Администрация районная на Богумиловом лесу уже давно крест поставила. Любая инициатива – одни расходы бессмысленные, а от туристов и учёных хоть какая-то прибыль бюджету. И реклама не нужна – слухи об аномалии сами расползаются.

Одно время охотников за сверхъестественным столько приезжало, что в Поповке народ выл – палатки кругом, аппаратура, провода, толпы полутрезвых учёных… Шагу ступить нельзя было. А потом всё как-то поутихло. Осенью и весной, когда грязища по колено, и вовсе тишина и покой. Зимой холодно, мало кто на путешествия в странные места решается, а летом… Что там того лета? С мая по сентябрь нашествие незваных гостей пережить можно, да не так уж их теперь и много.

Основная масса – безвредные любопытные туристы. Погуляют по лесу, заночуют в палатке, а потом сворачиваются и уезжают восвояси, потому что леший – не клоун, он не для развлечения гостей природой придуман. Пугнуть может, если шумят сильно или сорят. Да и без костра в лесу делать вроде как нечего. Ну попробуют разжечь, и что? Убедятся, что не получается. Проникнутся до глубины души, что в аномальном месте побывали, и потом до старости детям и внукам этим хвастаются. На таких в Поповке даже внимания не обращали, поскольку знали, что ежели чего – Богумил их сам из лесу выпроводит.

А в прошлом году вот опять кого-то заинтересовал участок этот. Приехали трое мужиков на машине, взвалили рюкзаки на спины и попёрлись в лес, никому ничего не объяснив. Один на следующий день сам вышел – бледный, как смерть, глаза дикие, ободранный весь, словно с медведем дрался. Два дня его фельдшер местный за компанию со знахаркой бабой Соней в реальность возвернуть пытались, пока мужики деревенские с собаками остальных по болоту высматривали.

Думали, что всё – сгинули приезжие. В топь провалились или в реку попадали. Там в одном месте обрыв крутой имеется, с которого ночью в темноте свалиться – раз плюнуть. Ан нет, лешак-то их вообще за трассу увёл, хотя они клялись и божились, что дорогу не переходили. Машин не слышали, и собаки их след не взяли. Сообразили, что не туда забрели, только когда домик лесничего на следующий вечер увидели. Лесник их к Поповке и вывел.

Не местные, понятное дело. Объяснили, что какая-то компания на лесок Богумилов виды имеет. Чего-то там на винтовых сваях строить хотят, вот и прислали людей грунт исследовать – надо ж знать, на какой глубине твёрдый слой. Ну и заодно пробы какие-то взять. Попробовали ещё раз в лес зайти и хотя бы недалеко от деревни в земле поколупаться, но выскочили оттуда, как ошпаренные, затолкали товарища своего невменяемого в машину и уехали, не солоно хлебавши.

А теперь вот дочка того, спятившего, приехала… Зачем? С каким интересом? Что ей папенька понарассказывал?

Клавдия Петровна задумчиво посмотрела вслед парню с девушкой, направляющихся в ту сторону, где в лес уходила старая, глубокая и довольно широкая тропа. Аномалия им нужна? Ну пусть посмотрят. Если верить россказням, то тропа эта существует с тех самых времён, когда Богумил ещё своими, человеческими ногами по земле ходил. Направо на развилке свернёшь – к большой луже, где Васька карасей разводит, выйдешь. А налево… Там и есть болото, в центре которого топь гиблая.

Маленькая такая топь, правильной квадратной формы. Может, там и стояла когда-то сгоревшая хижина ведьминого сына? Кто ж знает-то? В этом лесу много странного и необъяснимого. Такого, например, как Васькин пруд. Где видано, чтоб рыбу в стоячей воде посреди леса разводили? Да ещё какого леса…

Широкая тропа, выстланная слоем старой сосновой хвои, действительно разделялась в полукилометре от деревни. Точнее, она делала небольшой поворот влево, а вправо от неё уходила узенькая стёжка. Похоже, охотники за аномалиями не особенно интересовались Васькиными карасями, что было не так уж и удивительно – карасей везде полно, а аномальные зоны ещё поискать надо.

– Слышь, мелкая, – Михаил поправил на спине рюкзак и огляделся по сторонам. – А нафига ты бабке-то наврала? Я ж видел, как ты сама в электричке эту лужу на карте фломастером обводила.

– Если много будешь знать, то быстро состаришься, – философски заметила Мила. – Ну чего встал? Иди давай, нам ещё палатку поставить надо, пока не стемнело.

