— И надолго вы к нам?

Я не думаю, что я должна ему что-то объяснять. Мне кажется, что по этому вопросу ему лучше пообщаться с Сергеем.

— Я должна перед тобой отчитаться?

Он хмурится еще сильнее.

— Нет.

Разговор не заладился. Мы заходим в дом. Нам навстречу несется Лена.

— Мамочка! Матвей! Я соскучилась, соскучилась, — и бросается сначала мне на шею, потом начинает тискать Матвея как плюшевую игрушку.

Ей быстро приходит в голову идея, как развлечься:

— Мы на качели, — и, подхватив брата, уносится на улицу.

— Я покажу Вашу комнату и комнату мальчика, — обращается ко мне Воропаев.

Видно, что он тоже не в своей тарелке.

Он показывает мне комнату Матвея и спальню Сергея.

И что все это значит? Что мы будем жить в одной комнате? Мило, Сережа, мило.

Но Воропаеву я ничего не говорю, он оставляет меня одну. Надо принять душ, но сначала придется выйти на улицу и посмотреть, чем занимаются Лена с Матвеем, да и Кирилл.

Выхожу в сад, Лена и Матвей играют в догонялки, а Кирилл, развалившись в кресле, за ними наблюдает.

Когда он меня замечает, то разводит руками и с сарказмом произносит:

— Не волнуйтесь, у нас перемирие.

Устраиваюсь на новом месте, вожусь с Леной и Матвеем. Давлатов не напоминает о себе весь день. Вечером, уложив Матвея и пожелав спокойной ночи Еленке, отправляюсь в спальню Сергея. Я чувствую в этом месте дискомфорт, но смысла в том, чтобы схватить чемодан и перебраться в какую-нибудь гостевую комнату, не вижу. Надев летнюю пижаму из шорт и топика, ложусь в кровать, но уснуть не могу. Проворочавшись полчаса, слышу звук шагов в коридоре. Сначала я слышу, как открывается дверь в соседней комнате, в которой теперь живет Матвей, потом как закрывается. Звук шагов приближается к двери спальни, где затаилась я.

Сергей заходит в комнату и раздается щелчок замка — он запер дверь.

— Не притворяйся, что спишь, — он не включает свет.

В темноте раздается шуршание одежды. Я вижу лишь очертания его фигуры. Затем он ложится на кровать, сбрасывает с меня одеяло, нависает надо мной и недовольно высказывается:

— Зачем ты нацепила эти тряпки? Ты ведь не думаешь, что у нас будут чисто платонические отношения?

Я ощущаю его тело на себе. Он полностью обнажен и начинает стягивать с меня пижаму. Это ему удается без проблем.

А потом.… Потом наступает ночь. Оказывается, ночи бывают очень длинными. Мой любовник ненасытен. А я не знаю возможностей собственного тела. Вообще не думала, что меня можно так.… Под утро уже начинает внутри все саднить. Но все равно от каждого его прикосновения тело сотрясает еле заметная дрожь удовольствия.

Я уже готова сама просить его остановиться, как вдруг он спрашивает:

— Устала? — а у меня нет сил даже нормально ответить, я просто киваю.

Сергей удовлетворенно хмыкает:

— Ладно, спи.

И я действительно почти мгновенно погружаюсь в сон.

Кирилл.

От Сергея мне свалить не удалось. На утро следующего дня дядя провел со мной и Еленкой воспитательную беседу. Нам запрещено приближаться к друг другу на расстояние, приемлемое для производства пакостей. Причем у дяди было такое выражение лица, когда он все это объяснял, что мы с Леной невольно прониклись и теперь существуем как две параллельные вселенные.

Вчера из клиники выписали сына Сергея, и Воропаев привез их с матерью домой. Ночью я возвращался к себе, и даже в коридоре было слышно, чем там мой дядя занимается с матерью Лены. Судя по тому, что возвращался я уже поздно, а они все еще были заняты, переезд Дины Витальевны связан не только с наличием общего ребенка.

Сейчас она стоит в саду и что-то там рассматривает в глубине сада. Учитывая раздающийся оттуда детский писк, наверное, наблюдает за Матвеем. На ней длинное платье с цветочным рисунком, которое облегает точеную фигурку, легкий ветерок колышет каштановые волосы. Красивая женщина. И ничего удивительного, что дядя с ней развратом всю ночь занимался. Чисто по-мужски это понятно.

