Вдруг, чьи-то сильные руки подняли его. Это были два старца, но достаточно крепких для своего возраста, и силы у них было равно как у зрелых мужчин. Они помогли Ярославу добраться до своего селения. Парень еле передвигал ногами, на все расспросы он лишь бормотал что-то невнятное, бредил.

За несколько дней княжича поставили на ноги. Никто ни о чем его не спрашивал, и сам он молчал, ни с кем не разговаривал, хотя относились к нему здесь хорошо, вкусно кормили.

– Странный парень… Видно, что хороший. Что же с ним такого случилось, что он как зверь сидит в своей норе, выходить не хочет? – удивлялся Радим, князек народца, что жил в лесной глуши. Это был мудрый человек богатырского роста с длинной седой бородой и такими же белыми, как лунь, волосами.

–Придет время, выйдет. Не дави только, – отвечал один из тех старцев, что нашли Ярослава в лесу.

– Да я-то что? Бабы мои шибко знать хотят. Прямо покоя не дают.

– А он Дарёне твоей, я погляжу, мил? Она глаз с него не сводит.

– Да все уж заметили, что мил. Одна она у меня осталась. Счастья я ей хочу. Не ошиблась бы только… И запретить страшно – упрямая же, своего добьется.

– А, может, она-то и разговорит молчуна?

Ярослав в это время сидел на крыльце и слышал весь разговор Радима со старцем, которые расположились неподалеку, в беседке.

В лесу, на опушке, Дарина, дочь лесного князя, жгла костер. Она ночью отстригла у Ярослава прядь волос, и теперь сжигала ее в огне, читая при этом заговор на известном только ей языке. Девушка просила богов помочь княжичу, снять страхи, разговорить.

Женщины в ее семье с незапамятных времен поклонялись огню. Заговоры их никто не понимал, никому неведом был этот язык. Даже мужчинам их семейства.

Дарина протянула к огню руки, прямо в костер. Он совсем не обжигал. Девушка, словно воду, набирала в ладони языки пламени и развевала их по ветру, будто пепел. После этого она вернулась в селение, как ни в чем не бывало.

Мало кто об их деревне знал – жили они тихо. Не было здесь жестоких правил и обычаев. Все находили себе работу по душе. Правил ими добрый и справедливый лесной князь. Люди в других городах и селениях говорили о лешачах, живших в лесу, но редко кто ведал кто эти лешачи на самом деле.

Ярославу нравились здешние люди: добрые, приветливые. Жили они все дружно и весело. Никто из мужчин не обижал женщин и детей. Женщины свободно выражали свои мысли, не боясь и никого не стесняясь. Не было никаких строгих рамок поведения.

После ритуала, проведенного Дариной, Ярославу стало легче на душе.

Дарина… Нравилась она Ярославу – веселая, забавная, с милым детским личиком и огромными серыми глазами. Он редко позволял себе думать о ней – боялся, что если она и ее семья узнают о нем (а рано или поздно это все-таки случится), все они отвернутся от него. Ему снова стало не по себе.

« Знали бы вы, что я сделал… » – подумал Ярослав и пошел в лес прогуляться. Он ни с кем из местных не общался, все время молчал. Был сам себе на уме. В лесу он наткнулся на Дарину. Она снова жгла костер и читала заговор. Княжич спрятался за деревом и наблюдал. Сколько он ни вслушивался, ни слова не понял. На каком наречии она говорит? Закончив, Дарина встала и пошла в селение, не заметив Ярослава. Он дождался, пока она скроется из вида и подошел к месту, где только что горел огонь. Угольки еще тлели. Ярослав потрогал их – горячие. Как Дарёнка их трогала? Он взял палку, что лежала рядом, стал шурудить угли, думая о своем недавнем прошлом, и о настоящем. Долго он так сидел. Недалече шумела река и родники, пели птички. И княжич решил: – «Расскажу все, а там будь что будет!»

За последний месяц, что он провел среди этих людей, он понял как они стали ему дороги. Ярослав всегда мечтал о таком отце, как Радим; ему безумно нравилась Дарина, он прикипел душой к Енее, жене князя – она так напоминала маму… Они стали для него семьей. Скрывать от них правду было уже преступлением.

После ужина Ярослав и Радим вышли во двор. Князь вспомнил случай из своей юности, как он гонялся за зайцем полдня. Парень плакал от смеха.

