— Я доверяю тебе, — у Розы на глазах появились слезы. — Я просто не хотела, чтобы ты пострадал.
— Мы с тобой уже это проходили, — покачал головой Малфой. — Ты прекрасно знаешь, что я в любом случае ринусь спасать тебя. Но действуя в слепую у меня намного больше шансов попасть в какую-то передрягу, потому что я просто не знаю, чего ожидать. Зачем тебе пророчества?
— Я хочу их услышать, — уверенно сказала Роза, а Скорпиус чувствовал, что она что-то ему не договаривает.
Впрочем, мог ли он винить ее, когда сам скрывал от нее то, что Касси его родная сестра?
— Я дико извиняюсь, — послышался голос Фрэнка. — Но у нас совершенно нет времени на ваши семейные разборки, потому что мы должны вернуться в Хогвартс если не прямо сейчас, то минут через тридцать, не больше.
— Я иду с вами, — уверенно заявил Скорпиус.
— Знать бы, куда нам идти, — хмыкнул Фрэнк, пытаясь Алохоморой открыть двери.
— У меня есть одна теория, — поджала губы Роза, выходя на центр комнаты.
Скорпиус не знал, что Роуз делала, но ему казалось, что пол под ногами исчезает, а голова начинала кружиться, что все двери начали расплываться перед глазами, а то и вовсе двигаться.
— Что ты делаешь? — не выдержал Скорпиус, отвлекая Розу.
— Нам сюда, — Роза уверенно направилась к центральной двери, легко открывая ее.
— Как ты это сделала? — опешил Долгопупс, который меньше пары минут назад тщетно пытался ее открыть.
— Магия и никакого мошенничества — хмыкнула Роза, уверенно заходя внутрь.
Скорпиусу все это совсем не нравилось. Все это было очень опасно, опасно для нее. Нужно как-то заставить ее повернуть обратно, убедить, что это плохая затея.
Они оказались в длинном прямоугольном помещении с очень ярким светом, который исходил, кажется, отовсюду. Комната была практически пуста, если не считать нескольких столов и огромного стеклянного аквариума, который занимал самую ее середину, — наполненный темно-зеленой жидкостью, он был так велик, что все они свободно могли бы в нем искупаться. Приглядевшись, они заметили, что в аквариуме лениво плавают какие-то жемчужно-белые комья.
— Пошли отсюда, — взмолился Скорпиус. — Я тебе без пророчеств скажу, что тебе нужно сидеть, и не высовываться, держаться только меня.
— Это гемикриптофиты, — со знанием дела сказал Фрэнк, подходя к ним ближе и рассматривая с интересом эти водяные растения. — Магглы их называют васильками и растят на суше. Но именно под водой, в специальном растворе они обретают магическую силу. Эти цветы…
— Я сказал, пошли отсюда, — Скорпиус взял за руку Розу и повел ее прочь из этой комнаты.
— Фрэнк, нам не сюда, — крикнула Роза, в свою очередь хватаясь за Долгопупса, которого заколдовали словно Империусом, что он не мог сделать и шага.
Они вернулись снова в комнату со множеством дверей.
— С тобой все нормально? — обеспокоенно спросил Скорпиус, видя, что Долгопупса сейчас стошнит.
— Что там было? — словно очнулся от заклинания гриффиндорец.
— Ты говорил про какие-то васильки, которые в воде имеют силу, — пожала плечами Роза, которая тоже не очень сильно увлекалась Травологией.
— Это цветы убийцы, — глаза Фрэнка тут же наполнились ужасом. — Утопленники. Они водятся в магических озерах. Они заманивают волшебников, отбирают их силу, лишают воли.
— Такое существует? — поразился Скорпиус. — Такое опытный волшебник не в состоянии сделать.
— И молись, чтобы Пожиратели о них не узнали, — покачал головой Фрэнк. — Их очень сложно заставить на себя работать, но эти люди могут.
— Тут опасно, пойдемте отсюда, — Скорпиус потянул снова Розу за руку на выход.
Но дверь, которую он открыл, оказалась вовсе не той, что вела бы их обратно в коридор Министерства.
