Глава 16
Я сидела в своих новых покоях и все прокручивала этот инцидент в голове. Что еще я могла сказать? Может надо было как-то иначе себя повести?..
– Ну, в первую очередь надо было вообще поменьше откровенничать, – поругала я саму себя.
Если у меня и были какие-то иллюзии относительно того, что меня здесь примут, то теперь они развеялись. Все, кого я встретила за этот вечер, смотрели на меня со смесью презрения и непонимания. Вроде как: что она вообще тут забыла?! Рядом с Икелом-то Австером!
Его видеть были рады. На него смотрели с благоговением. Девицы из матушкиной свиты, слуги, стражники, какой-то представительный господин вздохнул с таким явственным облегчением, когда узнал, что Икел вернулся… Его очень-очень ждали. И даже особо не спрашивали, где малолетнего засранца черти носили столько времени. Мне бы за такие фокусы… Точно бы не простили, в общем!
Я сидела на подоконнике, поджав под себя ноги, и дышала свежим ночным воздухом. Прямо под моими окнами был небольшой рукотворный водоем – они были здесь буквально везде – и воздух был приятно наполнен влагой. Черная в ночи вода поблескивала, отражая лунный свет, а ветерок игрался с невесомым полупрозрачным тюлем.
Моему взору открывался вид на сказочный мир – это был не просто дворец, это был целый комплекс, растекающейся в городок. Мои покои были расположены достаточно высоко, чтобы звуки нижних ярусов почти не доходили. Полагаю, это было своего рода привилегией. Еще бы. Я же пара целого Икела Австера!
Ну, зато меня отмыли и отскребли так, что чище, чем в этот вечер я не была никогда – и это было приятно. Поужинать спокойно мы так и не смогли, но мне принесли еду в покои, хотя я и не просила.
На коленях лежала тарелка с закусками, и я уныло ковырялась в ней, все вспоминая взгляд Икеловой матушки. Этот инцидент до сих пор отзывается у меня спазмами в желудке и холодком на загривке, а она как-будто просто почву прощупала. Ерунда, вроде как, просто примерялась.
– Я вообще из покоев теперь выходить не буду! – прошептала я себе под нос.
Интересно, а когда я вернусь, меня встретят с такой же радостью? Почему-то в это не верилось. По собственной глупости оказалась не пойми где. Чему тут радоваться? Дядя Дони, наверное, волнуется…
Я вспомнила, как у него дрожали руки, когда он увидел, что я захожу в Лес. Сердце сдавило виной. Он точно волнуется. И я ни черта не могу сделать, чтобы он не волновался. Мне даже захотелось, чтобы вдруг оказалось, что ему дела до меня нет, чтобы оказалось, что он целуется где-нибудь с Дианой и в ус не дует. Потому что от мысли, что у него дрожат руки от того, что он не знает, где я и что со мной… Мне становилось дурно самой.
Рез и Диана, наверное, тоже волнуются. Интересно, а семье есть вообще до этого дело? Вот их поволновать я была совсем не против!
– А если написать письмо? – с надеждой пришло облегчение.
А если попробовать уговорить Икела… Нет, ну если я напишу, например, прямо при нем! Что-нибудь про то, что я его так люблю, что сбежала с ним! Тогда на Той Стороне будут думать, что со мной все в порядке.
Я соскользнула с подоконника и огляделась в поисках писчих принадлежностей. На мгновение стало неприятно от мысли, что они обо мне подумают, когда прочитают такое… Я мотнула головой. Не важно! Я вернусь и все объясню!
А до тех пор я не хочу волноваться о том, что мои друзья волнуются.
Икел шел по открытому коридору и вдыхал родной, наполненный гармоничной магией и свежестью воздух. Чистая, из дорогой, невесомой ткани рубаха с тонкой родовой вышивкой приятно ласкала наконец чистую кожу. Все-таки быть богатым приятно. Головной боли от этого много, но – приятно.
