– Только из-за обстоятельств рождения. Она просто не в себе.

И госпожа Мэт рассказала о том, как лорд Ульмсдейла из-за проклятия не мог получить наследника от своих жен. Тогда он женился в третий раз на вдове, которая родила сына раньше времени в стенах одного из строений Древних. Мать в страхе отвернулась от ребенка, приняв его за посланца Древних. Но Керован – обычный человек. Его отец поклялся в этом Великой клятвой, нарушить которую не осмелится никто.

После этого откровенного рассказа смятение мое улеглось. Затем госпожа Мэт добавила:

– Джойсан, радуйся, что тебе достался молодой муж. Ингильда, несмотря на свое хвастовство, вышла замуж за человека, у которого уже была жена. Он годится ей в отцы и не будет потакать глупостям молоденькой дурочки. Ингильда еще не раз пожалеет, что сменила родительский дом на жилище мужа.

Немного погодя госпожа Мэт снова заговорила:

– Керован – человек, с которым интересно общаться. Он не только искусен в обращении с оружием, как большинство мужчин. Лорд читает старинные книги, как и ты, изучает все, что осталось от Древних. Да, таким мужем можно гордиться. Ты умная девушка, и негоже тебе слушать завистливые речи дурочки. Могу поклясться Пламенем – и ты хорошо знаешь значение такой клятвы для меня, – что я не допустила бы твоей свадьбы с монстром!

Я хорошо знала госпожу Мэт, и ее слова меня полностью успокоили. И все же в последующие дни я снова и снова думала о том, какое, должно быть, странное воспитание получил Керован. Трудно было поверить, что мать могла отвернуться от своего ребенка. Не помутился ли ее разум из-за родов в здании Древних? Ведь многие жилища Древних полны черного колдовства, враждебного людям.

До конца нашего пребывания в городе ни тетя, ни ее дочь больше не подходили к нам. Должно быть, госпожа Мэт ясно изложила свое мнение о том, что рассказала мне Ингильда. Я радовалась: больше не нужно было видеть ее пухлое лицо, поджатые губы, выдерживать испытующий взгляд.

На большинство наших людей Пустыня наводила ужас. Люди, объявленные вне закона, были вынуждены искать там убежища; возможно, со временем они стали относиться к Пустыне так же, как к своим родным долинам. Там бродили и охотники, которые были еще страшнее преступников. Они приносили из Пустыни шкуры неведомых зверей, а также золото – не самородки, а куски каких-то искореженных золотых изделий.

Приносили и неизвестный металл, который очень ценился у нас. Из него кузнецы ковали великолепные мечи и кольчуги, необычайно крепкие и неподвластные ржавчине. Хотя порой металл вел себя непредсказуемо: взрывался и разрушал все вокруг, так что кузнецы, хоть и брались за работу охотно, каждый раз опасались, не попал ли в их кузницу проклятый кусок.

Те, кто приносил металл, тщательно скрывали место его добычи. Ривал был уверен, что его выкапывали из-под земли. Видимо, какое-то строение Древних постигла катастрофа, в результате которой металл сплавился в бесформенные глыбы. Ривал хотел выпытать что-нибудь у некоего Хагона – торговца, который дважды проходил через наш лес. Но Хагон упорно молчал.

Поэтому не только дорога привлекала нас. Пустыня хранила много тайн, требующих разгадки. И такое путешествие мне заранее нравилось.

К середине утра мы добрались до дороги и остановились, не решаясь ступить на гладкую поверхность, кое-где присыпанную песком. Здесь была первая загадка: дорога начиналась – или кончалась? – резко, как будто прямую полосу каменных плит обрубил меч какого-то великана. Почему дорога вела именно сюда, к непримечательному пустому месту? И почему она могла прийти к такому бесцельному концу? Возможно, это правда, что цели Древних были не такими, как у людей, и мы не можем судить об их действиях по нашим.

– Сколько лет прошло с тех пор, как здесь ходили люди, Ривал? – спросил я.

Он пожал плечами:

– Кто знает? Неизвестно даже, кто построил дорогу: люди или?.. Но если она так кончается, то начало может быть еще интереснее.

