Рон не мог все держать в себе, поэтому рассказал семье обо всем случившемся. И все его поддержали. Только Гарри пытался что-то сказать, что Гермиона не могла ему изменить, но Рон хотел забыть все это, поэтому приняли решение, что имя Гермионы больше никогда не будет всплывать в их семье.
Он все равно продолжал ее любить, но совсем ничего не хотел знать о ней. Впрочем, на душе чуть стало легче, что Малфой не разводился и до сих пор жил с сыном и женой в Мэноре, а значит, Гермиона не была с ним. Но он не позволит ей вернуться в их с Роуз жизнь, не позволит, чтобы его девочке было также больно, как и ему, не позволит, чтобы эта женщина предала Розу второй раз, когда та будет в сознательном возрасте, да и как оказалось, даже после окончания войны может быть совсем не безопасно быть полукровкой.
— Ты как? — спросил Джордж, отдавая ему Розу, которая с момента отъезда Гермионы не переставая плакала, не признавая ничьи руки.
— Нормально, — ответил Рон.
— Слушай, тут такое дело, — поджал губы Джордж. — У меня недавно помощник ушел из магазина. А одному трудно. Может, пойдешь ко мне, раз решил из Министерства уйти…
— Ты точно решил уйти? — спросил Гарри, когда Рон собирался нести свое заявление. — Ты нам нужен в такое время…
— А еще я нужен своей дочери, — твердо сказал Рон. — И я не могу позволить себе рисковать своей жизнью, раз ее мать собственная бросила.
— Рон, возможно, она своим отъездом спасла Розу, — осторожно начал Гарри.
— Извини, мне пора, Роза у мамы, не хочу ее напрягать, — ответил Рон и постучался в дверь к начальнику.
Однако после увольнения он не поехал сразу за дочкой. Рон решил пойти в бар и напиться. Потому что прошел месяц, а его состояние все оставляло желать лучшего.
И в баре он встретил Сьюзен. Было так приятно побыть в окружении человека, который не осведомлен в этой грязной истории. Но рюмка за рюмкой и Рон уже не заметил, как они наутро проснулись в одной постели.
Рон был готов истерически смеяться, когда Сьюзен сообщила ему о беременности. Сколько ему пришлось уговаривать Гермиону, а тут… А может это знак, что нужно все начать с начала?
Но Рон не мог забыть все и сделать вид, что прошлой жизни у него никогда и не было. Ведь у него была Роза. И она была самым важным человечком в его жизни.
Однако сама Роуз ему и подсказала, что Рон все делает правильно. Когда он убедился, что Сью готова принять Розу как родную дочь, Рон их познакомил. И только в ее руках она успокоилась.
— У нас будет мальчик, — улыбнулась Сьюзен, поглаживая себя по животу, с которым увлеченно играла Роза. — Может, подумаем об имени?
— Если ты не против, я бы хотел, чтобы его звали Хьюго, — ответил Рон, сажая Розу к себе на коленки и целуя в рыжую макушку.
— Мне нравится, — улыбнулась Сьюзен.
А Рон смотрел куда-то вперед себя. Он полюбил Сьюзен и был рад, что у них будет ребенок, ведь он так любил детей. Но Гермиона, где бы она не была, навсегда останется в его сердце, разбитом сердце, которое уже никогда не склеить.
========== 65. Жизнь с нуля ==========
Гермиона Грейнджер
Гермиона сидела в аэропорту Нью-Йорка и пила кофе. Она достала из кармана пузырек с оборотным зельем. Его осталось совсем немного…
— Еще кофе, мисс? — спросил официант.
— Началась посадка на рейс 815 в Бостон, — объявил женский голос в зале ожидания.
— Нет, спасибо, — улыбнулась Гермиона. — Это мой рейс.
— Летите в Бостон? — официант явно не хотел ее отпускать. — Работа или учеба? По акценту вы британка.
— Бостон это промежуточная станция, — грустно ответила Гермиона, вешая на плечо свою сумку. — Мне нужно в Сейлем.
— И что такая красивая девушка забыла в этой заброшенной деревушке с дурной славой ведьм? — официант явно напрягся. — У вас даже кольцо на пальце есть, вы замужем?
— Нет, — ответила Гермиона снимая его. — Уже нет.
Гермиона шла по маленькому, темному и мрачному городку. Все ее счета остались в Англии, она даже не может запросить перевести ей денег, потому что за ней могут следить. Но ночевать где-то было нужно, поэтому Гермиона постучалась в небольшой дом, который ей показался наиболее симпатичным на этой улице.
— Кто там? — спросил мужской голос с опаской.
— Извините, я… — запнулась Гермиона. — Я заблудилась, у меня нет денег и мне негде ночевать…
Дверь отворилась и перед ней стоял мужчина средних лет и очень приятной наружности.
— Проходите, — он уступил ей дорогу в дом. — Вечером обещали шторм, нечего находиться на улице.
Гермиона вошла в дом. Обычный американский дом, который она сто раз видела в фильмах. Единственным выбивающимся из общей картины был один угол, посвященный греческой тематике.
— Конфундус, — Гермиона повернулась и направила палочку на мужчину, чувствуя, что оборотное зелье заканчивает свое действие.
Так прошел целый месяц. Целый месяц Гермиона жила в доме этого мужчины, заставляя его не догадываться о том, что здесь есть посторонние. А сама она варила Оборотное зелье.
Только это зелье было ее личным изобретением, над которым она работала во время длительного перелета Лондон — Нью-Йорк. Она разработала сыворотку, которая действовала бы с ее личными волосами, меняя облик, но не значительно, максимально оставляя ее собой, но в то же время делая другой. Но самым главным ее усовершенствованием было то, что теперь зелье нужно пить не каждый час, а каждые двадцать четыре часа, что было намного удобнее и практичнее.
Она под чарами невидимости воровала ингредиенты в местной волшебной аптеке. Пока варила зелье читала книги по греческой мифологии. А ночами… ревела в подушку.
Она винила себя, что все испортила. Но как она могла не среагировать на происходящее в Англии, если она была мракоборцем, по желанию Рона, а начались такие гонения, ведь он оказался прав, что нельзя было выпускать ни одного человека хоть как-то связанного с теми, у кого были метки. Поэтому Гермиона считала своим долгом отправиться на поле битвы.
Более того, она больше не могла находиться дома. Она очень любила Розу, Рона и в целом их семью. Но она не получала последнее время от своей жизни того удовольствия, что было пару лет назад, когда она практически ночевала на работе, задерживаясь после основных часов для того, чтобы работать над благотворительностью.
Ценим, когда теряем. И сейчас, потеряв свою семью, самое дорогое, что у нее на самом деле было, она поняла всю ее прелесть и ценность. И если бы можно было вернуть все назад, она бы, не задумываясь, осталась бы в тот вечер дома.
Гермиона, работая практически до родов, все равно за неимением частой практики подрастеряла после войны свою проворность в сражениях. Или же ей достался участок, на который Пожиратели бросили всю свою мощь. Но если бы не Драко, она бы погибла.
Она была безумно благодарна Малфою, что он спас ее. Понимала, что ему это тоже может стоить жизни, ведь Пожиратели не прощают предательства. Но ей нужно было забыться, уйти от этой однообразной повседневности, забыть стресс, полученный при сражении, поэтому Гермиона попросила Малфоя налить ей огневиски.
И сама не заметила, как они оба перешли на откровения. Гермиона в тот момент почувствовала в Драко родственную душу, который тоже каждый день чувствует себя не там и не тем. Гермиона его поцеловала, но в ней говорил только огневиски.
Ведь Рона она любила. Несмотря на все его недостатки, ее сердце принадлежало уже давно только ему. Она была безумно рада, что он повзрослел, что именно он был главой их семьи, только вот она второй миссис Уизли не смогла стать.
Но она безумно любила свою семью и все равно не представляла своей жизни без них. Да, она хотела пропадать на работе целый день, но потом возвращаться в уютный дом, целовать дочь в рыжую макушку. И поэтому Драко ее разозлил своими словами, что им надо бежать. Она не трусиха, она выжила в войне, у нее есть звание героя. Пусть Малфой даже не смеет сравнивать себя с ней!
