Итак, что у нее получается?

Она живет в комнате с девушкой, которая невероятно быстро двигается, и очень много кушает – что это с ней? Спортсменка? Если бы спортсмены двигались с такой скоростью, то в телевизоре при показе соревнований по бегу было бы очень трудно уследить за бегунами.

У соседки есть кулон, такой же как у Аленки. Аленка решила, что надо бы позвонить бабушке, и спросить про свой кулон – откуда он и его предназначение.

Она живет и общается с людьми, которые ей приятны и хорошо относятся к ней – это большой плюс. Аленка вызвала в памяти образ Макса и улыбнулась.

И – еще одна странность – эти приятные люди вызывают у нее аллергию. Это минус. И это очень странно. А еще одна странность, что, кроме первого приступа чихания, больше проявлений аллергии не было. Это Аленка поняла только сейчас, пока вспоминала и анализировала все произошедшее. Что за ерунда?

И как в таких условиях жить дальше – оставаться в этой комнате с Софьей или переехать в другую? Или вообще придется съезжать на съемное жилье?

И кстати, таки надо позвонить бабушке и сообщить ей, что с ней все хорошо, доехала, устроилась, и обсудить все, пока соседка отсутствует. Может, бабушка что присоветует.

Про свою влюбленность в Макса Аленка трусливо не призналась даже самой себе, и в список тем для обсуждения этот пункт вносить не стала, решив, что влюбляться ей пока некогда, да и незачем.

Не откладывая дело, она схватилась за мобильник. Аленка не боялась разбудить бабушку ранним звонком – та вставала рано каждый день без будильника часов в 5 утра, хотя уже не работала, и могла себе позволить вставать хоть во сколько.

Бабушка ответила не сразу, что Аленку насторожило. Да и первое бабушкино "Алё" было произнесено каким-то усталым тоном.

Аленка сразу насторожилась:

– Ба, привет! Я тебя что, разбудила?

Бабушка откликнулась:

– Ну здравствуй, пропажа! Я еще вчера звонка ждала, волновалась, ночь не спала, вот и сонная до сих пор. А ты что не спишь? Шесть утра еще!

Аленка виновато зачастила:

– Ой, прости, пожалуйста. Вчера так устала, что рано уснула. Вот и встала рано, и тебе первым делом звонить начала, а сама еще в кровати лежу. У меня все хорошо, документы сдала, устроилась в общежитие, в общем, у меня все нормально, бабушка, не волнуйся.

– Я у тебя спросить хотела, ба, – и Аленка замялась, подбирая слова. Судя по дыханию бабушки в трубке, насторожилась. – А что означает мой кулон? А то я вчера у соседки похожий видела. Только у нее темная кошка, типа пантеры. Откуда такие кулоны? Я думала, мой чуть ли не единственный.

Бабушка, похоже, там аж поперхнулась от неожиданности, судя по откашливанию, раздающемуся из трубки. Вразумительных звуков Аленка дожидалась несколько секунд, бабушка кашляла, и не могла успокоиться. Девушка уже даже начала волноваться, пока наконец-то бабушка не заговорила.

– Кулон такой же? А еще что странное с тобой было? – и такой изменившийся голос был у бабушки, что Аленка перепугалась. Похоже, бабушка была если не в ужасе, но испуганная капитально.

И Аленка стала выкладывать все странные моменты, которые могла припомнить, и про Софью, и про брата, и про их скорость и грацию, и про то, что она рядом с ними чихает, а комендантша не переселяет ее из этой комнаты в другую. Только почему-то сдержалась и не рассказала про сон. Наверное, решила не добивать бабушку Елену окончательно, потому что бабушка к концу Аленкиной сбивчивой речи дышала в трубку часто, словно пробежала стометровку.

Аленка начала паниковать:

– Ба, пожалуйста, не волнуйся! Я ведь и чихала только первый раз, как они ко мне приближались. Так что жить вполне можно. Я и звонила-то больше про кулон узнать, в остальном все в порядке.

Бабушка опять надолго замолчала. Когда Аленка уже в отчаянии кусала губы, ожидая бабушкиного ответа, та заговорила уже твердым голосом человека, который собрался с мыслями и принял важное решение:

– Значит, так, дорогая. Прямо сейчас ты собираешь вещи, и срочно переезжаешь к Глафире Михайловне. Адрес я тебе давала, телефон тоже. Я ей сейчас еще сама перезвоню и предупрежу. Она тебя приютит, а я приеду, и мы обо всем серьезно поговорим. Я приеду через несколько дней, завершу тут кое-какие дела. Вчера полнолуние было, сразу не уехать. А ты не медли, и с этими двоими больше не контактируй. Не хватало тебе еще анафилактический шок получить.