– Не, мы так не договаривались. Я не этот… Как его… Поди туда, не знаю куда. Я разумное существо, которому нужны объяснения.

– Да? Прямо здесь и сейчас?

– Ага, – кивнул парень. – Стрёмное место… Ты заметила, что здесь даже комаров нет? А в деревне нападают, как стая голодных Дракулов… И птиц тоже не слышно. Тишина могильная вообще, а мы ещё до аномалии этой твоей не дошли даже. Я это ещё в первый раз заметил.

– Миш, этот лес весь целиком – одна большая аномалия, – вздохнула девушка, нетерпеливо переступив с ноги на ногу. – Просто там, куда мы идём, аномальность зашкаливает. Понятно? А с картой я смухлевала, чтобы точно узнать, в каком направлении двигаться. Ну всё? Полегчало? Идём дальше?

– Не, всё равно не понял, – Михаил задрал голову и уставился на клочок синего неба, окружённый ветками высоких сосен. – Эта старушенция там ещё с утра сидела. Нельзя было сразу к ней подойти и спросить? Нафига ты меня полдня по лесу таскала, если даже не знала, куда идти?

– Хотела проверить теорию, что попасть вглубь этого леса можно только одним путём.

– И убила на это четыре часа? Ты больная?

– Слушай, Миш, чем ты недоволен? – Мила сердито стряхнула свой рюкзак со спины на мягкий зелёный мох, ковром расстилающийся вдоль тропы.

– Да всем, если честно, – он сплюнул себе под ноги и упрямо посмотрел на спутницу. – Тайны все эти, загадки, секреты… Я себя чувствую, как баран, которого молча ведут на скотобойню. Ты ж в курсе, что Саня мне башку отъест, если узнает, что я с тобой попёрся?

– Мы это уже обсуждали…

– Да, но тогда всё было иначе.

– И что изменилось сейчас?

– А сейчас мне стрёмно. Это всё нифига не похоже на романтическую прогулку. Ты врёшь или увиливаешь от вопросов, тащишь меня хрен знает куда, разговариваешь, как с шавкой надоедливой… Я не дурак, Мил. Чё ты забыла в этом лесу?

– М-да… – вздохнула Мила. – Когда ты молчал и изображал из себя счастливого шарпея на поводке, было проще… Ладно, раз тебе вдруг приспичило получить объяснения, ты их получишь.

– Очень на это надеюсь… Ты чё делаешь? – Михаил нахмурился, наблюдая за тем, как его спутница складывает прямо посреди тропинки небольшую пирамидку из сухих сосновых веточек.

– Костёр я делаю.

– Ты ж говорила, что из-за аномалии тут это бесполезно…

– Бесполезно, да, – Мила вынула из кармашка рюкзака блокнот, вырвала из него несколько листочков и просунула между веточками. – Поджигай.

– Нафига?

– Ну тебе же нужны ответы?

Михаил закатил глаза и полез в карман за спичками. Бумага вспыхнула. Языки пламени облизывали сухие ветки до тех пор, пока от маленьких белых листочков не остались хрупкие клочки пепла.

– Фигасе… И правда, не горит… – парень послюнявил пальцы, чтобы не обжечься, и осторожно дотронулся до одной из веток. – Офигеть! Мил, она холодная!

– Попробуй ещё раз, – Мила снова напихала бумажек в крошечное подобие костра.

Результат получился тот же – бумага сгорела, а ветки и даже сухая хвоя под костерком остались нетронутыми. Глаза Михаила светились таким восторгом, будто ему только что подарили виллу на Карибах.

– Дай сюда спички, – девушка сунула под ветки всего один вырванный из записной книжки листок и чиркнула серной головкой по коробку.

По мере того, как огонь, потрескивая, пожирал сухие палочки и медленно расползался в стороны по хвойной подстилке, восторг в глазах Михаила постепенно сменялся недоверием.

– Это чё за подстава? Почему у тебя горит, а у меня нет?

– Потому что я ведьма, Миш.

– Чё? – лицо парня исказилось в глупой ухмылке, а левый глаз предательски дёрнулся.

– Ничё, – передразнила его Мила, затаптывая кроссовками расползающееся по земле пламя. – Это не моё всё. Это нужно отдать. Я… Как бы тебе объяснить… Что-то вроде хранилища. Когда мы здесь закончим и вернёмся домой, я уже буду совершенно обычной, нормальной девушкой твоего брата. Подбери челюсть, и потопали дальше. Чем быстрее мы окажемся на месте, тем быстрее отсюда уберёмся. И не смотри на меня так, мне самой стрёмно.