– Тебя, хоть, как звать – то? А то тебя все Немым прозвали. Я на тебя не давлю. Если есть что скрывать, можешь не рассказывать. Но с людьми говорить-то надобно. Ты уже почти свой – как ни как второй месяц бок о бок живем.

– Меня зовут Ярослав. Я сын князя Переяславского.

– Княжич? – удивленно вскинул брови Радим. – А чего из дому бежал?

– Я отца убил… – признался Яролав, потупив взор. Странно, но от сказанного полегчало.

Наступило гнетущее молчание. Радим посмотрел в глаза Ярославу, потом устремил взгляд в сторону леса.

– Я тебя знаю мало, но достаточно, чтобы понять, что просто так на отца ты бы

руку не поднял. Ты не охоч до власти. Что случилось?

– Он много пил. Часто нас с братом и маму унижал. А когда был выпимши, и того хуже – распускал руки. Мы с мамой услышали крики: брат кричал, отец тоже. Когда мы вошли, отец гонялся за Святополком с кинжалом. Мама стала просить его остановиться, но он ее ударил и снова принялся за брата. Я пытался удержать отца, но мы с ним упали и он напоролся на … Я даже ничего понять не успел, как все быстро случилось. А тут еще ворвался отцовский любимец, тоже пьяный. Он стал кричать, что я убил князя. Я еле ноги унес. Мама сказала ехать в Чернигов, к дяде. Но я заблудился дорогой. Судите меня, что хотите делайте… О таком отце как вы мы с братом с маленьких мечтали. Если скажете уйти, я уйду. Перечить не стану…

– Уйти я тебе не скажу. Ты знаешь кто мы?

– Нет…

– Нас называют лешачами. Живем в лесу, обычаи и порядки по-своему понимаем. Для нас дико угнетение человека. Здесь все изгои: кто-то, как ты, убил по неосторожности, кто-то не мог найти себе места или цели в жизни, не принимал устоев родных. Боги свели нас всех здесь. Мы не приемлем кровавого жертвоприношения идолам, жестокости. У каждого человека есть свой дар. Какой бы он ни был, мы не боимся его использовать. Для жизни есть все что нужно: дары леса, земля богатая, вода родниковая, чистая. Кузнецы наши свое дело знают – какие сабли куют, а! Каждый из лешачей любит это место и готов защищать его до последнего издыхания. Мы хорошие воины, нас часто нанимают князья в свои дружины, в походы. Ты – всего лишь еще один изгой. Гнать тебя никто отсюда не будет. Ты мне тоже стал дорог. Я троих сыновей в боях потерял, одна Дарёнка осталась из всех моих детей. Живи и дальше в моем доме, сынок. Ты с оружием как?

– Не знаю, меня учили дома, но…

– Ладно, завтра проверим. Натаскивать тебя все равно надо. Что за мужик, который саблей не владеет? – Радим хлопнул княжича по плечу.

Ярослав на следующий день убедился, что лешачи отличные воины. То, чему его учили дома, было лишь баловством. Даже некоторые из женщин бились на равне с мужчинами.

Княжич всей душой прикипел к этому месту, к людям. Деревня стояла в глуши, в дали от пресытившихся и развращенных городов. Дома у всех были хоть и небольшие, но теплые и чистые. Еда казалась вкуснее.

Особенно Ярославу понравилась баня. Она стояла на берегу реки. Когда мужики парились, они рассказывали что-нибудь интересное, смеялись. Жар сгоняли прохладным квасом или выбегали на улицу голышом и ныряли в ледяную речку.

Поразило и то, что в деревне вместо собак некоторые держали волков или лисиц. Звери помогали на охоте и пасти скот.

Праздники отмечали с размахом, с забавами. Богов чтили, но обходились без кровавых жертвоподношений.

В город ездили купить необходимое, да новостей послушать. Однажды привезли и для Ярослава весть: дядя узнал о его поступке и беспокоился, что княжич до сих пор не приехал к нему. Князь черниговский, Всеволод, был в хороших отношениях с Радимом, доверял ему, частенько нанимал для походов.

– Дружина не подведет, но с вами надежнее, – всегда говорил Всеволод.

Радим поведал о том, что княжич находится у них, в Лешевой Пади.

– Его убийцей объявили, нельзя ему появляться здесь. Любомира написала как все было. Радим, выручи меня, пускай пока все уляжется, парнишка у вас поживет.