— Мы столкнулись с ним. Неожиданно.

— О, — сказала я.

Капо сказал, что частный остров, на который мы направлялись, находится в девяти или около того часах езды. Мы были, вероятно, на полпути туда. Надеюсь, достаточно близко, чтобы мы могли выплыть, если яхта окажется под водой. Я не чувствовала воды под ногами с тех пор, как поднялась на борт, но ее мощь тогда я прочувствовала. Казалось, что мы то поднимаемся, то опускаемся.

— Боже мой! — Яхта, казалось, накренилась вправо, и я перекатилась прямо через Капо. Он снова поймал меня, прежде чем я оказалась на полу.

Несмотря на то, что было темно, наши лица были так близко. Я чувствовала запах мяты от его дыхания и своего, когда я выдыхала, а он вдыхал.

— Мне придется тебя прижать, — сказал он, его голос был тихим и хриплым.

От этого звука я вздрогнула, и мое сердце забилось еще быстрее. Несомненно, Капо почувствовал это, так как мое билось с его в унисон.

Я по-своему флиртовала с ним, когда хотела его, но Капо обычно делал хищные движения, превращаясь в голодного волка, когда хотел меня. Казалось, он умирал от голода, постоянно пожирая меня, но никогда при этом не насыщаясь. Что-то нахлынуло на меня, подобно волне, и я впилась ногтями в его плечи, чтобы сдержать этот порыв. Внезапный порыв прижаться губами к губам моего мужа и целовать его до тех пор, пока он не задохнется, тоже пропал.

Мы были так близко. Единственное, что нас разделяло, - это песня, зацикленная на повторе на заднем плане.

— Бери, что хочешь, Марипоса, — сказал он, и шуршащий гравий в его голосе, как песок на моей коже, разрушил все мои запреты.

Мои губы обрушились на его губы. Это был не мягкий поцелуй, и даже не медленный. Поцелуй был похож на столкновение, такое же неистовое, как волны, бьющиеся о борт яхты. Стон, вырвавшийся прямо из глубины моей груди, затянулся, когда я разорвала поцелуй и отстранилась от Капо. Я исследовала его тело губами и языком, пробуя на вкус каждый сантиметр его кожи. Как пляжи и деревни до этого, он тоже представлял смесь текстур и цветов. Я жаждала моего мужа; я хотела впитать его, как впитывала воспоминания.

Рука Капо скользнула в мои волосы, и они обрели объем в его руках, на что я никогда раньше не обращала внимания. Когда Капо прикасался ко мне, я почти чувствовала себя преображенной, существом, чьи шрамы делали меня еще прекраснее. Простое прикосновение заставило меня почувствовать, что мои волосы сотканы из шелка, а не из того, чем они были на самом деле.

Мои руки скользнули по его бокам, когда я, задыхаясь, снова нашла губы Капо. Наши руки переплелись, и мы покатились по течению океана, тело Капо оказалось лежащим поверх моего. То, как он исследовал мое тело, каждый его дюйм... его тело, казалось, поклонялось моему.

Хотя, как и в поцелуе, в движениях наших тел не было ничего мягкого или медленного. Казалось, мы оба тонули, каждый из нас был жизнью другого, необходимой нам для выживания, и при этом мы не могли ухватиться за нить жизни достаточно быстро.

Пот покрывал мою кожу от усилий сдерживаться, а мои кости дрожали. Я почувствовала такой же стук в его теле, и когда Капо вошел в меня, корабль наклонился вперед, и он тоже. Я вскрикнула; проникновение было столь же резким, сколь и плавным. Мои ноги обхватили талию Капо, фиксируя ощущения, а он прижал меня к себе, не позволяя отодвинуться от него. Держал меня в центре.

Где-то в глубине моего сознания звуки, которые мы издавали, отдавались эхом, как и стук моего сердца, когда он трахал меня так, будто от этого зависела его и моя жизнь. Его движения подстраивались под бурные и безрассудные движения моря: оно качалось, мы качались; оно погружалось, он использовал его ритм как импульс, чтобы еще глубже проникнуть в меня. Несмотря на то, что наши тела бушевали, удовольствие от нашего единения было настолько сильным, что не было похоже на то, что я когда-либо прежде испытывала.

