Не подскажешь, что ты ищешь? Быть может, я сумею тебе помочь.

Ты очень добра, Акси, - несмотря на сосредоточенность, сталкер ответил достаточно мягко, - но я и сам справлюсь. А ищу я… всевозможные… подсказки. Еще одно: не могла бы ты убраться с лампы? Мне тут не очень видно.

Аксонна, признав свою бесполезность послушно убралась смотреть за шухером к выходу, и Авак вернулся к изучению книги, что-то беззвучно шепча. Кристофер начал молча биться головой об стену, экспрессивным итальянским проклиная свое образование; от самобичевания его остановила Элу, уведя от стены. Ларгентум же и вовсе «завис», как выразился Армагеддон, а именно – провалился в медитацию в надежде разыскать ответ в полном спокойствии, не прерываемом всякими там Дайверами. Не занятые же раздумьями над загадкой Элу и Дайвер раскинули на одной из скамей партию в покер; хитрюга-марон уже с первых секунд начал мухлевать, сунув под головохвост крестового короля.

Эврика!

Король выпал из головохвоста, и Дайвер получил по затылку. Обиженно шмыгнув на опускающего руку Элу, Торпеда покосился на взъерошенного Авака.

Чего?

Господа, я, кажись, сообразил. - Авак шумно листал страницы в поисках нужного. Откашлявшись, он начал: - "Понятие этого есть ассоциация и с полным своеволием, есть отождествление и с сознательным решением, и с тончайшим мотивированием наших поступков, и с осознанной необходимостью. Идея понятия крайне многосмыслена, неоднозначна и вариативна, точного определения к нему не подобрать в связи с его безграничным смыслом. Неоднозначность понятия связана, в первую очередь, с широким спектром толкований. Необъятные просторы создают такой разворот пространства, что приближают идущего к высшему. Но очень часто блуждающий заражается вирусом непокорности, он как бы исхаживает ее своими ногами. как пахарь - свою межу. И где-то на краю мира, на краю разума и на краю тела наступает слияние мига, вечности и… свободы".

Раздался громкий треск, и Аксонна ахнула.

Статуя!

И в самом деле, статуя Матери-Богини начала меняться. Руки, разведенные в стороны, опустились вниз, а живот и подол платья начали пластинами расходиться в стороны, открывая зияющий чернотой и холодом проход вниз. Дайвер сунул нос первым, осматривая открытый ход, и крикнул:

Эй, а здесь ступеньки даже есть! Не видно, правда, ничего.

Вот и будешь фонарем, - пнул его вперед Элу. – Как там… во тьме ночной, при свете дня...

Слушай, а как ты догадался? – обратилась к довольному Аваку Аксонна. – Я бы про эту свободу в жизни не додумалась.

На самом деле, здесь все достаточно просто, - улыбнулся Ларгентум, поднимая свою винтовку. – Надо было поразмыслить над теми чертами, которые были присущи нашему народу как и в его рассвет, так и сейчас. Самой очевидной особенностью оказалась именно свобода. Во всех ее смыслах. Ее-то сталкеры ни за что и никому не отдадут.

Ты знал.

Может быть. Не стой же, - позвал он застывшую у входа анфорку, - пора идти.

Тряхнув головой, словно отгоняя какую-то дрему, девчушка подскочила к наставнику и преданно вытянулась рядом.

Я готова.

Все еще боишься?

Пи… очень боюсь, да. Но, думаю, я уже могу обуздать свой страх. А может, просто согрелась. - Аксонна улыбнулась, смотря на Ларгентума. – Спасибо, что помогаешь.

Не за что, - усмехнулся сталкер, пропуская ученицу вперед. – Просто ты уж слишком напоминаешь мне меня самого. Что ж, ступай вперед, а то еще потеряем остальных.

========== Глава 9. Златоцвет ==========

Катакомбы под сталкерской столицей мало того что были непролазно темны и холодны, они оказались истинным лабиринтом. Ранжеры разделялась в нескольких ответвлениях и снова сходилась на месте, где они мало того что уже были, так и проходили тут раза два или три в отдельных группках. Кристофер поначалу пытался составить карту этой местности, но она необъяснимым образом видоизменялась, не поддаваясь точной зарисовке, и несчастный Авиценна тихо шипел ругательства, когда на уже зарисованном и исследованном досконально тупике внезапно и беспричинно появлялся проход. На третьем или четвертом разе, впрочем, ругаться он перестал и просто сел под одной из стен, сжавшись в комок.

