Просто университет, принимая студентов, желал убедиться, что они способны учиться и показывать высокие результаты не от случая к случаю, а постоянно. А еще были эссе, которые американские школьники писали с первого класса и на которые были заточены поступающие в колледж от и до. И к этому мы готовились тоже. Кстати, это была самая большая головная боль. Но мы и с этим справились. А тут папа – против. Оказывается. Сам бы и готовил.

– Я высказался еще в конце девятого класса: хотят поступать – пусть поступают мозгами. Ладно, еще английский…

Тут я рассмеялась. Ну, правда же. Английский – это самое главное, что может только пригодиться человеку. Хотя если поступить в Гарвард…

– Надеюсь, я не задел вашу профессиональную гордость?

– Нет, ну что вы…

– Мои сыновья проявили недюжинную смекалку и изворотливость. У меня за спиной они сговорились с репетиторами. Экономку они перетянули на свою сторону, Инна Львовна – женщина мягкосердечная. А начальника охраны они просто обманули.

Я с удивлением уставилась на мужчину. То есть что получается? Отца я никогда не видела не потому, что мальчики были позаброшены и, бедняжки, лишены родительского внимания и опеки, а потому что…

– Меня водили за нос.

В бархатном голосе была веселая злость, словно бизнесмен так и не смог определиться, гневаться ему на непокорных сыновей или восхищаться их талантами.

Я покачала головой: трогательные отношения в семье, ничего не скажешь.

– Я только не понимаю, – сказала я хмурому мужчине с потрясающе красивым голосом, рядом с которым я сидела на скамейке в засыпающем летнем дне. – Какое отношение все это имеет ко мне?

– Дело в том, что я, как только узнал о вашем существовании, посмотрел записи с камер наблюдения в доме. Настоящие записи, а не те, что подделали мои предприимчивые мальчики.

– И что? – поморщилась я.

Все-таки неприятно было осознавать тот факт, что два года твоей жизни запечатлены на видео. Как шоу за стеклом, где весь вечер на арене репетитор по русскому языку. Мало мне моего восьмого «В»? Гадко.

– Я впечатлен. Вы – профессионал.

– Спасибо.

На злость в моем голосе не обратили внимания. Совсем.

– И хочу предложить вам работу. Мне нужна Мэри Поппинс. Мне необходимо чудо.

– Да вы издеваетесь! – Я поднялась, положила цветы на скамейку. – Маша, мы уходим.

– Подождите.

Мужчина был спокоен, расслаблен даже.

– У меня не было намерения задеть вас, просто… дело деликатное. И требует действительно волшебных навыков.

– Мне это неинтересно.

Маша подъехала и так резко затормозила на своем скейте, что непременно бы полетела и расшиблась, если б не Олег Викторович. Тот перехватил ее и поддержал, не давая упасть.

– Пустите!

Машка вырвалась и подбежала ко мне.

– Ты не ударилась? – обеспокоенно спросил мужчина.

– Нет. – Дочь смотрела на него исподлобья. Спустя мгновение, собравшись с духом, она добавила: – Вы зачем маму расстраиваете? Она и так устала за этот год.

– Понимаешь, девочка…

– Маша!

– Понимаешь, Маша, мне нужна помощь твоей мамы. И я предложил ей работу на лето. Очень высокооплачиваемую работу. Но она отказывается. Значит…

– Нужно оставить меня в покое! – рявкнула я. – У меня – отпуск!

– Ничего подобного. Надо предложить то, что вас заинтересует.

– Да зачем я вам понадобилась?!

– Вы справились с моими близнецами. И они с уважением и симпатией отзываются о вас. Кстати, о единственном взрослом из их окружения. Значит, вы справитесь с любой ситуацией.

– Послушайте. – Усталость внезапно накатилась на меня. – Я не хочу справляться с ситуациями. Не хочу работы и не хочу предложений. Я хочу просто выспаться. И все.

– Вынужден настаивать. И… скажите, что вы хотите за полчаса вашего времени, которое я потрачу, чтобы обрисовать проблему, с которой я пришел к вам?

– Ни-че-го.

