Проснулся Лейн вечером, когда уже темнело. Старика дома не было, он куда-то ушел. Юноша лежал с открытыми глазами и думал, что ему делать дальше – остаться жить в этом селении или возвращаться в свое селение, где его никто не ждет, где у него нет ни родных, ни близких. Рем и Элна обещались в гости… Ерунда! Этого не может быть. Люди не могут видеть Детей Тумана. Правда, могут слышать, услышал же дедуля…

И тут Лейн услыхал голос Элны. Девушка звала его. Парень выскочил на улицу. Садился туман, и среди зыбкой дымки он увидел две фигуры. Это были его друзья. Они держались за руки и шли ему навстречу.

С тех пор и повелось – в теплый вечер, как садился на землю туман, в домике рыбака появлялись Элна и Рем.

Старик был одинок, стар, болен и радовался, что у него появился такой славный и добрый помощник, как Лейн. Он все звал его сынком и боялся даже слово молвить поперек, чтобы не рассердить или не обидеть юношу, чтобы ненароком тот не ушел и не оставил его, старика, одного. Поэтому дед, хоть и побаивался этой воздушной парочки, но все же встречал их радушно, а после и вовсе привык и сам стал ждать их появления не меньше, чем Лейн.

Шли дни. Лейн со стариком ходили в море, ловили рыбу. Потом старик захворал, и парень ходил в море один. А вскоре старик умер. Лейн похоронил его и остался в хижине сам.

Кончилось лето, наступила осень. А однажды случилась гроза. Грозы бывали и раньше, но такой силы разбушевавшаяся природа давно не показывала. От горизонта до горизонта небо укрылось черными тучами. Молнии с треском разрывали небеса, раскаты грома следовали один за другим, ветер рвал воздух в клочья. Где-то вдалеке шумела приближающаяся стена дождя.

Сильнейшая вспышка молнии осветила все вокруг. И вдруг раздался крик. Лейн выскочил на улицу и увидел на песке возле дома Элну. Девушка была без чувств. Лейн подхватил ее и занес в дом. Потом выбежал на улицу в надежде найти и Рема. Он звал его, искал по всему берегу и вернулся в дом, когда пошел сильный дождь и поиск стал бессмысленным, потому что Дети Тумана, попав под дождь, просто растаяв, исчезали.

Элна уже пришла в себя. Она сидела на скамейке и тихонько плакала.

– Элна, что с Ремом?

– Нет больше Рема, – проговорила Элна сквозь слезы. – Из-за меня… Если бы не я… Он меня спас, а сам… – и она горько зарыдала.

Лейн понял – Рема больше нет. Никогда больше Лейн не увидит широкой улыбки друга, никогда больше не подойдет к нему Рем, не хлопнет по плечу: «Ну, что там у тебя, дружище, выкладывай, что случилось? Какая нужна помощь?»

Глаза юноши заблестели от навернувшихся слез, он сел на лавку, обхватил голову руками и долго так сидел, подавляя в себе слезы и боль утраты.

Так они и сидели – Лейн молча, Элна – тихонечко всхлипывая. Потом юноша поднялся, подошел к Элне.

– Не плачь, Элнушка, слезами горю не поможешь. А слезы – это ведь тоже вода… Растаешь…

– Да не растаю я, – все еще всхлипывая, проговорила Элна.

– Ну, смотри… Подожди-ка, а как же так? – вдруг поразился Лейн. – Ведь тумана нет, а я тебя вижу! Почему?

– Тут ничего удивительного нет, Лейн, – грустно сказала Элна. – Я ведь не просто Дочь тумана, а из рода Сирен. Я еще много чего знаю и умею… А вот Рея не сберегла, – и она снова зарыдала.

Элна осталась жить в домике у Лейна. Лейн называл ее сестренкой и ни словом не обмолвился о своих чувствах – боялся, что она оскорбится и исчезнет навсегда.

Очень скоро у Элны родилась девочка, золотоволосая дочка Рема, Росинка. Она была очень похожа на мать, и только волосы у нее были такого же золотого цвета, как и у погибшего отца…

Лейн души не чаял в девочке, заботился о ней не меньше Элны, и молодая женщина постепенно привыкла к тому, что Лейн всегда рядом. И все бледнее становился образ Рема, стоящий между ней и Лейном, все дальше уходила боль потери…

Может быть, так и жили бы они спокойно на берегу моря и растили бы дочку, если бы не случилась в этом году сильная засуха.

