Аксонна, тяжело дыша, бежала по лабиринту коридоров, едва не крича ругательства в голос: она поняла, что окончательно заблудилась. Даже зная, что шанс того, что ее услышат, ничтожно мал, а того, что услышат друзья, и того меньше, она вопила их имена, зовя, до фальцета, до хрипа, пока не разрыдалась, сжавшись в комочек, в углу. Ей было страшно, безумно страшно, стены давили на нее, грозясь расплющить в кровавое пятно, воздуха катастрофически не хватало. Ужасная мысль схватила анфорку за горло: она осталась одна. Ларгентум убит Эндаймесом, остальных тоже прикончило неведомое нечто, крошку Ларанай больше никто не спасет, больше Ирайдвар и Рунаран не видят свою единственную, горячо любимую малышку. Так не должно быть… просто не должно.

Слезы полили из глаз с новой силой. Это все она виновата. Она завела их сюда. Она обрекла их на мучительную – а судя по краткому знакомству с Тертаррилами, иной от их рук быть не может – смерть, провалила первую миссию, провалила все, что только можно провалить. Даже сама забрела в неведомую даль. И она тоже тут умрет, умрет, как умерли все остальные.

«Помогите!..»

Аксонна, шмыгнув носом, подняла голову. Что это? Может быть, показалось? Но призыв о помощи повторился, отдавшись эхом в голове, поскольку был произнесен, как и в первый раз, мысленно.

Это телепат? И почему просит помощи? Тембр передачи совершенно не такой, как у Ларгентума или кого-либо на ее памяти, кто использовал телепатическую связь в общении с ней. Хотя… кроме Фенариуса с ней таким образом никто и не разговаривал.

В передаче послышался плач – не раздельные слова, но всхлипы и шмыгания. Кто-то все еще пленник этого места. И этому кому-то необходима ее помощь.

«Прошу тебя, успокойся, - послала как можно более мягкую волну Аксонна. – Я тебя выручу. Где ты находишься?»

«Я… я не знаю… пожалуйста, помогите! Я хочу домой…»

«Говори со мной и старайся не прерывать передачу, я попытаюсь тебя отследить, - попросила Аксонна, вытирая нос и поднимаясь на ноги. В конце концов, даже если она осталась одна, это не повод ныть. Кого-то Тертаррилы даже в клетку посадили, вот уж кому и следует плакать, так это… ему или ей? Прислушавшись к всхлипам «абонента», анфорка поняла, что это существо женского пола, и ласково спросила: – Как тебя зовут?»

«Ларанай. Но мама и папа называют меня Лара».

Сердце ушло куда-то в пятки.

«Ларанай… красивое имя. А меня зовут Аксонна. Но можно и Акси».

«Акси… тоже красиво!»

«Лара, скажи, пожалуйста, мне одну вещь. Тебя ведь не просто так сюда привезли? С тобой что-то делали? И кто?»

«Мне сказали, чтобы я молчала. Но мне было страшно. Я плакала и звала няню, звала маму и папу, но никто не пришел. Я пугалась и плакала. А потом я заснула и проснулась где-то еще. Там был кто-то... он тоже улыбался и говорил, что все прошло хорошо. У меня очень болела голова, и я опять плакала. А потом… услышала голоса. В моей голове. Я плакала и просила их уйти, но они не слушали…»

Следуя по коридорам за усиляющейся передачей, Аксонна чувствовала, как с каждым словом Ларанай грудь ее словно колет холодной и острой иглой. Она понимала, о чем говорит девочка. Она сама это пережила когда-то. Когда в ней проснулась сила, которую стремился заполучить «Вектор», анфорка чувствовала то же самое. Очень болела голова, до слез, а потом в ней поднялся гомон голосов, говоривших сразу, непонятно что и, казалось, нескончаемо. Потом все успокоилось, и очень скоро она поняла, что может заставлять других слышать то, что она думает. Если бы не стирающая память и подавляющая волю дрянь, которую ей кололи, она могла бы выворачивать чужой разум наизнанку, убивая всякого, кто причинял ей боль.

«…а потом я поняла, что рядом есть кто-то другой! То есть, ты! И позвала тебя», - закончила Ларанай мыслью, звенящей от радости от того, что скоро все закончится.

