Его сын почесал висок, слегка озадаченный собственным облегчением.

– Надо было ей об этом сказать.

Мужчина в ответ покачал головой.

– Сомневаюсь, что ей понравится идея отравить собственного мужа – у нее слишком слабая психика. Пусть лучше думает, что все вышло само собой. Тем более, что она не против.

– Отец, ты в некоторых вещах до смешного наивен! – не удержался от смешка Деймос, – Она не не против, она просто через окно вылезает. Возможно даже вместе с подарками.

Украшение в сумке слегка позвякивали, даже не смотря на то, что я завернула их в наволочку. Лишь бы никто не услышал! Пока я жила у дяди, я разок наведывалась домой под покровом ночи, чтобы сделать себе новый подкоп – ну чисто на всякий случай! Вот и пригодилось.

Мои лазы находили быстро, но я всегда брала количеством.

Первым порывом, в котором я и схватила в горсть драгоценности барона, щедро сваленные в моей комнате по случаю помолвки, было в слезах отчаяния сбежать на другой конец страны, подальше от людей, готовых отдать меня какому-то старику только потому, что он богатый. Вторым – отравить его и сказать, что так и было. Ну он же старый, может на меня и не подумают!

Я тряхнула головой, выметая дурные мысли.

– Нет, Тихея, ты не настолько злая.

Потом я немного пораскинула мозгами и поняла, что все не так уж и страшно. Время еще есть, всегда можно что-нибудь придумать. Отец что-то там говорил про предприятия… Полагаю, дело именно в них, поэтому моего мнения никто и не спрашивал. Но если они, допустим, обанкротятся, отец же точно передумает насчет свадьбы?

– Вот только все, за что ты берешься, идет черти как, – напомнила я себе.

Надо найти друзей. Надо найти моих любимых, милых друзей и придумать план по спасению моей несчастной тушки!

Глава 13

Я шла переулками, порой забредая в чужие дворы, и старалась не попадаться никому на глаза. Опыт в этом у меня был большой. После каждой неудачи я сгорала от стыда под взглядами окружающих, так что пришлось научиться прятаться.

Я сама убеждала себя, что в этот раз точно все получится, убеждала в этом друзей, а потом в очередной раз садилась в лужу, и все те мысли, что бродили в моей голове в момент чистой – незамутненно чистой – веры в свои силы и свой ум… все эти мысли будто отражались в глазах людей, заставляя меня чувствовать себя еще большей неудачницей, чем я была на самом деле.

В общем, не попадаться на глаза я при желании умела!

Ночью возвращаться к дяде я не стала и переночевала в одном теплом подвальчике. А утром дома его уже не было. И теперь я перебежками двигалась к старой церкви, надеясь, что встречу там Реза.

Где-то вдалеке глухо загрохотало, и я подняла глаза, примериваясь – не ливанет ли в ближайшее время? Небо заволокло серой пеленой, но с северо-запада на нас плыла угрожающая темень, явно разбухшая от не пролитых капель. Пока влага собиралась скорее в воздухе, делая день до ужаса душным, не смотря на ветреную погоду. Рубашка уже прилипла между лопаток, и я, в общем-то, была бы даже рада ливню. Вчера я так и не помылась, и теперь чувствовала себя очень грязной.

Я оглянулась по сторонам, никого не заметила и пошла через заросли, доходящие мне до плеча, к выбитому окну старой церкви. Ветки кустов цеплялись за одежду, и я под нос шептала бранные слова, выпутываясь из них раз за разом, но упорно шла вперед.

Стоило подойти поближе, я услышала голоса людей. Мне было не сложно различить их, эти хорошо знакомые голоса. Рез и Деймос.

На меня накатила волна злости и какой-то детской обиды. Он привел его на наше место? Что, других не нашлось во всей округе?! Разобрать разговор я не могла – говорили они негромко. Рез вдруг тихонько рассмеялся, и я сделала шаг назад.

Я бы уже все равно не смогла незаметно залезть, чтобы подслушать разговор, так что просто развернулась и пошла прочь. Полезла, точнее. Ветки будто назло еще больше цеплялись за одежду, а воздух стал будто еще более густым, и протолкнуть его в легкие стало настоящим испытанием.

