Потому что ты не сорвался? Потому что ты не разрыдался, как сделал Дайвер?

Сталкер повернул к ученице голову.

Что?

А то, что Дайвер у нас звездочка. Которая всегда улыбается, всегда и смеется, и хохочет, и может прослезиться перед тем фильмом с собакеном, который хозяина не дождался, - сложила руки на груди Аксонна, чуть откинувшись назад. - А ты? Когда ты в последний раз, кроме как вон там вот на миссии, проявлял какие-то эмоции? Не вот эти вот все морды кирпичом и не дежурные улыбки, не недовольства, а настоящие, живые эмоции? Радость, Феня, гнев, когда ты смеялся от души в последний раз?

Я не...

Кто тебе вообще сказал, что ты должен быть таким? Именно должен, прямо обязался, взял в долг что-то в обмен на вот это вот?

Сонья...

Я не поверю ни разу, что это была Алаэнор, - яростно продолжала Аксонна, глядя на выпрямившегося и смотрящего на нее с какой-то растерянностью Ларгентума. - Звезды, ты четыреста с гаком лет живешь, это ты сам с собой и сделал!

Я и без тебя прекрасно знаю, что это моя вина, - сдвинул брови Серафим. - Если ты это хочешь до меня донести, то прошу не заниматься тавтологией.

Вот! - почти рыкнула Аксонна. - Вот опять начинается! Ты опять запираешь себя в какие-то рамки, в какую-то коробку ебучую - АЙ! - ГРХ! И это, тщ-щ-щерд, это вот тоже! - не выдержала и потерла виски от прострелившей их боли анфорка. - Почему именно это? Ты знаешь вообще, что это больно? Что и без того полуфаршированные мозги на это будут реагировать, как вода на карбид? Твою мать!

Ларгентум не ответил, отвернулся, глядя в стену. Аксонна же скоро перестала шипеть, перешла в вымученный смех.

Нет. Ты все прекрасно знаешь. Ты знаешь это по себе, да?

Аксонна, прекрати.

Знаешь. Потому что ты смотришь на Алекса и Дайвера, у которых все шикарно с мироощущением, и доводишь себя до вот такого состояния, когда можешь так же, но ценой зубрежки, учебника под подушкой и нулем социального рефлекса!

Аксонна!

Потому что начитался всякой хуйни - ГРРРР - про этикет и прочую дрянь и пытаешься теперь это вылепить из себя. Что ты весь из себя всезнайка, рыцарь без страха и упрека, идеал! Так осеню тебя, что никто не идеал, никто не может им быть, никто им не будет! И ты не будешь!

Аксонна, замолчи сейчас же!

НЕ БУДЕШЬ! - закричала Аксонна, не заметив, что они уже вскочили на ноги и стоят друг напротив друга, а Алаэнор ошарашенно выглядывает из кухни. - А знаешь, почему не будешь? Потому что идеал - это величайший наеб - ГРХ! - в мире! Идеал - это конец! Это тупик! Это такая невыразимая жопа, что ни одно живое существо не в состоянии к нему прикоснуться! Живое, понимаешь?! Живое! И ТЫ! ТОЖЕ! ЖИВОЙ! Да, ты живой! - продолжала она, уже срываясь на хрипоту, потому что проколотое легкое дало знать о себе вкусом крови на губах. - Да... кхах-кхах! Да, ты можешь чувствовать боль! Ты ДОЛЖЕН ее чувствовать! Потому что ты... кхах-х... живой! А жизнь - это такая невообразимая дрянь! Но это ты ведь и без меня знаешь, да? - закончила она уже хриплым шепотом.

Брякнул колокольчик - Алаэнор все-таки решила не вмешиваться. Не то чтобы ее вмешательство что-то поменяло, но спорщиков этот тихий звук отрезвил и смутил. Аксонна потерла плечо, опустила голову, стараясь смотреть куда-то под ноги, лишь бы не на Ларгентума, на которого только что взяла и наорала. Классно поддержала в трудную минуту, ничего не сказать.

Просто, - тихо сказала она, пытаясь не пытать удачу с потревоженными легкими, - будь живым, ладно? Забудь, что ты кем-то там, чем-то должен быть. Будь собой, этого вполне достаточно. Для Дайвера, для Алаэнор... для меня.

Анфорка собралась уже обогнуть сталкера и попрощаться на выходе, как вдруг ощутила, как он шагнул к ней и крепко, хоть и немного неуклюже от разницы в их росте, обнял. Улыбку на лице подавить не получилось, и она с удовольствием обняла наставника в ответ, утыкаясь лицом в теплое плечо.