Мы ехали на маленьких неприхотливых лошадках, привычных к езде по Пустыне; они могли преодолевать большие расстояния почти без еды и питья. На третью лошадь были навьючены наши пожитки. Оделись мы так, как одеваются торговцы металлом. Со стороны должно казаться, что мы тоже обитатели Пустыни. Ехали очень осторожно, прислушиваясь к каждому звуку. Только тот, кто постоянно настороже, может избежать ловушек и прочих опасностей неизведанных земель.

Пустыня не была пустынной в полном смысле слова, тем не менее растения здесь почти отсутствовали, а трава выгорела под солнцем. Временами попадались рощи из сплетенных друг с другом деревьев. Кое-где виднелись валуны, возвышающиеся, как колонны. Некоторые из них были обработаны если не людьми, то какими-то существами, использующими инструменты. Время и непогода сделали свое дело, и на камнях остались лишь еле заметные следы резца.

Мы проезжали мимо таких мест без остановки. День стоял безветренный, кругом царила тишина, нарушаемая лишь стуком копыт наших лошадей по каменным плитам.

Вскоре я начал беспокойно оглядываться через плечо. Появилось ощущение, что за нами следят… Преступники?

Моя рука помимо воли потянулась к рукояти меча. Но когда я взглянул на Ривала, то увидел, что он едет спокойно, правда изредка посматривая по сторонам.

– Мне кажется, – я подъехал поближе к нему, – что за нами следят.

Пришлось поступиться гордостью, чтобы сказать это, но он лучше знал местность, чем я.

– Так всегда бывает здесь, в Пустыне.

– Преступники? – Мои пальцы сжали рукоять меча.

– Возможно. Хотя скорее что-нибудь другое.

Его глаза не желали встречаться с моими, и я понял, что он не в силах объяснить. Или просто хочет скрыть свою тревогу. Я ведь был моложе его и менее опытен в таких путешествиях.

– А правда, что Древние оставили после себя Стражей?

– Что могут знать люди о Древних? – вопросом на вопрос ответил Ривал. – Не исключено. Когда человек идет по дорогам Древних, ему часто кажется, что за ним следят. Однако со мной никогда ничего не происходило. Если Древние действительно оставили Стражей, то они уже слишком стары и бессильны и способны только следить.

Его слова меня не успокоили, и я продолжал озираться по сторонам. Ничто не двигалось в бескрайней пустынной местности, где пролегала дорога, – прямая словно стрела.

К полудню мы остановились, поели, напоили лошадей из бурдюков. Солнца не было, небо посерело. Но я не видел туч, которые означали бы приближение бури. Ривал, задрав голову, принюхался.

– Нужно искать укрытие. – В его голосе прозвучала тревога.

– Я не вижу туч.

– Буря приходит здесь быстро и без предупреждения.

Он посмотрел вдаль и показал на темное пятно впереди – возможно, развалины. Мы поехали туда и вскоре поняли, что развалины находятся довольно далеко от нас. Над землей висела дымка, искажающая расстояние. Наконец мы добрались до намеченного места. И как раз вовремя, так как небо темнело на глазах.

К счастью, здесь можно было укрыться. Хотя никто не мог бы сказать, что́ стояло раньше на месте развалин, не все разрушилось одинаково сильно. Среди обломков вырисовывалась часть комнаты с остатками крыши, и мы вошли туда с лошадьми и кладью.

Ветер уже свирепствовал, поднимал клубы пыли, которая забивала нам рты, глаза, ноздри. Мы едва успели укрыться. Комнату скрыла плотная темная завеса. Вскоре послышались жуткие раскаты грома, как будто в бой шла могучая армия. Ослепительная молния прочертила небо и ударила в землю совсем неподалеку. Затем хлынул дождь. Он мгновенно прибил пыль. Но и это не помогло нам оглядеться, так как появилась другая завеса – водяная.

Вода ручьями бежала по выщербленному полу, и мы забрались в самый дальний угол помещения.

Лошади ржали, фыркали, косили глазами, напуганные разбушевавшейся стихией. Затем начали успокаиваться, перестали вертеть головами, и я постепенно расслабился.