Я с компанией ребят расположился на террасе. Это наше излюбленное место. Сегодня мы с девушками. Девчонки нашего круга, не бедные. Так что общение проходит без напрягов. Все на одной волне. Пятеро парней, шестеро девушек. Стоянка на территории участка забита дорогущими тачками.

Я замечаю Сергея, который идет к дому. Он без пиджака, в тонкой рубашке, под которой четко обозначены крепкие мускулы. Причем замечаю его не я один.

Светка Пономорева, которой 19, заметив Сергея, завистливо вздыхает:

— Какой он! На нем прям, написано: "я такое с тобой сделаю". И вот бы так, чтоб делал и делал…

Девчонки начинают ее подкалывать. А Макс, не особо церемонясь, замечает:

— Слюни подбери.

И оказывается прав.

Сергей, мазнув по нам взглядом, направляется к женской фигурке в цветочном платье. Она стоит спиной и его не видит. Когда он подходит ближе, то кладет ладонь ей на живот, притягивает ее ближе к себе, лицом склоняется к основанию шеи и слегка касается губами. Женщина в его руках замирает. Потом он разворачивает ее к себе лицом и впивается ей в губы. С ее стороны чувствуется промедление, как будто она решает, как ей отреагировать, потом ее руки начинают скользить по его спине, а тело льнет ему навстречу. Такое впечатление, что он ее сейчас прямо там разложит. Эта сцена до того личная, что хочется отвернуться.

И это видел не только я. Светка не успокоившись, спрашивает:

— Что за лохушка, Кир? Он же не женат?

Ответить не успеваю, потому что целующейся парочке мешают. Из сада появляется Матвей и радостно кричит:

— Папочка!

Сергей прекращает лизаться с Еленкиной матерью, подхватывает ребенка на руки и с интересом слушает, что он лопочет. При этом перехватив сына одной рукой, второй берет Быстрицкую за руку, и они уходят в дом.

Светка с недовольным выражением лица интересуется:

— У твоего дяди, что и ребенок есть?

Вот зачем спрашивать очевидные вещи? Цежу с раздражением, а ответ:

— Тебе то что?

Тут из сада появляется Еленка с мячом под мышкой. Платон Хромов, завидев ее, прицокивает языком:

— Какая красивая малышка!

Я переглядываюсь с Никитой и Максом. Хром старше нас. Ему 22. Но небольшая разница в возрасте не стала помехой общим тусовкам. Тем более все мы занимаемся уличными гонками. Единственное, что меня напрягает, что Платон очень уж агрессивен с девчонками.

Хромов явно заинтересовался, потому что кричит, обращаясь к Лене:

— Эй, красивая, не проходи мимо. Заруливай к нам. Мы тебя чему-нибудь интересному научим.

Еленка бросает на него короткий взгляд, который остается совершенно незаинтересованным, и отвечает:

— Мне мама не разрешает у взрослых дядей ничему учиться. Я маленькая еще. А то вдруг чему плохому научат?

Платону ответ не нравится, и он срывается к ней, наклоняется, демонстративно разглядывая ее грудь, обтянутую трикотажной майкой, и говорит:

— Что так сразу маленькая? Сиськи выросли, дырки есть, так что…

Ох, зря он это зря. Эта девочка горазда на сюрпризы.

И действительно. Она распахивает глазищи и тянет, едва заметно улыбаясь:

— Слышь, борзый, есть такая хорошая книжка. Уголовный кодекс Российской Федерации называется. Так вот согласно ему все мои дырки неприкосновенны до 16 лет. Поэтому гуляй пока.

У Хрома начинает потихоньку валить пар из ушей. Я вот лично его очень понимаю, так как после общения с мелкой минут через 10 появляется стойкое желание ее прибить. А если она еще и переходит к активным действиям…

Платон хватает ее за руку, но тут из дома выходит Сергей и направляется к ним. Платон нехотя убирает руку. Подойдя, он говорит Лене:

— Матвей не может найти конструктор. Ты ему не поможешь?

— Сейчас, — она отпихивает с дороги Хромова, упираясь рукой ему в живот, и уходит.

Хромов встречается глазами с Сергеем и тот говорит ему: