– Значит надо постараться сделать так, чтобы эти послы как можно дольше не могли найти дорогу к Риму! А в разговорах с Фароальдом упирать на то, что апостольский престол не должен долго оставаться вакантным. Так или иначе, но куда проще поставить Арнульфа перед свершившимся фактом, особенно если заверить того в сохранении в силе всех его прежних договоренностей с Римом, чем ждать германских послов и надеяться на одобрение ими нашего выбора.

– Ключевой для нас тогда становится позиция префекта Григория, который как раз-таки имеет право участвовать в выборах папы. За ним вся римская милиция, которой управляет его зять, – веско заметил Адальберт, нашедший слабое место в плане, предлагаемом Теодорой.

– Так значит, надо закрепить это место за ним. По-моему, ему в его жизни осталось желать только этого.

И, вдохновленная победой над Петром (он, наконец-то, замолчал), Теодора резюмировала:

– Иными словами, всем, кто не является нашим прямым союзником, необходимо сейчас дать гарантии в сохранении насиженных ими за последние годы мест. В связи с этим, отсутствие в Риме вашего сына, благородная герцогиня, послужит подтверждением наших стремлений к поддержанию в Риме достигнутого равновесия. Среди служителей церкви сегодня отцу Стефану, хвала Небесам, вроде как обеспечено большинство. Что касается граждан Рима, здесь большинство будет формироваться стараниями мессера Грациана, мессера Анастасия и ваших покорных слуг. Если Господу будет угодно и престол Святого Петра займет досточтимый Стефан, впоследствии можно будет позаботиться о сокращении полномочий Фароальда и увеличении римской милиции за счет …. скажем греческих лангобардов, беневентцев и неаполитанцев. Герцогиня Агельтруда, дочь благословенного Адельхиза, и мой скромный супруг смогут оказать вам здесь посильную помощь.

Теофилакт утвердительно кивнул. Собравшиеся громко воздали хвалу говорившей. Как нетрудно догадаться воздержалась от проявлений восторга одна Агельтруда. Впрочем, с предложенным планом она была целиком и полностью согласна.

– Ну а после никто и ничто не помешает вам править Римом, и, в целях легализации своих полномочий, можете сколь угодно судить вашего Формоза и отменять все его решения. Да хоть из могилы его вытащите! – со смехом добавила Теодора. Высокие гости также дружно засмеялись. На этот раз все, кроме Стефана, который как-то странно взглянул на жену Теофилакта, и до конца вечера пребывал в глубоко задумчивом состоянии, не проронив ни слова.

Эпизод 6.

1650-й год с даты основания Рима, 10-й год правления базилевса Льва Мудрого, 5-й год правления франкского императора Ламберта (3 мая 896 года от Рождества Христова)

Ламберта гонцы Агельтруды остановили всего в десяти милях от Рима. Не совсем понимая задуманного своей матерью, но глубоко любя ее и заранее и слепо одобряя все ее планы, юный император вернулся домой.

Все свои силы и средства сполетская партия бросила на уговоры и подкуп прибывавших в Рим священников. Активную, да к тому же небескорыстную агитацию развернули и на светском уровне. Теофилакты, муж и жена, не знали ни сна, ни отдыха, устраивая пирушки в своей резиденции, выезжая на встречные приемы, и, при этом, назойливо знакомясь, благодаря посредничеству римских патрициев Грациана и Анастасия, со всеми мало-мальски значимыми в Риме людьми, не гнушаясь разделять стол и досуг с руководителями цехов, школ и пригородных акритов⁵⁰. Триумфом их деятельности стало привлечение на сполетскую сторону Григория, префекта Рима, человека пожилого, заслуженного, но не потерявшего страсть к презренному металлу. Решающим доводом стала гарантия сохранения им поста римского префекта при новом понтифике.

В целом, все для сполетцев складывалось как нельзя лучше. Партия Формоза, лишенная своих главных авторитетов, могла лишь с бессильной горечью наблюдать, как престол Святого Петра ускользает из ее рук. Фароальд отчаянно продолжал слать гонцов к Арнульфу Каринтийскому, призывая того идти на Рим, если он хочет по-прежнему оставаться императором Запада.