Спасибо, - прошептал он. - Мне это было нужно.

Эй, - шмыгнула носом Аксонна, все еще пытаясь не улыбаться так, - пустяки. Друзья для такого и есть. И ну, мы же договорились, нет? Что за очередное полуофициальное "спасибо"? Так и скажи: ля, Ксюха, от души душевно в душу...

Ларгентум наверху издал странный фыркающий звук и все-таки рассмеялся, заставив анфорку отнять от него и запрокинуть голову, чтоб увидеть все воочию.

"От души... душевно"... что дальше там?

В душу.

Люди правда так говорят?

В определенных кругах. Но ты запомни и как-нибудь в разговоре обязательно ляпни, Дайвера до колик доведешь.

Он и правда у нас звездочка.

Скажи ему об этом, он растает.

Я непременно скажу.

Такой Ларгентум - улыбающийся, открытый, обнимающий ее - был Аксонне куда более приятен, чем тот плосколицый, нудный, вечноправильный тип, который, казалось, боялся лицом шевелить, чтоб не треснуло случайно. Она снова заулыбалась невольно: а что, на такое она бы посмотрела!

Я бы спросил, о чем ты таком подумала, но ты же мне не ответишь?

Может быть, - протянула анфорка. - Смотря как ты меня спросишь.

Серафим снова улыбнулся, очень похоже на прошлый раз и, проведя как-то странно, как-то ласково по щеке Аксонны большим пальцем, наклонился к ней, чтобы тут же прижаться губами к ее губам. Аксонна, почему-то, абсолютно незаметно для себя ждавшая этого, с готовностью запрокинула голову и позволила прижать ее к себе, позволила повести и сорвать начисто крышу.

А потом все пропало. Как-то резко и опустошающе, как тот самый неправильный аккорд в той мелодии. Аксонна вопросительно открыла глаза, натыкаясь сразу же на отчего-то удивленные и шокированные глаза Ларгентума.

Что? Почему?

Прости... - как-то скомканно, словно язык его не слушался, сказал он, отпуская ученицу. - Это было слишком...

Нет. Черт подери, нет.

Почему проклятый рот не работает?

Мне нужно подумать. Прости меня еще раз.

Твою мать.

Твою мать.

Твою мать.

Аксонна смогла только деревянно кивнуть, развернуться и уйти обратно в прихожую. Лишь когда она вернулась в палату клиники Кристофера, который уже распекал дежурного на предмет ее отсутствия, и сжалась под одеялом, она смогла понять, что плачет.

========== Глава 18. Джустиция ==========

…Изучаемое нами сегодня заклинание, называемое «солнечным лучом», является краеугольным камнем для подраздела лучевой магии в целом, которую вы будете изучать в следующем учебном году, - вещал Владимир, расхаживая по классу. Хвала Богу, Аллаху, Матери-Богине, кому угодно – сегодня (а именно – через несколько месяцев после контракта с дочерью этерианских послов) окна были открыты, поэтому в обыкновенно душном классе Пламени было не так уж и плохо – и все спасибо нежному майскому ветерку. – Кто скажет, что есть лучевая магия? Кедр, не спать, - повысил голос, проходя мимо мирно дремлющего на парте Авака, магистр, заставляя сталкера, которого Файксар опять загонял до трех утра тренировками, осоловело вскинуть голову и потереть щеку. Обернувшись на поднявших руки пятерых-шестерых учеников, Владимир окинул их придирчивым взглядом и повернул голову к эльдарке, сидевшей на предпоследней парте ближнего к окну ряда и что-то увлеченно рисовавшей в своем планшете. – Орхидея! – рыкнул Владимир, отчего эльдарка испуганно подскочила и затравленно уставилась на преподавателя. – Что такое лучевая магия?

Если я не ошибаюсь, это… подраздел заклинаний, которые позволяют передавать энергию любой стихии в форме луча, - выпалила Орхидея.

Верно, - качнул головой Пламя. – Но раз уж мы говорим именно о стихии огня, кто скажет мне, какое воздействие на противника или союзника может возыметь именно «солнечный луч»? Да, Радуга?

В первую очередь, это зависит от того, какое пламя использует заклинатель, - ответила Аксонна. – Духовное пламя кажется не более чем теплым дуновением воздуха и даже придает сил заклинателю и союзнику, яростный огонь испепеляет к праотцам.