– Хочешь выйти? Что же, не буду держать тебя, – раздались сзади слова, которые чуть не свалили замертво услышавшего их, от страха и ужаса от того, что оно смеется над ним, что она видит его насквозь и для нее этот краткий миг жизни Императора не значит ровным счетом ничего. Было ясно, что его собственное рождение и смерть – всё едино для этой беспредельной силы, и что она смеется над его попытками оттянуть неизбежность.
Однако было что-то еще, какое-то безумно знакомое еще по лесной чаще из детства и смерти сестры ощущение, по самому первому моменту рождения Арчибальда. Оно обволокло тело государя и заставило вмиг обернуться уже безо всякого страха быть убитым, и ответить голосом самой Богини:
– Ты не против того, что я поиграю еще немного, любимая?
Два горящих любовью глаза, слегка сощурившись, отвечали куда красноречивее любых слов.
Так путешественник, повернувшись к двери, после тысяч и миллионов попыток в разных телах открыть дверь самой жизни-смерти и времени, умирая каждый раз у ее порога, всего одним легким движением заставил врата восприятия распахнуться, и часы времени идти вновь, ведь они никогда и не останавливали своего бега для юного правителя.
30. – Кевин, ну что ты встал в проходе? – с усмешкой обратился еще не успевший до конца сформироваться голос, – проходи.
Замерший Император Кевин Харт понял, что стоит прямо на пороге входа в кабинет с протянутой вперед рукой, которой он распахнул двери перед собой, при этом не двигаясь уже несколько долгих секунд, что показались ему целой вечностью во время накативших на него воспоминаний о фейерверке во время церемонии открытия Мировых Игр, почти что два десятилетия назад определивших судьбу не только всего мира в целом, но и его, в частности. Исход развития человеческой цивилизации был предрешен пылающим фиолетовым пламенем силуэтом бабочки, который взирал на него с усеянного плеядами звезд неба острова Утконоса.
В потоке видений, которые полностью завладели вниманием Императора, он и сам не заметил, как уже оказался за массивным дубовым столом, за которым с противоположной стороны возвышался на массивном кресле прежний Император, а ныне Первый Советник Империи Сердца – его прадед Стивен Харт.
– …Так, Кевин, в чем дело? – с едва различимой ноткой раздражения переспросил Стивен, устало глядя на правнука, – ты просил аудиенции, я тебя слушаю внимательно, – вновь склонившись над бумагами, быстро бросил Император.
– Да я… – выдохнул Кевин I, – я хотел поговорить о грядущей коронации.
– Да? И что же ты хотел от меня? – не отрываясь от документов, безучастно спросил Стивен, – дата уже установлена, все приготовления также сделаны, какие именно детали тебя интересуют?
– Я просто… – наконец собрался с духом Кевин, – я просто хотел предложить иную кандидатуру на пост Императора. Я уверен, им может стать…
Стивен уже не слушал все жалкие лепетания настоящего императора Сердца, своего в прошлом наследника, на которого он взглянул так, будто бы тот не был ни его повелителем, ни даже родным по крови человеком, нет, это был лишенный всяческих эмоций ледяной взгляд, который не выражал абсолютно ничего. С этой пустотой и столкнулась речь Кевина, рассыпавшись на мелкие кусочки, которые, исчезнув совсем, не оставив даже и намека на самый глухой звук, переместили Кевина из его фантазий в удушающую тесноту гигантского кабинета, где всё пространство будто бы было высосано этими двумя голубыми глазами напротив, которые прожигали насквозь Императора, от полномочий которого не осталось ровным счетом ничего всего лишь за эту пару мгновений.
– Дата назначена, – будто бы и не услышав слов своего наследника, продолжил Стивен, – все приготовления завершены, – откинувшись на спинку своего кресла и уперевшись одной рукой о массивный стол, повторил первый советник, – ты – Император Сердца Кевин Харт I передашь бразды правления острова своему прадеду Стивену Харту на время бессрочного кризиса в связи с обострением внешнеполитической обстановки.
