— Я вообще не понимаю, что она в нём нашла! — Лиза передёрнула плечами и скривила свои изумительные губы. — Такая разница в возрасте, к тому же, как по мне, такого напыщенного индюка ещё поискать надо.
— Ну, знаешь, у моих родителей есть близкие друзья, у которых тоже большая разница в возрасте, но Виктор Кириллович со своей Даши пылинки сдувает. Да и она так на него смотрит, так слушает, что аж завидки берут, ей-богу! И дом полная чаша, и детишки славные, а между ними иногда прямо искрит, хоть прикуривай.
— Да ладно, а твои? Я как вспомню, как я к ним на кухню ворвалась!
Девушки переглянулись и громко рассмеялись. В прошлый их отпуск Инна и Лиза ночевали в доме Шаниных, заболтались и забыли взять воды на ночь. Учитывая, что август был жаркий и влажный, Лиза решила ночью сходить на кухню за графином с водой. И наткнулась на старших Шаниных в тот момент, когда Игорь Александрович в порыве безудержной страсти посадил маму Инны на стол и так крепко целовал, прижимая её к себе, что Лиза только громко ойкнула и бегом бросилась назад, будто за ней сотня чертят гнались. Потом она, пряча глаза и краснея до ушей, извинялась, а Шанин хохотал как ненормальный и бросал мимолётные взгляды на свою смущённую красавицу-жену.
— Да, тут ты права, мои родители иногда ведут себя как молодожёны. Хотя их духовная связь меня всегда поражала. Когда папа на дежурстве, мама тонко чувствует, что именно сейчас нужно позвонить, выслушать, посоветовать или просто тихо пошептаться. Но и у мамы Кати, и у мамы Иры тоже такая чуйка есть, честное слово. — Инна привыкла с детства, что мамины подруги были не просто близкими людьми, но и в какой-то мере стали для неё ещё и вторыми мамами, которые возились с ней, баловали и учили уму-разуму. — Я часто видела, как мама Ира вдруг вскакивала и неслась на кухню. А через несколько минут дядя Алёша домой приходил. И мама Катя своих мужиков за версту чует. А помнишь, как она нас к себе позвала? Она готова всем детям свою любовь подарить.
Лиза вздохнула и молча уставилась в окно. Своей матери она не помнила — мама умерла сразу после её рождения. Папа так и не женился, хотя женщин в их доме бывало достаточно. До некоторых пор. Но на день своего шестнадцатилетия Лиза недовольно высказала отцу, что пора бы ему решиться на что-то. Либо в доме появится одна женщина, либо их не будет вовсе. Лисица догадывалась, что в душе, и в теле пятидесятилетнего мужчины страсть играет не последнюю роль, но отец больше никогда не встречался с женщинами на глазах у дочери. Зато вдруг озаботился её личной жизнью, знакомя дочь со своими партнёрами и их сыновьями. Поэтому Лиза старалась сбегать из дома, если там намечался очередной званый обед или ужин. В один из таких дней они и попали в гости к Воскобойниковым.
Первое, что смутило девушку, это пристальный взгляд Сергея Викторовича. Оценивающий и немного задумчивый. Это потом ей рассказали, что Воскобойников довольно известный художник-модельер, а потому любую новую женщину, встретившуюся ему на жизненном пути, мысленно старается нарядить в одежду, что будет подчёркивать все достоинства и скрывать недостатки фигуры. Но поначалу он заставил Лизу испытать несколько неприятных мгновений. Хотя потом они с девчонками оторвались по полной, когда попали в его мастерскую, а затем и в магазин! А тогда вечером… Лиза усмехнулась и будто наяву увидела голову Тийю, лежащую на коленях Екатерины Александровны, и мягкую ладошку, что гладила непослушные тёмные локоны. И себя саму, что прижалась к улыбающейся женщине, прикрыв глаза и слушая музыку.
— Да, мама Катя — это что-то возвышенное, — с грустной улыбкой прошептала Лиза. — Мне кажется, что моя мама могла быть именно такой. Да и мама Тийю, наверное, тоже была…
В этот момент в дверь тихо постучали, ручка поползла вниз и в комнату как-то неуверенно вошла сама Тийю Берг с большой сумкой на плече.
— Добрый вечер, девочки. Я… я могу переночевать у вас?
Лиза и Инна непонимающе переглянулись и вдруг сорвались с места. Инна крепко обняла подругу, Лиза сорвала с её плеча сумку и усадила Тийю на кровать.
— Ти, что случилось? Почему ты здесь? Ну не молчи же! Скажи хоть слово!
Тийю криво усмехнулась и тихо прошептала:
— Девочки, я больше не смогла так жить. Я ушла от него, подала на развод.