Скудная каменистая земля и прежде не баловала людей, а теперь и вовсе на ней ничего не росло, все высохло, выгорело. Жители поселка стали шептаться, что неспроста это, что это дело рук злой силы. И кивали в сторону одиноко стоящего вдалеке домика, где жили Лейн и Элна. Ведь многие знали от старика, при каких обстоятельствах он нашел Лейна.

Чем голоднее становилось в поселке, тем громче раздавались проклятья. И вот однажды вечером Элна начала складывать нехитрые пожитки.

– Ты что задумала? – спросил Лейн.

– Надо уходить, и чем быстрее, тем лучше.

– Но что случилось?

– А разве ты не чувствуешь? Хотя, конечно, как ты можешь… От деревни надвигается стена ненависти. Она прямо душит меня. Я не знаю, за что люди ненавидят нас, но если это прорвется наружу, нам несдобровать. Надо бежать отсюда и немедленно.

– Элна, – Лейн смутился, замолчал, потом заговорил снова: – Ты ощущаешь ненависть, а другие чувства?.. – Он подошел к Элне, взял ее за руку, заглянул в глаза. – Может быть, для тебя не секрет, что я люблю тебя, люблю давно, люблю больше всего на свете.

– Да, милый, я всегда знала это. Может, за эту твою любовь я и полюбила тебя. – И Элна спрятала лицо на широкой груди Лейна, а он стоял, счастливый и растерянный, гладил ее черные шелковистые волосы и шептал: «Милая моя, любимая, единственная…»

Тут захныкала Росинка, и они оба бросились к кроватке, на бегу столкнулись и рассмеялись.

– И все-таки надо уходить – сказала Элна, когда дочка успокоилась. – И уходить сейчас. Завтра может быть уже поздно.

– Хорошо. Мы пойдем в деревню, где я родился, там…

– Нет, Лейн, нет, – Элна смотрела на Лейна виноватыми глазами. – Не забывай, я из рода Сирен, и не будет мне покоя среди людей. Ни мне, ни дочке моей. Мы всегда будем здесь чужими, всегда будем слыть колдуньями и вызывать страх и ненависть.

– Как же тогда быть? – растерялся Лейн.

– Я знаю, куда нам идти. Но ты не побоишься идти со мной?

– Я пойду за тобой хоть на край света, – улыбнулся Лейн и обнял Элну.

Этой же ночью, когда взошла полная луна, они ушли из поселка. Отойдя далеко и оглянувшись в последний раз на хижину, в которой нашел свое счастье, Лейн вдруг увидел, как в небо взвился огонь – и хижина вспыхнула сразу со всех сторон.

– Видишь, как вовремя мы ушли, – тихо сказала Элна и потянула его за рукав. – Идем, а то как бы жители деревни не заметили нас и не бросились вдогонку.

Элна повела юношу в ущелье, которое местные жители прозвали Ущельем Тьмы. Оно действительно было узким и сумрачным. Шли они долго, до самого рассвета. Все выше поднимались над ними отвесные скалы, все уже становилось ущелье. В конце концов, вершины скал сомкнулись, и путники очутились в узком коридоре, который вел куда-то вниз, в глубь скалы. Солнечный свет сюда не доходил, и Элна зажгла свечу.

– Куда мы идем? – спросил Лейн.

– Ну, наконец-то ты меня спросил об этом, – засмеялась Элна. – А то все молчишь и молчишь. Там, за этими горами, есть плодородная солнечная долина. Туда мы и идем. Там мы и будем жить, пока не подрастет наша дочка. А потом, когда она вырастет… ну, это потом. А пока нам надо пройти через страну Эволков. Они могущественнее нас, Сирен, и довольно опасны. Но ими правит моя троюродная сестра Дейна, и, я надеюсь, она нам поможет, к ней мы и идем сейчас. Вообще-то, Эволки там не все, а только некоторые, остальные – люди Тьмы. И только Эволки – как, впрочем, и мы, Сирены – могут жить жизнью обычных людей при солнечном свете, правда, потеряв при этом свою волшебную силу. Все же остальные жители подземелья погибнут, как только упадет на них солнечный луч.

– Стой, – схватила она за руку Лейна и остановилась сама. – Здесь кто-то есть!

Они находились в большом подземном зале. Кругом торчали из земли и свисали с потолка ледяные столбы – сталактиты и сталагмиты, капала вода. В самой глубине зала журчала невидимая вода, может, ручей, а может, и речка.

Лейн поразился. Он шел за Элной, слушая ее и глядя себе под ноги, чтобы не упасть и не уронить Росинку. По сторонам он и не смотрел. И теперь, оглядевшись вокруг, стоял, очарованный красотой подземного мира.