Икел всегда был умным мальчиком. Поэтому он и был любимым сыном, поэтому стал наследником, поэтому на него возлагали столько надежд. С самого детства ему все давалось играючи. С самого детства родные браться и кузены смотрели на него с завистью. К сожалению, он был недостаточно умен, чтобы сразу понять, сколько проблем несет за собой такое внимание, сколь тяжела может быть ответственность. Поэтому он позволял себе резвиться, будучи умным, но несмышленым.
С жаром брался за все задачки, с любопытством изучал предметы, злорадствовал над всеми своими соперниками за место наследника – просто так. Потому что может и потому что это забавно. Двоюродный брат посмеялся над тобой? Обойди его в том, что получается у него лучше всего. Сестра отобрала игрушку? Стань любимчиком ее главной нянечки.
Икел не только с интересом учился, быстро запоминал и с легкостью обходил не только ровесников, но и старших. Он еще и отлично умел производить хорошее впечатление. Няни, учителя, мамины фрейлины, папины стражи… Он однажды решил, что если им всем понравиться, то в любом споре с сестрами и братьями, родными и дальними, у него будет неоспоримое преимущество. Что ж, оно было. Старшие были от него в восторге! Хорошую репутацию заработать было не так уж и сложно, хоть и немного муторно, но в юные годы он считал, что оно того стоило.
Борьба за место в матушкином списке подходящих для него пар началась за шесть лет до его совершеннолетия, и местами была довольно жестокой. В списке наследников он занял первое место в возрасте пятнадцати лет, как и ожидалось. Никто даже не был удивлен. К тому возрасту он уже начал учавствовать в матушкиных интригах, отец начал брать его на переговоры и ему доверили небольшой северо-западный округ.
И через пару лет, заливая в себя очередную порцию бодрящего зелья, чтобы успеть до утра отчет по итогам расследования о растратах в третьем по величине острове царства и параллельно решая, как наказать двоюродного дядю, с которым в детстве всегда проводил много времени в разговорах и перед которым никогда не надо было притворяться … Икелу хотелось бы просто отдать отчет и закончить на этом, но матушка требовала, чтобы он сам выбирал наказание. И Икел понимал, что это правильно, вот только дядю наказывать вообще не хотелось.
Тогда он сидел, крутил в голове ситуацию и так и эдак, пытаясь придумать аргументы, почему надо выбрать самое мягкое наказание, и очень четко понимал, что все эти аргументы озвучивать права не имеет. Дядя виновен. Он бездумно растрачивал бюджет, который и так значительно худел, протекая через его карман, и теперь придется выделять дополнительные средства для третьего острова, чтобы они смогли нормально подготовиться к зиме. А это ударит по казне, потому что выделить придется немало: дядя потратил на новый музей деньги, которые были выделены на обновление согревающих заклинаний для водоемов; купил себе коллекцию древних доспехов, когда надо было запастись светляками для фонарей и целый список еще того, что он должен был сделать, но не сделал.
Икел вспоминал, как они спорили по поводу философии общемирового объединения Восия с дядей вечерами, и не верил, что того придется изгнать из рода в лучшем случае. А, по-хорошему, и крылья прижечь другим в назидание. Это был бы самый правильный вариант по мнению Икела.
Он не мог бы сказать, что ему было очень жаль дядю – сам виноват, что попался. Да еще и именно Икелу, наверняка, поручат провести на третьем острове инспекцию и составить новую смету… Еще одна головная боль. В общем, дядю было не жалко. Но решаться на суровое наказание почему-то не хотелось. А еще Икел подумал, сколько еще таких решений будет в его жизни? Сколько ночей над бумагами, заливая уставший организм очередным бодрящим зельем?..
– Зачем я вообще все это делаю? – подумал тогда он
Икел был умным, но, видимо, не настолько, чтобы сообразить раньше.
Теперь он стоял у матушкиной двери и слегка нервничал. Роли наследника он себя уже лишил. Осталось только осуществить вторую часть плана и сократить хотя бы в половину список своих обязанностей. Удобнее всего, конечно, было бы начать рожать детишек вот прямо сейчас – у некоторых лебедей от инстинктов в этот период крышу сносило, и хотя Икел сильно сомневался, что попадет в число «счастливчиков», лицедействовать он вполне умел.