Лиза вскочила на ноги, упёрла руки в тонкую талию и прошипела:
— Он тебя обидел, Ти? Честно говори, только правду. Мы найдём на него управу, не посмотрим, что он преподаватель!
Тийю качнула головой и слабо улыбнулась:
— Лиса, ты невозможна. Но прежде чем наказывать моего бывшего мужа, выслушайте меня, пожалуйста. Я закурю, ладно? — Она подошла к окну, открыла форточку, нервно несколько раз нажала на колесо газовой зажигалки, затянулась терпкой сигареллой и прикрыла глаза. — Девочки, вы простите меня, но я вам всё это время лгала.
Инна нахмурилась, бросив короткий взгляд на ошарашенную Лизу, что медленно опустилась на стул. Ложь и Ти? Да эти вещи вообще никоим образом не могли пересечься!
— Инна, Лиза… — Тийю опять затянулась и вдруг резким движением затушила сигареллу и смяла пачку в кулаке. — Я не сирота. У меня есть и мать, и отец. С дедушками как-то не сложилось, но бабушек полный комплект. На бумаге они есть, а в жизни всегда была только одна бабушка Вера, мамина мама. Вы верили мне на слово, а вот мой муженёк всё проверил. Досконально, даже в столицу поехал на концерт.
— Какой концерт? — прошептала Инна.
— Концерт моей матери, девочки, она у меня известная оперная дива Мария Валентиновна Козлова.
— Никогда не слышала такого имени, — пожала плечами Лиза и вопросительно посмотрела на Инну, что тоже отрицательно качнула головой.
Тийю в очередной раз усмехнулась, молча посмотрела на подруг и спросила:
— А имя Берг Мия Вильгельмовна вам говорит о чём-то?
Лиза медленно поднялась и прижала руки к груди:
— Мия Берг твоя мама? Но почему ты… А отец?
— Отец… Мой отец Генрих Карлович Берг, известный кинорежиссёр. И художник. — Тийю тяжело села на кровать и склонилась к коленям, будто пряча лицо. — Он сын известной киноактрисы Ингрид Берг. Когда мама забеременела и вышла замуж за отца, Ингрид Оскаровна потребовала, чтобы она сменила своё обычное русское имя на псевдоним, потому что русское имя не сочеталось с их фамилией. Так Маша Козлова пропала с поверхности нашей планеты, а появилась Мия Берг. Это мне бабушка Вера рассказала, когда мне десять исполнилось. Хм, меня тогда в школе дразнили, что я подкидыш. Вот бабушке и пришлось признаться, что я… и есть подкидыш, но законно рождённый. А муженёк мой просчитался… Он думал, что дочь таких родителей, что по всему миру с концертами и выставками мотаются, поможет ему карьеру подправить, а оказалось, что эти самые родители даже не знают, как их дочь выглядит в данный момент.
— Подожди, но ведь ты же замуж за него выходила не просто так?
— Я, Лиза, наверное, всю жизнь тянулась к мужчинам постарше, потому что отца не знала. Да и не помню я его. Мне казалось, что вот он, мой идеал! Да, старше, но мой! Вокруг столько красивых женщин, а он меня выбрал! И я простая студентка, а он преподаватель, кандидат наук! А цветы мне дарит… Один раз и подарил… — Тийю выпрямилась и бездумно уставилась куда-то в угол. — И брюки со стрелками, и баночки в ряд, и окна блестят. И я. Волосок к волоску, ни одной складочки. Лишнего слова не сказать, не дай бог к занятиям не подготовиться, чтобы его не опозорить.
— Да при чём тут какие-то окна, Ти? — Лиза схватила подругу за руки и сильно тряхнула.
— При том, девочки, что я устала так жить и стремиться к идеалу! Знаете, можно сказать, что я развелась с мужем из-за того, как он переходил дорогу, — вдруг спокойно сказала Тийю.
— То есть? — Инна подошла ближе и села рядом с улыбающейся Тийю. — В неположенном месте он её, что ли, переходил?
— Да нет, в том-то и дело, что в положенном. Смотрел внимательно на светофор, потом по сторонам — и шёл вперёд по зебре широким шагом. Идеальный пешеход. Идеальный во всём. А я старалась успеть за ним, семенила сзади, стараясь тоже быть идеальной. И всё надеялась, что он хотя бы обернётся, вспомнит обо мне, возьмёт за руку. Но этого так и не случилось. И я устала смотреть на его спину. Оказалось, что моя любовь, или что там было, ему и даром… — Тийю махнула рукой, её лицо скривилось, глаза наполнились слезами, и она с трудом выдавила: — Господи, за что мне всё это? Лучше бы я не рождалась, всё равно никому не нужна. Вся жизнь моя — сплошное несчастье!
