Помимо крупных происшествий, я постоянно читала о разного рода подозрительных мелких странностях: в Интернете все чаще встречались просьбы помочь в поисках пропавших людей, попадались теории о разных межправительственных заговорах и фотографии людей с черными глазами, снятых камерами видеонаблюдения (последнее оправдывали браком камеры или игрой света). Писались посты о том, что главы государств ведут себя в иной манере, не соответствующей их прежнему поведению. Пользователи задавались вопросом, чем вызваны такие острые перемены не только в поведении окружающих, но и в мировой политике.
Кроме происходящего в мире, меня тяготило и состояние Сэма. Во время наших встреч я пыталась помогать парню хотя бы морально, насколько это было возможно. Мы ни разу больше не затрагивали тему ареста мистера Коллинза, но Сэм все равно был молчалив. Я старалась завлечь его делом, и на душе становилось легче, когда я видела его оживление.
С того вечера, как мы придумали нашу традицию, мы каждый раз смотрели вместе мультфильмы, начиная со «Шрека» и заканчивая «Скуби-Ду». Во время наших совместных встреч мы ограничивались лишь объятиями и поцелуями. Первое время нам было неловко даже обнимать друг друга, особенно тяжко это давалось Сэму. Он будто опасался долгого тактильного контакта, но в итоге сам начал первым обнимать меня во время просмотра мультфильмов, прижимая ближе к себе и не отпуская до конца мультфильма. Сердце умиротворенно билось, когда я ощущала тепло тела Сэма, слышала его быстрый ритм сердца и чувствовала его запах. Нам было достаточно этого, и мы, будучи вместе, забывали обо всех проблемах.
Отношения между нами с Сэмом медленно развивались. Будучи наедине друг с другом порой до позднего вечера, мы обсуждали не только учебу, но и другие темы. Я стала с Сэмом более откровенной и рассказывала такие вещи, которыми раньше делилась лишь с Крисом. Рассказывала ему про то, как тяжело было первое время осознавать, что родители уже не живут вместе, делилась переживаниями насчет экзаменов, жаловалась на странных преподавателей.
Сэм внимательно слушал и даже иногда задавал вопросы, выводя на новые мысли и помогая по-другому взглянуть на ситуацию. Сам парень мало говорил о себе, особенно избегал рассказов о детстве. Единственное, что Сэм упомянул, это то, что он учился игре на фортепиано с пяти лет. Ему определенно нравились эти занятия, ведь пока он их описывал, его лицо светлело.
Когда мы смотрели вместе мультфильмы, Сэм временами проводил рукой по моим волосам, переплетая их пряди. Я уже знала, что в такие моменты он был особенно предрасположен к беседам, словно только во время наших совместных просмотров парень чувствовал себя умиротворенно и рушил стенку излишнего контроля над собой и своими эмоциями. В один из таких вечеров, когда герой мультфильма переживал свои детские страхи, я затронула эту тему:
— Сэм, ты чего-нибудь боялся в детстве? — тихо спросила я.
Парень ответил не сразу, его голос звучал приглушенно, и говорил он медленно, нехотя.
— Боялся темноты и остаться с ней наедине. Боялся теней, которые прятались в ней, — Сэм продолжал играть с моими волосами. Я не стала расспрашивать дальше, концентрируясь только на прикосновениях парня.
Мне нравилось быть особенной, потому что именно со мной Сэм делился многими вещами, о которых никому не говорил. Со мной он проводил много времени. Мне он каждый день писал «доброе утро» и «спокойной ночи». Только мне Сэм изредка позволял поправлять его волосы и убирать пряди с лица. Прикосновения к волосам были для парня сугубо личной вещью и вызывали у него первое время дискомфорт, но с каждым днем Сэм все больше расслаблялся.
Я бросила взгляд на гитару, стоящую около кровати. Сразу перед глазами всплыло воспоминание с одной нашей встречи в начале второй недели.
Еще две недели назад, перерыв все в комнате, я нашла спицы с пряжей и решила не только на словах поддержать Сэма, но и материально. Любому будет приятен подарочек, особенно сделанный своими руками. Еще несколько лет назад вязание было моим хобби, но понадобилось время, чтобы вспомнить технику. Почти неделю я вязала шарф, по несколько раз распуская заготовку и начиная заново. В итоге, подарок был готов, и я захватила его с собой, когда поехала в очередной раз к Сэму.