Аксонна подошла к двери, за которой шла передача, и ощупала кодовый замок. Кодов для ручного открытия она не знала, а кодовая карта была выброшена пару лет назад. Оставался один выход.

«Лара, если ты рядом с дверью, то лучше отойди».

«Я не рядом с дверью, я в уголке!»

Кивнув себе самой, Радуга навела руку на дверь и зажмурилась, сосредотачиваясь. Хоть Ларгентум и говорил, что деформацию силой разума ей делать пока не стоит, сейчас это умение очень требовалось. И Аксонна была уверена, что у нее получится. Убедившись, что дверь достаточно крепко захвачена ее разумом, анфорка закусила зубу и сжала пальцы. Металл с жутким визгом и лязгом сжался, словно бумага, и девушка отбросила искореженную дверь в сторону.

Лара, где ты? – позвала она уже голосом, и послала один из своих шариков-иллюминатов осветить маленькую комнатку, вытирая рукавом непрошеные кровавые капли под носом. – Это я, Акси!

Где-то что-то громыхнуло, да так сильно, что Аксонна свалилась с ног – настолько задрожал пол. В комнатке что-то с грохотом упало, и послышался детский плач.

Лара!

Радуга кинулась в комнатку, чтобы разгрести завал. Откинув очередную увесистую железяку, она разглядела четыре синих огонька – два побольше и два поменьше. Аксонна протянула руку Ларанай, стараясь улыбаться ей как можно ласковей.

Не бойся. Я отведу тебя к маме и папе.

Малышка осторожно протянула лапку с тоненькими пальчиками, аккуратно, но необычайно крепко сжимая палец анфорки.

А-си? – тихо спросила девочка. Совсем маленькая, говорила она еще очень плохо.

Да, Акси.

Ларанай хотела еще что-то сказать, но вдруг расширила глазенки и с писком кинулась опять в железяки.

Лара! Куда же ты… - пошевелила железки, чтобы вытащить малютку, Аксонна. - Здесь нет ничего страшного!

Если ты так думаешь, то ты аж вдвойне глупее, чем я думал, - произнесли позади.

Радуга обернулась, как ужаленная, но сильный удар в грудину швырнул ее назад. Впрочем, она успела увидеть в последнем свете своих же иллюминатов анфора, что это сделал. Холодные, как сталь, серые глаза, довольная ухмылка, отметина на щеке в виде латинской буквы «вэ» или римской цифры пять.

Вега.

========== Глава 16. Капкан ==========

Издевательское хихиканье Дираэля бесило ничуть не хуже его легких, дразнящих ударов. Увертливый и шустрый, Тертаррил специально давал прицелиться в уязвимое место на себе, но в последний момент либо уклонялся, словно позвоночник его был из резины, либо контратаковал и чаще всего ногами. Десенакт понимал эту старую, как мир, тактику выматывания противника, но не мог ничего с собой поделать. Раз или два ему все же удалось засадить один из ледяных шипов в податливую плоть Инквизитора и выслушать его болезненный крик, но мазохиста так просто не возьмешь.

Дираэль в очередной раз проскользнул точно под рукой фон Морта, хватая ее необычайно цепко, и резко вынырнул с ней позади, с неприятным хрустом выворачивая и руку зарычавшего полудемона из суставной сумки.

Отличная игра! – улыбнулся Владыка Интриг, перетекая на позицию несколько поодаль. – Мне нравится. А драка когда?

Если ты хочешь поистине адскую жизнь, то я тебе ее устрою, - прошипел Десенакт и взялся за повисшее плечо, пытаясь его вправить. Одно резкое движение, жгучая боль, в суставе что-то хлюпнуло. Рука по-прежнему болела, но хоть подвижность вернулась. Надо будет показаться Тэллони… если, конечно, он останется жив.

Еще кто кому, - довольно потянулся, точно проснулся минутой назад, Дираэль.

Где-то что-то весьма ощутимо грохнуло, да так здорово, что обоих дуэлянтов швырнуло на пол. Дираэлев шлем скосился набок, и, судя по выражению той немногой видной части лица Тертаррила, он здорово испугался. Десенакт в душе не менее Дираэля обложился кирпичами, но лицо его титаническим усилием изображало лишь легкое недоумение.

Это что такое было? – первым не выдержал Инквизитор.

Барон покосился на оппонента.