись в стороны перепуганными птицами, — он посмел коснуться тебя…
— Мар, оставь ты его в покое, боже. Ты… Это похоже на… ревность, да? — Лайма немного сжалась, ощутив на шее едва заметно усилившееся давление чужих пальцев после своих слов. Глаз Кошмара метал искорки, но поколебавшись мгновение, Найтмер просто кивнул, удивив Лайму до глубины души, все еще продолжая странно скользить по коже пальцами вверх и вниз.
— Знаешь, я… Уже подпустил к себе достаточно близко одного монстра однажды. И это не закончилось ничем хорошим, — Кошмар моргнул, замерев на миг, окунаясь в пучину собственных воспоминаний, и Лайма вдруг неожиданно ощутила их через прикосновение его руки… Ее окатило волной чужой обиды и боли предательства, сопоставимой с сильным физическим страданием, словно его душу кто-то когда-то ударил ножом… И сейчас он испытывал самый настоящий страх, собственный, такой трепетный, как пробившийся сквозь засушливый слой земли зелёный росток. И ещё… Было сожаление. Терпкое, колючее и почти требовательное.
Девушка окончательно расслабилась, принимая его эмоции и понимая их, словно видя собственное отражение в нём самом. На непонимающее выражение его взгляда, Лайма невесомо улыбнулась и коснулась своего лица:
— Не ты один совершал ошибки, Мар.
Он в ответ улыбнулся, обнажая контрастирующие с негативом зубы, и убрал наконец руку от шеи девушки, в последний раз огладив ее кожу мягкой прохладой черной жижи. Лайма вдруг спохватилась:
— Слушай, почему ты такой холодный, Найт? Мне казалось, ты обычно более… теплый, — девушка смутилась на последнем слове, но всё же ее беспокоило ощущение, что с монстром не все в порядке.
— Это аналог того, что вы, люди, называете “жаром”, — Найтмер снова слегка передёрнул плечами, в подтверждение свои словам. Ему было чертовски холодно.
— Черт, Найт! Давай ложись! Раньше не мог сказать? Упрямый сгусток негатива, — Лайма подорвалась со стула, настойчиво отодвигая покрывало с постели, чтобы монстр улёгся. Его это словно забавляло, и, игнорируя собственное плохое самочувствие, он коварно улыбался, привычно мерцая зрачком, но все же принял горизонтальное положение, почти до носа натягивая одеяло. Девушка замерла в смятении, не зная, что можно ещё сделать для него, чтобы ему полегчало. Чем отогреть?
— Мне очень нравится твое замешательство, чем же вызвана столь сладкая эмоция? — он проскрипел ехидный вопрос, с любопытством прищурив глаз, наблюдая, как Лайма немного волнуясь, заламывает пальцы.
— Эм… Тебя надо согреть, но… Знаешь, я бы никогда такого не сказала, если бы ты не болел! Черт… Могу погреть тебя, пока ты спишь, так быстрее спадет твой “жар”, — она отвела взгляд и добавила, — только попробуй что-то сейчас съязвить, и я уйду.
Найтмер помолчал почти минуту, а после к полному изумлению девушки, откинул край одеяла в приглашающем жесте, все ещё безмолвно тараща немигающий зеленоватый глаз, который словно стал более насыщенного цвета, наполнившись приятными всполохами.
Лайма нервно вздохнула, словно собираясь с духом, прежде чем перешагнуть черту.
— Я не сделаю тебе ничего, Лайма, — тихий голос Кошмара развеял ее последние отголоски сомнения, и она забралась к монстру, позволив укрыть ее одеялом.
Он медленно обнял ее со спины, окутывая прохладой собственного тела почти со всех сторон, прижимаясь так близко, как только мог. Его негатив, распространенный по всему туловищу и домашней одежде казался мягким, окружая и будто немного поглощая собой, принося за этим тысячи ласковых касаний нежного холода, такого непривычного и удивительного. Нос защекотало почти забытым, но так желанно всплывшим в памяти запахом горького шоколада, смешавшегося с цитрусовой ноткой. И чем больше она вдыхала, тем спокойнее ей становилось. Она надеялась, что монстр поскорее согреется теплом ее тела и пойдет на поправку…
— Надеюсь, ты простишь меня за мою несдержанность, — слова, сказанные почти в самое ухо из-за лёгкой болезненной хрипотцы приятно резонировали через его грудь, плотно прижатую к спине девушки. Лайма не повернулась, но тихая улыбка озарила ее лицо. Она простила… Ещё тогда, в разговоре с Дримом девушка это поняла. И чувствовала через касание его ладони, покоившейся на её животе, что теперь Найтмер тоже это знает.
Комментарий к Мазохисты
Реабилитировался наш черный вспыльчивый монстр ಡ ͜ ʖ ಡ Я горжусь им. Все же переступил через гордость и открыл причину своей колючести.
========== Катарсис ==========
Комментарий к Катарсис
Катарсис - эмоциональная и чувственная разрядка, способствующая уменьшению уровня тревоги или полному её снятию.
“Я тебя люблю. Ты бесишь меня больше, чем это вообще возможно в принципе, но я хочу прожить с тобой каждую эту раздражающую минуту.”Клиника (Scrubs), Доктор Крис Тёрк
После выздоровления Кошмара жизнь Лаймы снова вернулась в привычное русло. Русло постоянного ожидания подляны от еще больше обнаглевшего монстра, который словно отыгрывался за все те недели бездействия, которые теперь казались девушке настоящим раем, канувшим в небытие. И хотя она радовалась, что в итоге помирилась с Найтмером, но порой крепко задумывалась о том, насколько это было оправданно, а еще немного о том, какой же Дрим хитрый и расчетливый тип, который все это устроил словно специально.
Найт мог внезапно заявиться к девушке посреди ночи, будя ее пристальным взглядом из темноты, иногда сильно этим пугая и с удовольствием поглощая собой ее страх. А мог подкараулить на улице, ненароком, словно почти случайно, оказываясь позади нее, когда та выходила с полными пакетами еды.
А однажды даже пытался подловить ее, когда та выходила из душа в одном полотенце, но рассерженная не на шутку Лайма начала поливать его из пульверизатора, что негативному монстру сильно не понравилось, и он ретировался.
Снова нарастало привычное напряжение, и Лайма одновременно и хотела этих провокаций, ожидая, что Найт может учинить в этот раз, и одновременно избегала их, устав в последнее время от накопившегося нервного сгустка эмоций, рьяно требовавших выхода, но не находя подходящего сосуда, им оставалось лишь недовольно клубиться в душе, причиняя собой ощутимый все сильнее дискомфорт. И чем сильнее становился этот комок эмоций, тем более довольным становился Найтмер, растягивавший удовольствие ее странных мучений, словно эстет, пробующий особое блюдо. Лайму это бесило. Бесило и нравилось…
Прогуливаясь вечером в любимом сквере, где сидела в прошлый раз с братом Кошмара, девушка вновь предавалась мечтаниям, слушая музыку, и немного напевая себе под нос незамысловатую мелодию, пиная носком кроссовок мелкие камушки, валявшиеся на дороге. Настроение было неплохим, но отчего-то давила небольшая усталость, вторя ставшему более ранним закату: осень полностью вступила в свои права, и Лайма жалела, что оделась столь легко, не взяв верхней одежды, но возвращаться домой не хотелось. Слишком хорош был этот вечер, чтобы терять хоть одну драгоценную секунду спокойной, почти умиротворяющей красоты вечернего городка.
