– Итак, станцуем еще? – улыбнулась Богиня.
Ответом послужило молчание, и двое уже снова утонули в своем мистическом сне, от которого уже пробуждался один, а, возможно, и они оба вместе, пытающиеся отчаянно убить друг друга, напрочь позабывшие в своей ослепительной игре, что они никогда не будут отделены ни друг от друга, ни от своей вечной любви.
27. Энн пробудилась от ритмично повторяющихся вибраций, которые будто бы то сжимали, то расширяли весь мир вокруг, превращая его в бесконечное взаимодействие, а точнее сказать, пребывание в двух состояниях, которые на деле были единой музыкальной композицией.
Эта мелодия локализовалась сначала в наушниках юной путницы, которая, возвращаясь назад во времени, уже не была ничем отравлена в доме незнакомых похитителей, но скользила сквозь время сначала по улице сквозь постройки тысячелетнего города, что некогда был сердцем всей цивилизации, прямиком до своей уютной квартиры, к своей любимой. От того, чтобы броситься к ней в объятия, ее отвлек телевизор, что транслировал обращения Императора далекого острова, который, казалось бы, не имел никакого отношения к тому месту, где находилась Энни, однако она всё же позволила передаче захватить свое внимание, ведь как-никак весомая часть грядущих событий должна была связать два острова вновь, как несколько столетий назад, прямо как во времена войн Великого Освободителя Арчибальда, чья монументальная статуя на центральной площади указывала своим мечом в сторону Империи Сердца, где, преодолев сотни и тысячи миль морской глади, уже проявился наблюдатель Энн, которая была связана с тем образом, что транслировался и проецировался прямиком в мозг ее физического воплощения, в то же самое время, как источник этого изображения восседал в Императорском дворце, погруженный в мысли, что хотя и не были напрямую связаны с важнейшим предстоящим комплексом мероприятий, но которые были куда важнее для него самого, поскольку затрагивали личные моменты.
– Господин Харт, – раздался голос из маленького динамика на столе Императора, – Вас готовы принять…
– Сейчас буду, – кратко ответил мужчина, вновь откинувшись в кресле, и, глядя на идущий за панорамным окном снег, который покрывал вечерний город голубоватой дымкой, заставляющей постепенно исчезать столицу в зимней спячке.
Действующий Император поднялся со своего кресла и подошел ближе к окну, практически полностью позволив намечающемуся бурану, что бушевал снаружи, поглотить себя. Фактически отключившись от внешнего мира, властитель позволил силам природы выбросить себя в эпицентр этого шторма, где триллионы снежинок, маленьких произведений искусства в виде геометрических фигурок в колоссальном количестве подгонялись невидимой силой ветра и тем самым превращались в чудовищного монстра, который пожирал своего собственного носителя.
Император знал, что это его последние дни правления, всё было уже решено, однако, ему нечего было страшиться – он выполнил свою задачу. Более того, после транзита власти ему уготовано тепленькое местечко в канцелярии инспекции, с немалым доходом, пожизненными выплатами и льготами на правах бывшего императора. Однако даже эта наиболее безопасная для него ситуация, где он мог свалить всю ответственность в дальнейшем на своего преемника совершенно не радовала, она, наоборот, еще сильнее вгоняла мужчину в самобичевание.
– Сколько он уже у власти? Больше пятнадцати лет? Похоже… – вслух прошептал, ухмыльнувшись, Харт. Несмотря на то, что это была значительная часть его жизни, она, казалось, пролетела в одно мгновение. Это было больше похоже на сон, нет, на волю самой Богини, которая исполнила все его желания. Когда мужчина был только музыкантом в странах Конгрессах и мечтал о мировой славе, играя на местных площадках, он и помыслить не мог, даже за день до отъезда, в тот судьбоносный день, на остров Змея Утконоса, что он станет мировым лидером, с которым будут считаться сильнейшие мира сего и которого поначалу будут принимать как спасителя всей Империи. Более того, даже сама Гвен вернулась к нему и родила от него детей! Это было настоящим чудом! Особенно после всего, что произошло тогда…
Харт ощутил, как его сердце замерло, и он будто бы даже помолодел, сбросив пару десятилетий со своих плеч. Глядя на свое собственное отражение, государь видел свой образ, но отнюдь не того политического деятеля, каким он стал сейчас, а того юноши, который, как идиот, метался меж двух огней, выбирая между двумя прекрасными цветками его сердца, чтобы в итоге потерять их обеих.