Он врывался в меня самым лучшим образом. Разрушая мой кокон, освобождая меня от его ограничений, помогая мне двигаться к чему-то еще более прекрасному.

Двигаться к жизни.

С ним.

Буря бушевала, а мы бушевали вместе с ней.

11

КАПО

— Тук-тук, тук-тук.

Эти слова вырвались изо рта моей жены. Мы ехали на велосипедах по тропинке на частном острове, и в некоторых местах рельеф местности был неровным. Это было впервые за все время, когда она что-то сказала. Почти всю поездку Марипоса напевала песню, которую поставила на повтор накануне вечером, а я разбирал слова. Она так делала. Похоже, ей нравились некоторые песни в целом, но некоторые из них она ставила на повтор, чтобы запомнить слова и действительно понять их смысл.

Марипоса бросила на меня взгляд на короткую долю секунды, а затем ее велосипед начал качаться, и мне пришлось поймать ее, пока она не упала. Жить - значит рисковать, мараться в грязи, и даже крови, но если я буду рядом, она получит опыт без шрамов.

Она остановилась, и я остановился. Мы находились под пологом деревьев, и сквозь просветы я мог видеть далекое море, набегающее на берег, все еще неспокойное после ночного шторма. На ней было светло-голубое платье и темно-коричневые сандалии. Моя жена приподняла подол платья, доведя его до бедер, и позволила воздуху коснуться ее ног.

Бабочка посмотрела на мою руку на своем велосипеде, а затем встретилась со мной взглядом.

— Ты должен сказать, «кто там», Капо.

— Кто там, — сказал я.

Ее глаза стали похожими на щелки, но затем она рассмеялась.

— Ты бы испортил тайминг опытного стендапера. — Она покачала головой. — Кактус.

— Кто кактус.

— Это должен был быть вопрос, но... неважно. Кактус звучит идеально!

Возможно, судя по выражению моего лица, она вздохнула.

— Катаемся на велосипедах, Капо, — сказала Марипоса, постукивая по рулю. — Мне все еще нужна практика. Кактус? В восторге? — Она покачала головой. — Тебе нужно чуть больше тук-туков, пока один не рассмешит тебя. Дядя Тито признался мне, что шутка не расколотит твою скорлупу. Нонно согласился.

— У меня найдется одна для тебя, — сказал я.

Ее глаза засияли.

— Я готова.

Я почти усмехнулся от выражения ее лица и того, как Марипоса это сказала. Она вела себя так, будто ей придется держаться за свой велосипед ради этого.

— Тук-тук.

— Кто там?

Я намеренно произнес это более низким голосом.

— А кого бы ты хотела видеть?

Выражение ее лица стало грустным, и это было так невинно, что я разразился смехом, который застрял у меня в горле, прежде чем я успел его прочистить. Она тоже рассмеялась. Громче и сильнее, чем я. Она не могла перевести дыхание. На секунду Марипоса взяла себя в руки, потом посмотрела на меня и снова начала.

Она подняла руку.

— Я в порядке, — с трудом выдавила Марипоса. — Но выражение твоего лица, когда ты это произносил... Я должна перестать думать об этом, или-или... — Марипоса пошла рядом с велосипедом, намеренно не глядя на меня, из ее уст то и дело вырывались взрывы смеха.

Я догнал ее через шаг или два, и мы шли бок о бок, тропинка была достаточно широкой. Свет пробивался сквозь деревья в некоторых местах и заставлял ее волосы блестеть, когда мы проходили под лучами.

Марипоса выглядела здоровой. Здоровее, чем я когда-либо видел ее. Кожа моей жены была скорее оливковой, чем загорелой, а ее светло-коричневые глаза были яркими и живыми. Она немного прибавила в весе, но еще не достаточно. Ее грудь и задница покачивались, особенно когда Марипоса наезжала на кочку. Это было чертовски гипнотичное зрелище, когда бросалось в глаза.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на меня. Я усмехнулся. Марипоса тоже ухмыльнулась, но через секунду улыбка сошла с ее лица, и она повернулась лицом вперед.