Мне пришлось снизить голос почти до шёпота, чего нельзя было сказать о моих шагах. Эдвард продолжал настойчиво тянуть меня к внутренним витринам магазина, из-за которых на нас смотрели с наклеенными улыбками и самыми честнейшими в мире взглядами местные продавцы. Про прогуливающихся неподалёку представителей местной охраны можно и говорить. Я, кстати, очень удивилась, когда мы прошли на входе мимо первого охранника, и он нас почему-то не стал обыскивать.

– Я бы переживал об этом только в том случае, если бы действительно собирался вернуть купленное кольцо обратно. Прости, дорогая, но я это делаю, потому что хочу видеть его на твоём изумительно красивом пальчике всю свою оставшуюся жизнь.

– Ты неисправим!

– Знаю. И разве не за это ты меня любишь?

– И за это тоже… наверное.

– Неисправимая чертовка!

Конечно, Эдвард произнёс всё это заведомо смягчённым голосом, практически промурчал, подобно большому, сытому и очень довольному коту. Ткнувшись при этом носом мне в висок и прижавшись губами к щеке рядом с ушком.

– Вот доберусь я до тебя сегодня вечером.

– Надеюсь, это не словесная угроза. А так, да. Уже жду не дождусь.

– Дайте угадаю! Безмерно счастливы, безумно влюблены и… ищите что-то особенное? Тогда заверяю вас на все двести. Вы пришли по адресу!

Не успели мы дойти до витрины, из-за бронированного стекла которого на нас смотрело несколько идеально выложенных рядов из помолвочных и обручальных колец, как перед нами (вернее, по ту сторону витрины) выскочил невысокий, не в меру энергичный лысый мужчина почти преклонного возраста. Зато в безупречном клетчатом костюме и с повязанным под воротником белоснежной сорочки шейным платком вместо галстука. А уж какие изысканные манеры и правильно поставленная дикция, почти идеальная, если бы не слегка проскальзывающая картавость.

– Мы тоже в этом уверены на все триста!

Пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться от соблазна и не пихнуть Эдварда у всех на глазах в бок или живот. Теперь точно не отвертишься.

– У нас самые-самые зарекомендовавшие себя ювелирные марки с весьма приятными ценами. В качестве предлагаемого нами товара сомневаться не приходится.

– Да уж… цены у вас действительно… несказанно “приятные”. – у меня невольно расширились глаза, когда я заглянула в идеально подсвеченную витрину и зацепилась взглядом за первый попавшийся ценник. – Приятно так… кусаются.

Лысый мужчина “искренне” и негромко рассмеялся, так сказать, по достоинству оценив мою “шутку”.

– Для новых покупателей у нас действует гибкая система скидок. Особенно, если вы будете что-то брать в рассрочку.

– Боюсь, брать тут что-то не в рассрочку явно нереально.

– Не торопитесь! Смотрите, выбирайте, примеряйте. Ведь данное произведение искусства (а по-другому его никак не назовёшь) останется с вами до конца ваших дней. Как и станет впоследствии символом самого прекрасного в вашей жизни события. Это не просто залог любви и испытываемых к друг другу чувств, но и бесценное напоминание о том дне, когда вы осознали по-настоящему всю красоту и важность вашей неразрывной связи. Думайте об этом, когда будете выбирать кольцо. Уверен, оно само с вами заговорит и притянет к себе ваше внимание.

Невероятно! Я реально заслушалась Пола (как было написано на нагрудном бейджике продавца), практически уже подпав под его сладкие и буквально зачаровывающие речи. С таким даром можно запросто даже лёд эскимосам продавать или песок бедуинам.

Не удивительно, что под подобным гипнозом, включающим в себя завораживающий перелив драгоценных украшений в идеально украшенной витрине, я не заметила (и не услышала тем более), как за нашими спинами скользнула чья-то бесшумная тень. И как за несколько секунд до этого её владелец вошёл в магазин через входную дверь, которая должна была задеть висевшие над ней китайские колокольчики. Возможно, они и звякнули, да только ни я, ни кто-то стоявший рядом с нами этого не заметил и не услышал.

– Лилиан! Подмени меня здесь, дорогая.

Очнулась я из лёгкого полузабытья, когда Пол вдруг резко изменился в своём чрезмерно манерном поведении, щёлкнув пару раз пальцами в воздухе и, видимо, подзывая данным жестом к себе стоявшую чуть поодаль от нас более молодую продавщицу.

– Господин Маннерс! Какая приятная неожиданность! Весьма и ВЕСЬМА рады вашему возращению в наши скромные пенаты! – зато как консультант быстро и почти незаметно переключился на нового посетителя, ринувшись в сторону второго едва не с распростёртыми объятиями.

Естественно, я не смогла удержаться от вполне здорового любопытства и не посмотреть в сторону соседней витрины, к которой неспешно, с явной ленцой в каждом последующем шаге подошёл…

Кажется, подо мной дрогнут не только пол, но и ощутимо качнулось всё окружающее пространство. А стоявший рядом у правого бока Эдвард как-то вдруг резко перестал чувствоваться привычной опорой и надёжной защитой. Похоже, я вообще его уже не чувствовала, как и что-либо вообще. Вернувшиеся страхи с необоснованной паникой вместе с близостью черноглазого незнакомца перекрыли собой всё. Хотя за то ближайшее время, в течении которого он добирался до витрины, а потом опирался о её край расслабленными ладонями, подобно разомлевшему и никуда не торопящему льву, он так ни разу и не взглянул в нашу сторону. Словно кроме него, выставленного на магазинных стеллажах дико дорого товара и, может ещё парочки местных продавцов, больше никого другого не присутствовало.

– Опять ищите нечто исключительное и уникальное в своём неповторимом роде? Для кого на этот раз, если не секрет?

– Скорее то, что и всегда. Понятия не имею, что конкретно, но… Чтобы обязательно эксклюзивное и, да, единственное в своём роде.

Боже правый. От зазвучавшего мужского бархатного баритона незнакомца с тягучими низкими нотками лёгкой хрипотцы мои коленки, похоже, задрожали ещё сильнее. Хотя, если так подумать, никакой реальной угрозы этот человек ни для кого из нас не представлял. Ну, зашёл он сюда почти сразу же следом за нами. И что в этом такого странного? Этот магазин – неотъемлемая часть его мира, как и тот элитный ресторан для толстосумов в Рокфеллер Плаза. Это меня и Эдварда здесь не должно быть по умолчанию!

Тогда, какого спрашивается, я так на него реагирую. Уже и дыхание сбилось, и пульс зашкаливает сверх меры. Ещё немного и вспотеют ладони, а вместе с ними и тело под одеждой, несмотря на прохладный и, наверное, ионизированный воздух во всём помещении магазина.

Так, Энн! Возьми себя в руки! И дыши! Не забывай дышать! Это всего лишь очередное совпадение. Да, дичайшее и редкое в своём роде, но совпадение!

– А кому? С какой целью или по какому поводу? – Пол уже буквально мурлыкал, заискивающе пританцовывая перед столь ценным клиентом, разве что не ластясь к тому физически в прямом смысле этого слова.

– Да просто так. Без повода и всяких целей. Самое обыкновенное сиюминутное спонтанное желание удивить и порадовать. Правда… боюсь, в этот раз без сторонней помощи не обойтись. Понадобится мнение более опытного в столь непростом вопросе эксперта.

– Простите, господин Маннерс! Но уж кто-кто, а вы определённо не нуждаетесь в чьей-то профессиональной помощи. Даже я чувствую себя рядом с вами беспомощным и совершенно ни в чём не разбирающимся глупым школяром.

– Да будет тебе, Пол! Хотя, именно сегодня действительно придётся воспользоваться несвойственной для меня помощью. Уж больно подарок специфичен… Молодой человек! Да, вы. Надеюсь, вы не будете возражать, если я на какое-то время позаимствую у вас вашу очаровательную спутницу? Совсем ненадолго…

А уж такого разворота событий я совсем не ожидала. А от услышанного и… увиденного у меня даже челюсть отвисла. Особенно когда этот в конец охреневший пижон повернул в нашу сторону своё чеканное и, кажется, без единого изъяна, холёное лицо, перенаправив уже такой знакомый, пронизывающий до мозга костей демонический взгляд прямо на меня. И снова, как по команде, у меня остановилось сердце, а по спине и затылку поползли колкие мурашки от накрывшего будто оглушающим ударом необъяснимого страха и очень нехорошего волнения.