– Но ба! – возмущенно завопила Аленка, – я просто про кулон спросить!

Но в трубке раздавались уже короткие звонки.

Аленка возмущенно попыхтела, глядя на трубку, потом решительно переоделась в спортивное, и пошла бегать – ей просто необходимо было сбросить раздражение, вызванное бабушкиными словами, и всем этим странным разговором.

То, что она сделает, как сказала бабушка, для нее сомнений не вызывало. Она ведь и сама хотела съехать на квартиру, подальше от странных соседей. Но как это сделать так, чтобы не обидеть Софью с Максом? Она не представляла.

Да и сердечко уже испуганно сжималось, когда она думала, что больше никогда не увидит Макса. Что бы Аленка себе ни говорила по поводу него, но она чувствовала, что если уже не влюбилась, то дело стремительно идет к тому. Жаль, что он к ней относится, как к младшей сестричке.

Но, с другой стороны, это была еще одна причина съехать подальше от этих странных знакомых – избегая общения с Максом, Аленка избегала опасности безответной влюбленности. А невозможно было, живя с Софьей, не пересекаться с ним. И Аленка прекрасно это понимала. Поэтому решила рвать, пока не приросла.

Выходя из общежития, Аленка так задумалась, что практически уткнулась в чью-то широкую грудь. Знакомый запах – нагретая солнцем сосновая хвоя и мускус, только острее, чем вчера.

– Ой, – она испуганно отпрыгнула. – Простите, я задумалась.

Она уже знала, кого увидит перед собой. И, действительно, когда подняла глаза, то убедилась, что наткнулась на Макса.

Он стоял перед ней ухмыляясь, а слева от него, чуть сзади, стояла Софья и тихонько хихикала.

Коленки у Аленки сразу же ослабели, а по телу прошла волна жара. Какой же он лапочка в обтягивающей белой футболке и синих спортивных штанах!

– И о чем же ты так задумалась, красавица, что чуть меня не снесла? Ведь еле на ногах удержался! – Макс уже просто скалился, и Аленка покраснела – улыбающийся, он был просто неотразим, да и как ему сказать, что думала она как раз о нем, и о своих чувствах к нему? Неееет, это же смерти подобно.

– Я бабушке звонила, она меня новостями не очень хорошими озадачила. Вот, иду, размышляю. – пролепетала Аленка,

– И что, решила пар выпустить, плохое настроение выбегать? – догадался Макс, окинув Аленку внимательным взглядом. – Очень правильно. Я тоже всегда стараюсь так делать – обдумать ситуацию в движении.

Аленка кивнула, и молча прокралась по стеночке около него, чтобы опять случайно его не коснуться. Она еще не полностью отошла от предательской реакции тела на его прикосновение, и решила не усугублять ситуацию, подозревая, что если он ее еще раз коснется, то она просто растечется карамельной лужицей у его ног. И бег ей уже точно нужен не будет.

Она уже практически сбежала, когда Макс снова окликнул ее:

– Если подождешь, я Софью провожу, и с тобой добегаю, маловато мне было.

Но Аленка только упрямо мотнула головой, отнекиваясь:

– Да не надо. Я потихонечку, а вы в своем темпе лучше побегайте, а то на моей скорости и замерзнуть можете.

Аленка задорно улыбнулась, и припустила прямо от крыльца в сторону парка, виднеющегося неподалеку.

Быстро влетев в парк, она бежала до тех пор, пока не перестала видеть крыльцо общежития, и стоящие там фигуры, и уже потом перешла на плавный неспешный темп движения, в котором ей думалось особенно хорошо. Бегать она умела и любила, в школе занималась в спортивной секции, а на физкультуре в беге всегда занимала первые места. Она умела бегать и на короткие дистанции, когда надо было рвать со старта, и держать максимальную скорость от начала до конца, и на длинных дистанциях ей удавалось правильно рассчитать силы и скорость так, что она неизменно приходила к финишу первой. Физрук в ней души не чаял, и пытался дать рекомендации в пединститут, на кафедру физвоспитания, но Аленке это было неинтересно, и она вежливо отказалась.