Ну же, Христя, - присел рядом с ним Дайвер, ободряюще улыбаясь. – Это не может быть один сплошной тупик. Мы обязательно найдем выход.

Tu non capisci (Ты не понимаешь), - прошептал Авиценна; глаза его блеснули безумной белизной, но это оказался лишь отблеск от наколдованных Элу и Ларгентумом шаров света. – Этот лабиринт живой. Он знает, что мы внутри. И пытается свести нас с ума. Кого как.

Вроде бы разумный человек, атеист и просто технарь, а несешь такую ахинею, - фыркнул Элу, рывком поднимая Кристофера на ноги.

Меня немного мучает клаустрофобия, - признался медик.

А, ну это многое объясняет.

А вообще, интуиция у Кристофера работает на ура, - негромко заметил Ларгентум. – Эти катакомбы действительно воздействуют на нашу… психику. Одна простенькая загадка величайший сталкерский артефакт охранять не может, это просто нелогично.

Аксонна сжала зубы и обернулась нервно.

Что ты хочешь этим сказать? – нахмурился Элу.

Что могут быть еще испытания.

Сколько именно?

Как знать? Тут понятно лишь, что если мы пройдем их, то сможем получить доступ к гробнице Алонайта и Златоцвету.

А если не пройдем? – затаил дыхание Дайвер.

Здесь нет полумер, - пожал плечами Авак. - Не пройдем – погибнем. Самыми разнообразными способами, ибо фантазия у древних работала безупречно. Нас может порубить на части, скинуть на пики, в лаву, нам могут снести головы, могут вывернуть души наизнанку и заставить поубивать друг друга…

Народ поежился.

…хотя, впрочем, я могу гиперболизировать, - закончил, словно извиняясь, принц.

Есть идеи, что именно приготовили для нас эти ваши древние? – сунулась откуда-то справа Аксонна.

Конечно. Одна хуже другой.

Ты сама любезность.

Тем временем Дайвер приманил один из ларгентумовых шариков света к себе на плечо и разглядывал нарисованную, а точнее, черканную и перечерканную Кристофером карту катакомб, бродя неподалеку. Взгляд быстро метался на взятый у Авиценны блокнот и на стены вокруг, подмечая яростные рихтовки карандаша на рисунке и рельеф стен. В конце концов, Дайвер выдохнул что-то на родном языке, решительно сунул блокнот хозяину и принялся тщательно ощупывать одну из стен, пытаясь что-то отыскать.

Ты что-то понял? – удивился Кристофер. Элу, покосившись в блокнот через его плечо, прищурился.

Я вот ничего не понял. У тебя ужасный почерк.

Senti chi parla (Кто бы говорил), - сморщился медик.

И все-таки, Дайвер? – перебил собравшегося ответить Элу Ларгентум.

Христя был прав на сто сорок шесть процентов, - пояснил марон, продолжая что-то щупать. – Ландшафт здесь беспрерывно меняется. В основном – эти вот стены, - постукал он костяшками пальцев по каменной плите.

И что же ты ищешь? – поинтересовалась Аксонна.

Доказательство моей правоты. Ведь этой стены, когда мы в прошлый раз здесь были, не было. Верно, Христя? Как ты там назвал архитекторов этих катакомб, когда в очередной раз шкрябал ластиком по рисунку?

Я был в состоянии аффекта, - выпрямился медик.

Да-да-да. Агашеньки! Вот. Элуня, - повернулся в сторону Армагеддона Дайвер, - ты у нас эксперт в спорах со стенами. Можешь, кхм, переспорить эту стену… ровно по вот этому, - прочертил он ножом длинную, поблескивающую искрами мелких камушков в полумраке линию на камне, - ориентирчику?

А это не опасно? – покосился на радостно разминающего плечи Элу Авак. – На наши головы потолок не обрушится?

Не должен, - ответил изучивший стену и линию на ней Ларгентум. – Линия проведена верно, и если ударить с должной силой, то стена по ней и расколется. А еще я посоветовал бы отойти: Элу у нас очень любит со стенами «ругаться»…