Я подхватила свой самокат, Машка – доску, и мы пошли прочь из парка, злясь на этого господина, что своей бесцеремонностью и дурацкими требованиями испортил нам первый вечер отпуска.

– Ладно, – раздалось у нас за спиной.

Какой настырный!

– Зайдем с другой стороны. Вы же общались достаточно плотно с моей экономкой Инной Львовной.

– Да, – вот тут я стала осторожной.

Женщина была симпатичная, добрая, по-настоящему привязанная к мальчишкам.

– Она очень много лет служит у меня, но… Вы же понимаете – я зол на нее. Она участвовала в обмане. И все-таки она работает на меня, а не на моих сыновей.

– И что вы предлагаете?

– Я ее не увольняю. Даже не наказываю по деньгам. А вы меня выслушаете.

Мы переглянулись с Машкой. Тяжко вздохнули.

– Только выслушать, – уточнила я. – Ни на что не соглашаюсь, просто выслушиваю.

Он устало кивнул. И я поняла вдруг, что и у него этот год был насыщенным. И сон для него был такой же роскошью, как и для меня.

– Могу я рассчитывать на ваше молчание в том случае, если мы не договоримся?

Он устало потер глаза. Удивительно, как только он перестал что-то из себя изображать, в голос вернулось коньячно-бархатное очарование.

– Безусловно.

– Только я не пойду кататься, – решительно сказала дочь. – Я должна знать, во что вы втягиваете маму.

– Все законно. И принесет твоей маме много денег, если она согласится.

– «Если» – хорошее слово, – процитировала дочь мультик про Геркулеса.

– Но пока мы все не обговорили с твоей мамой, я вынужден настаивать на конфиденциальном разговоре.

– Я не болтушка.

– Вынужден настаивать.

Машка поджала губы. Я улыбнулась – и дочь моих ожиданий не обманула.

– Дело в том, что если мама не пошле…

– Маша.

– Прошу прощения. Если мама не…

– Согласится, – подсказала я своей девочке, что разрывалась между «не бортанет» и «не пошлет» и как-то запуталась, как ей поприличнее выразить свои совершенно правильные мысли.

– Короче. Мама все равно мне все расскажет, потому что она не согласится и не откажет, пока не обсудит со мной. Так что можно существенно сэкономить время.

Господин Томбасов усмехнулся. Красивые губы дрогнули.

– Покорен вашей логикой, Маша.

Я улыбнулась: конечно, покорен. Дочь та еще ритор! Моя школа!

Бизнесмен тем временем задумался, что-то просчитывая, вон как складка лоб прорезала. Снова посмотрел на часы. Тезисы беседы он там подсматривал, что ли?

– Ладно, – вздохнул Томбасов тяжко. – В конце концов, никакой секретной информации я вам не сообщу, об этих проблемах в СМИ не трубил только ленивый. Лишние подробности как не спасут, так и не дотопят проект. Пойдемте.

Мы вернулись на скамейку.

– Конечно, было бы удобнее в офисе, – недовольно проговорил он.

Комары радостно запели.

– Нам было бы удобнее просто уехать завтра в отпуск, – отрезала я.

Он тяжело вздохнул, достал телефон, коснулся экрана:

– Посмотрите, пожалуйста.

Четверка молодых симпатичных мужчин. Название «Крещендо» мне ни о чем не говорило. Но, с другой стороны, я и телевизор не смотрю. Один – светленький, с выражением лица… будем считать, что Иванушки-царевича до того, как над ним серьезно поработали Баба-Яга и жизнь. Другой – с проникновенным выражением глаз и капризным изгибом пухлых губ. А ресницы… Фанаткам на зависть. Явно дамский угодник. Третий – с худощавым вытянутым лицом и ехидным прищуром зеленых глаз – явный лидер. И четвертый – чуть поодаль. Симпатичный брюнет с челкой, закрывающей все лицо.

– Это? – спросила я у господина Томбасова, который, как мне показалось, ожидал совсем другой реакции.

– Это вокальная группа, которую я продюсирую.

Я посмотрела на бизнесмена. Вот не представлялся он мне человеком, который мог иметь хоть какое-то отношение к музыке, даже продюсируя попсу.