Новая комната, прямоугольная и слабо освещенная, была больше последней, а пол ее спускался вниз ступенями, образуя огромную каменную яму футов двадцати в глубину. Они стояли на самой верхней из этих крутых каменных ступеней, или скамей, амфитеатром идущих вокруг всей комнаты. Однако тут вместо стула с цепями на дне ямы возвышалась каменная платформа, а на ней — каменная арка, покрытая трещинами, такая древняя и ветхая на вид, что непонятно было, как она еще не рассыпалась в пыль. Проем арки, стоящей на платформе без всяких дополнительных опор, был закрыт изорванным черным занавесом; несмотря на полную неподвижность холодного воздуха вокруг, этот занавес еле заметно колыхался, словно до него только что дотронулись.
Теперь Скорпиус чувствовал, что теряет волю. Арка его манила. Он отпустил руку Розы, медленно двинувшись к ней.
— Скорпиус, — тихо позвал его голос.
— Мама? — ахнул Малфой, направившись быстрее к арке.
— Стой, — закричала женщина.
Малфой замер как вкопанный. Он всматривался в этот занавес. Казалось, что он сходит с ума. Он видел там лик матери. Она тянула к нему руки.
— Мама, — прошептал Скорпиус, протягивая к ней руку, чувствуя, как глаза защипало от наполнившихся слез.
— Не ходи сюда, — приказывал голос.
— Но я хочу к тебе, — убеждал ее Малфой. — Пожалуйста, позволь.
Вдруг он ощутил на губах поцелуй и ванильный вкус. Поцелуй становился все глубже и чувственней. И Скорпиус чувствовал, что какие-то чары спадают с него.
Голубые глаза и яркие рыжие волосы. Вот она, его реальность. Стоит перед ним, расколдовав всего лишь одним поцелуем, как принцессу из маггловских сказок.
— Что это было? — испуганно спросил Скорпиус, крепче цепляясь за Розу, уходя дальше от этой арки.
— Я читала про нее, — сказала Роуз, когда вывела его обратно в маленький коридор с дверьми. — Она говорит голосами мертвых, зазывает к себе…
— Поэтому я слышал маму, — осенило Скорпиуса. — Она мне говорила остановиться.
— Это я тебе говорила, — покачала головой Роза. — Я тебе крикнула, ты остановился.
Скорпиус вспоминал, что чувствовал и слышал. Нет, не могло ему это послышаться. Он определенно слышал маму. Может, он слышал и маму, и Розу? Скорпиус изучающе посмотрел на Розу.
— Что? — усмехнулась Роза, улыбнувшись своими ямочками на румяных щечках. — Можешь не благодарить, я не дам тебе сбежать от меня в потусторонний мир раньше времени.
А Скорпиус будто впервые видел Роуз. Он вдруг понял, почему влюбился в нее еще на первом курсе, а после смерти матери так сильно привязался к ней. Она была похожа на Асторию. Не внешне, нет. Своим взглядом. Своими прикосновениями. Скорпиус только сейчас осознал, что они обе его одинаково обнимали. Она произносила его имя точно с таким же придыханием, как это делала мама.
Вот почему он всегда видел в ней больше, чем просто девушку. Спутницу по жизни, мать его детей. Потому что она была той, которая рождена для этого.
Как так можно? Влюбляться с каждым днем все больше, хотя раньше казалось, что дальше уже некуда. Когда кажется, что потолок чувств — это облака, но почему никто раньше не говорил, что за ними начинается космос?
— Они снова не открываются, — Фрэнк дергал двери. — Только две этих, в которых мы были. А вот эта отличается от остальных. Почему-то в самом низу есть какое-то углубление.
— Покажи, — Скорпиус отпустил руку Розы, присаживаясь около двери и осматривая ее каркас снизу.
Отверстие для медальона чистокровных. Им точно нужно сюда. Так они и пометили нужный им вход.
В Скорпиусе боролись два желания. Уйти поскорее отсюда или все же идти дальше, чтобы услышать главное и общее пророчество. По ком оно сделано и откроется ли ему с Розой?
Малфой вздохнул, сняв с себя амулет, и приложил в отверстие, а дверь тут же распахнулась.
В комнате стоял какой-то бриллиантовый искрящийся свет. Со всех сторон на них смотрели циферблаты часов — большие и маленькие, стоячие и настенные, они висели между книжных полок и покоились на столах, расставленных вдоль всей комнаты, так что их деловое неумолимое тиканье наполняло ее, точно звуки шагов крохотной марширующей армии. Танцующий, переливчатый свет исходил от высокого стеклянного сосуда куполообразной формы, стоявшего в дальнем конце комнаты.