— Сэм, у меня для тебя кое-что есть, — сразу объявила я, как только мы зашли в его комнату.
— Что ты имеешь в виду? — парень сел на кровать.
Я разместилась рядом и достала из рюкзака запакованный в подарочную упаковку шарф.
— Что это? — удивленно спросил Сэм, когда я протянула ему подарок. — Рождество еще не скоро.
— Увидишь, — загадочно улыбнулась я. — Просто захотелось сделать тебе приятное.
Парень осторожно открыл упаковочную бумагу и с изумлением на лице достал оттуда связанный мною темно-синий шарф. Рядом с ним я положила пакетик с имбирным печеньем, которое испекла сама.
— Ты сама испекла печенье? — Сэм бережно расправил шарф.
— Да, и связала шарф тоже.
Парень опять удивленно посмотрел на меня. От его взгляда мне стало так радостно: Сэм выглядел как маленький ребенок, которому впервые за долгое время подарили желанный подарок. Глаза парня оживленно блестели, а уголки губ приподнялись. Ему определенно понравился мой шарф.
— Спасибо… Я теперь тебе что-то должен? — Сэм провел пальцами по шарфу.
— Нет, с чего ты взял? Это просто подарок, я не требую ничего взамен.
Парень озадаченно смотрел на меня и молчал.
— Хочешь, сыграю для тебя на гитаре? — Сэм встрепенулся.
— Да, конечно, — я застыла в предвкушении.
Парень поставил подарок на стол и подошел к гитаре, которая уже запылилась из-за долгого неиспользования. Вернувшись на кровать, Сэм начал настраивать инструмент. Я, устроившись поудобнее, не могла оторвать взгляд от длинных, изящных пальцев парня. В голове представились разного рода картины, как Сэм целует меня в шею, параллельно неспеша гладя рукой по бедрам. Вот он оказывается ниже и теперь покрывает обжигающими поцелуями грудь. Спустившись к низу живота, он располагается между моих ног и… Жар тут же поступил к щекам, и я еле-еле подавила фантазии о том, что могут делать его пальцы.
— Мой голос неидеален, и я давно ни играл, ни пел, — произнес Сэм, когда настроил гитару.
Вздохнув, парень начал играть. С первых нот я узнала песню: «Nothing else matters», Metallica. Музыка звучала мелодично и гладко. Пальцы Сэма плавно двигались, пряди волос ниспадали на лицо, а сам он выглядел получающим удовольствие от игры.
— So close, no matter how far, couldn’t be much more from the heart{?}[Я так близок к истине, что мне уже не важно, как я от нее далек. Так искренне я еще не говорил. ]… — голос парня звучал завораживающе низко и красиво.
Сэм поднял глаза на меня: в них блестел теплый огонек и что-то еще… Похожее на печаль.
— Never opened myself this way. Life is ours, we live it our way{?}[Я раньше никогда так не открывался. Но жизнь — наша, и мы ею распоряжаться. ]… — продолжал парень. Внутри меня все затрепетало от того, с какой искренностью и удовольствием пел и играл Сэм для меня. —… Trust I seek and I find in you.{?}[Я искал доверие - я нашел ее в тебе. ]
Щеки порозовели, и я закрыла глаза, смущаясь от взгляда парня, и старалась не думать о том, как текст песни подходил под наши с ним отношения. Мелодия успокаивала, а голос Сэма завораживал.
Я открыла глаза к концу песни: парень полностью сосредоточился на игре, доигрывая последние аккорды.
— Это было прекрасно, — выдохнула я, когда Сэм отложил гитару и поднял на меня глаза. Парень слабо улыбнулся. «Как же мне нравится его улыбка».
Воспоминание рассеялось, и я вернулась в настоящее время. На улице тускло светило солнце. В солнечных лучах, льющихся из окна, танцевали пылинки. Я порадовалась тому, что дождей стало меньше, и толстые угрюмые тучи давно не появлялись.
— Нет, экономика — это точно не мое, — я отложила листы с распечатанными конспектами и встала с кровати, разминая онемевшие от сидения ноги.