Выборы нового папы были назначены на 10 мая. Сполетцы уже вовсю смаковали грядущую победу, как вдруг, за неделю до назначенного срока, Агельтруда получила известие, что в направлении Рима выступил Беренгарий Фриульский с двумя тысячами рыцарей.

Герцогиня незамедлительно забилась в истерике. Как они могли забыть про этого неугомонного фриульца, который так же, как и Арнульф, делит с ее сыном одну корону, с той только разницей, что не императорскую, а королевскую! Чуть ли не в слезах Агельтруда бросилась ко дворцу маркграфа Адальберта. Тот встретил ее в гостиной вместе с Теодорой. В любой другой момент Агельтруда непременно обратила бы внимание на столь пикантную подробность, но именно сейчас ей было совершенно не до того. Она видела только рушившиеся на глазах планы сполетского двора.

– Через семь дней фриулец намеревается быть в Риме! Слышите, через семь дней! И уж будьте уверены, он сделает все, чтобы разрушить все нами задуманное. Формозианцы, по имеющимся у меня сведениям, уже воспрянули духом.

– Если Стефан, разумеется, только с Божьего соизволения, стал бы понтификом, в его планы не входило бы подтверждение королевского статуса Беренгария? – осведомилась Теодора.

– Никоим образом. Королем Италии является мой сын. Теперь вы понимаете, какой абсурд устроил этот старый девственник Формоз?!

– Формоз раздаривал императорские короны, а его предшественник и воспитанник библиотекаря Стефан – королевские. И сначала в Италии появился второй король, которым, усилиями Стефана⁵¹, стал, если не ошибаюсь, ваш муж.

– Я смотрю, вы очень хорошо знаете историю нашей семьи, милочка, – герцогиня уже с нескрываемой ненавистью взглянула на Теодору. Гречанка стойко выдержала ее обжигающий взгляд, а уголками губ даже позволила себе состроить насмешливую гримасу. В покоях Адальберта она не боялась уже ровным счетом никого.

Адальберт видел, что ситуация стала предгрозовой. Необходимо было срочно вмешаться:

– Благородные донны, самое худшее сейчас – начать ссориться между собой. Ситуация не терпит отлагательств. Что можно предпринять?

Теодора первой взяла себя в руки:

– Я так понимаю, Беренгария можно склонить на свою сторону только ценой немедленных уступок, – произнесла она, пристально глядя на герцогиню. Та все еще пребывала в плену своих чувств.

– Да, Арнульф считает его своим союзником и частенько заступался за него, но союзник этот, между нами, не очень надежный, – ответил ей Адальберт. Окинув взглядом двух волчиц, не отводящих друг от друга злых глаз, он с видимой невозмутимостью продолжил:

– К тому же, по сплетням недавно прибывших пилигримов, Арнульф, по наущению своих придворных и в отместку за пассивное пребывание Беренгария в Риме этой весной, устроил западню для фриульца, и если бы того вовремя не предупредили, одной проблемой бы у нас сейчас стало меньше. Если эти слухи правдивы, в отношениях между Арнульфом и Беренгарием теперь больше страха, чем доверия.

– Молю Господа, чтобы это было правдой, – Адальберту по-прежнему отвечала только Теодора, – В любом случае, у Беренгария есть одно отличие от Арнульфа. Он, не менее трезво оценивая свои силы, не претендует на всю Италию, не претендует на корону цезаря. Так?

– Совершенно верно. Сейчас не претендует, – Адальберт сделал особое ударение на слове «сейчас»

– Когда есть риск потерять все, лучше пожертвовать частью. С Беренгарием необходимо срочно договориться, – сказала Теодора, все так же не отводя глаз от Агельтруды.

– Как это сделать? И где? Беренгария лучше не допускать к Риму, чтобы не давать ему дополнительных козырей для торговли.

– Никто не сделает это лучше, быстрее, весомее …. и не в римских стенах…. чем ваш сын, император Ламберт, герцогиня….