Может поискать еще дядю Дони?..

Но шляться по городу было боязно. А лавка Дианиной бабушки была всего в пятнадцати минутах. Даже если ее там нет, я вполне могу переждать у нее дома!

– Ну просто все против меня… – из горла вырвался нервный смешок.

Диана, та самая Диана, которая терпеть не могла мужчин, тем более красивых; та самая Диана, которая знала, что мне нравится… в смысле, нравился!.. нравился дядя Дони; которая как-то принаряжала меня на праздник, чтобы мне не стыдно было пригласить его на танец – эта самая Диана теперь самозабвенно целовала его на заднем дворе бабулиной лавки.

И я могла все понимать головой: что когда-то это бы все равно случилось, ведь их раздражительность по отношению друг другу всегда искрила подавленным интересом; что я и сама планировала однажды подтолкнуть их друг к другу, потому что я их обоих люблю и они, на самом деле, чудно смотрятся вместе; что у меня нет права злиться или обижаться, тем более – теперь. И все равно почему-то жгло глаза, а чертов воздух стал совсем-совсем невыносимо душным! И никак не хотел нормально вдыхаться.

Я ожидала, что если они и сойдутся, то у меня на глазах, неторопливо, и я успею подготовиться. А теперь у меня будто окончательно выбило почву из-под ног.

Все куда-то двигалось, мельтешило, а люди вокруг меня будто резко сорвались и побежали в неизвестном мне направлении, и только я не понимала – куда, зачем? Я сделала пару шагов назад, заходя за угол.

– Красивые мужчины опасны, – вдруг зашелестел голос совсем рядом.

Я икнула, всхлипнула и согласно кивнула Дианиной маме.

– Ну, главное, что человек. Он хороший? – женщина посмотрела на меня вопросительно и беззащитно, как смотрела только она.

– Х-хороший, – закивала я, – Очень хороший!

– Ну ладно. Кто эта девочка?

– Диана.

– Мою дочь так же зовут, – улыбнулась женщина, – Надеюсь, она не вырастет такой же потаскушкой – а ну-ка средь бела дня такое представление устраивать! Стыд и срам, – придавила словами Дианина мама, скривившись в сторону дочери, – Тут девка где-то бегает, Инес зовут, поймай ее и спроси! Она про стыд и срам все тебе расскажет.

Инес – так звали ее саму. Она иногда говорила о себе, как об отдельном человеке, так что я была уже привычна.

– У-гу, – я закивала, не в силах ответить.

– А ветер сегодня – ну просто птенцу в перья! И пусть летит. А я говорила этой глупой девчонке, вот клянусь – говорила! Следи за ветром, за ветром следи! А она мне все: ешь, мама, похлебку, я тебе потом пряничек дам! Похлебку – вот дурочка…

– А я ей говорила, что сначала прянички! – нажаловалась я в мелочном порыве и вытерла рукавом заслезивший нос.

– Не слушает, – скуксилась женщина и понимающе похлопала по плечу, – Говоришь, а она не слушает. Только себя слушает. А я ведь могла быть царицей Лебединых Островов, знаешь? – она вдруг поймала мой взгляд своими безумными глазами, – Да, могла. Да не хотела только – что мне эти Острова? И сбежала. К маме, домой. Даже через границу перейти смогла – а только что-то там оставила… Что-то там оставила… – зашептала она, – Ты только не бегай по границе одна, хорошо? Пока похлебку не съешь, пряничков тебе не дадут! Так эта злая гадина мне говорит… Она так на дочку мою похожа, знаешь? Иди, куда там хотела, – женщина вдруг толкнула меня в сторону, – А я пойду искать шитье. У меня скоро совершеннолетие, хочу сшить себе самое красивое платье, – по-девчачьи улыбнулась она, – Может и приглянусь какому хорошему человеку!

И я пошла. Даже побежала. В отчаянной надежде, что Икел встретит меня таким же, каким я его оставила позавчера.

Я бежала через степь, не жалея легких, а над головой громыхало, уже совсем близко. Не было никаких первых мелких капель – залило сразу. Ливнем прямо на голову. Я была только рада. Вот неловко бы было, если бы от меня потом пахло! Пусть смоет, а там меня Икел согреет. Всех же кто-то греет.