Можно было бы сказать, что всё обернулось в лучшем свете для него, ведь он реализовал все свои мечты, все свои скрытые амбиции. Однако же сам политический деятель чувствовал, что всё это было ложью, что эта его текущая жизнь была будто бы чудовищной шуткой Богини, которая исполнила его эгоистические желания, которые сама же заранее вложила в него еще до его рождения. Более того, он не мог понять, как вообще мог оказаться в такой ситуации – стать императором целой страны! Почему он? Почему все потворствовали этому? Безусловно, он знал всех, кому это было выгодно, хотя и никогда публично не заявит об этом, но, тем не менее, он прекрасно понимал и то, что все те блага, которые принесла ему эта «новая» жизнь были лишь ширмой. За ней-то и скрывался настоящий «Господин Харт», который, уже идя по коридору и смотря на роскошные интерьеры Императорского Дворца как в последний раз, даже несмотря на идеальные условия и климат внутри помещений, ощущал озноб во всем теле и чувствовал, что, даже имея нашпигованную по всему особняку охрану, он находится в смертельной опасности! Остановившись, Император, резко оглянулся в направлении пустого коридора, ощутил, как его повело, и он, прислонившись к стене, схватился за левую часть груди, откуда, казалось, готово было выпрыгнуть сердце. Да, это был самый настоящий страх, но чего?.. Харт инстинктивно поднял взгляд и моментально отпрыгнул на пару метров в сторону. Перед самым его носом прошмыгнула тень, чуть не лишившая его рассудка. Император, тем не менее, взял себя в руки и, моментально собравшись, сфокусировал свое зрение, к своему облегчению обнаружив лишь бабочку, что порхала в особняке.
Мужчина тут же расслабился и, выпрямившись, удовлетворенно закрыл свои глаза, тут же пожалев об этом. В наступившей темноте за закрытыми веками вспыхнул образ из той ночи в виде пылающей бабочки, которая и сейчас прожгла насквозь сердце Харта, что, мгновенно распахнув глаза, попытался вновь обнаружить маленькое насекомое, которое сначала напугало его, но затем напомнило о чем-то важном. Ее как будто бы и след простыл, и сколько бы Харт не бегал по коридору и не высматривал ее – всё было тщетно.
– Господин Харт!.. – раздалось в наушниках мужичины.
– Да иду я! – рявкнул он в ответ, и, окинув взглядом коридор, последний раз поспешил на встречу, после которой, он уже знал наперед, всё изменится, но даже предположить не мог, насколько кардинально.
28. – Иду, иду, за***л! – раздраженно, снова и снова закольцовываясь в единый протяжный гул, пронзал стрелой знакомый ей до боли диалект мозг Энн, которая ощущала, как ее подташнивает, вместе с тем как снаружи неслись тысячи таких же дискомфортных звуков, что готовы были разорвать ее изнутри.
Не в силах открыть оба глаза, а тем более сфокусировать их, чтобы созерцать уже единую картинку (девушка могла лишь с трудом одним из них смотреть) как в залитом разноцветными огнями пространстве вокруг танцуют десятки фигур, сталкиваясь, размываясь, только затем, чтобы дальше вновь продолжить свой бег. Присмотревшись более внимательно, можно было различить однако, что не все из присутствовавших были полностью заняты «в танцах», напротив, каждый занимался своим определенным делом. Кто-то действительно исполнял некие телодвижения под музыку, кто-то что-то горячо обсуждал, кто-то просто скучал, кто-то занимался любовью прямо на полу, недалеко от Энн, кто-то заливал в себя различные жидкости, иные же пускали клубы лилового дыма, который заполнял собой и так до отказа забитое помещение.