Кевин ощутил, что всё, что ему сейчас было нужно, это просто покорно согласиться, поблагодарить еще раз своего отца за этот подарок, за то, что он по сути снимает этим жестом всю ответственность с него, и тихо-мирно удалиться, готовясь к своему первому за долгое время настоящему отпуску со своей семьей, наслаждаясь пожизненными богатствами, и периодически появляться на публике в роли первого или десятого советника, изображая бурную деятельность. Да, всё тогда было бы в порядке. Однако, вместо того, чтобы уже как маленькая мышка незаметно прошмыгнуть за дверь, как и его коллега пару минут назад, Кевин к своему ужасу ощутил, как его рот, сам собой раскрывшись, стал транслировать совершенно безумные предложения, которые, озвученные кем-то иным, в этих стенах могли иметь лишь один итог – незамедлительное исчезновение из этого мира их говорящего.
– Я прекрасно знаю всё о предстоящей операции, и просто хочу, чтобы ты меня выслушал: у нас есть сейчас отличный шанс, чтобы не только достойно уйти, но и оставить о себе хорошую память! Но сделать это нужно не через год-другой, а прямо сейчас! Как я уже говорил, мы можем смело доверить полномочия Императора…
– Кевин, – бесцеремонно перебил своего правнука Стивен, – я в третий раз повторять не буду, от плана мы не отклоняемся. Можешь оставить свои идеи для мемуаров.
Кевин впервые за долгое время почувствовал себя просто никем, и, хотя он и носил титул Императора, сейчас он кристально четко понимал, что никакой реальной властью не обладает, и даже вопрос о том, кому же доверить подобные полномочия решался не им, но человеком напротив, который действительно представлял собой власть в Империи.
– Но как же?.. Как же ты сможешь объяснить людям, почему ты снова на троне? Ты не сможешь сдержать их гнев, ты…
– Шаманы, – не меняясь в лице, всё так же четко и холодно констатировал Первый Советник.
– Что? – не поверил своим ушам Кевин, – шаманы?! Но ведь все они давно уничтожены! А если какие-то и остались в живых, то они максимально атомизированы или же встроены в нашу же агентурную сеть и не представляют никакой опасности! Люди просто не поверят этому снова, они…
– Поверят в то, что мы скажем им, в то, что ты скажешь им. А насчет шаманов не волнуйся, мы достанем их даже с того света, если это понадобится.
Кевин почувствовал, как по его коже пробежал холодок. Он прекрасно понимал, что, несмотря на все те ужасы режима острова, про которые он успел узнать за время своего правления, они как-никак локализовались, и можно даже сказать, имели тенденцию снижаться год от года. Однако теперь, с приходом его отца, всё вспыхнет новым пожаром, что поглотит Остров Сердца целиком, и горе будет тому, кто не успеет укрыться от его пламени.
– Нет, ты не сможешь, ты…
– Господин Сан тут будет очень кстати. Я предъявлю его голову миру, нашей столице, и ты увидишь, как народ может любить своего спасителя, доверяя ему снова и снова. Знаешь почему я постоянно оставлял этого «Вождя Шаманов» в живых? Думаешь, почему ты стал императором? Всё ради этого дня, когда я буду уверен, что смогу сохранить Империю в мире.
– Ты просто хочешь править вечно, – не сдержал своего гнева Кевин.
– Называй как хочешь, но без меня этим островам конец, как был бы и конец тебе. Даже твоя семья воссоединилась, лишь благодаря мне.
Кевин ощутил, как будто чья-то ледяная рука залезла к нему в самую душу и, достав ее на всеобщее обозрение, продемонстрировала, каким на самом деле ничтожным куском дерьма являлась вся история жизни человека по имени Кевин Харт, который уже стоял за дверью кабинета. Император прекрасно осознавал, что у него не было ни шанса переубедить Стивена Харта, который при малейшем намеке на измену убрал бы, не раздумывая, и своего правнука, своего несмышленого преемника, что вздумал учинить бунт в столь неспокойное для Империи время.
Однако, к своему же счастью или же напротив – горю, тут как посмотреть, Кевин до сих пор оставался в определенном отношении тем же самым юнцом, что когда-то со слезами на глазах наблюдал за гибелью своей сестры, и о которой он уже и не вспоминал спустя всего пару недель, когда о его статусе узнала в том числе и бросившая его из-за измены невестка, с которой он успел через месяц после трагических событий обвенчаться и уже имел потомство.
