– А если его слегка подтолкнуть, что будет?

– Брат, не трогай, – недовольно сказал Велько. – Не забыл еще, как сам нырял за Руско?

Кто знает, зачем сложен диковинный столб? В землях словен тоже ставили на высоких местах приметные камни – путевые знаки. Ну а если это что-то другое? Велько покосился на похъельца – что тот скажет? Но нойда сидел на корме с веслом в руках и с безразличным видом оглядывал озеро. С тех пор, как они отплыли с острова, он и трех слов не проронил.

Нежата все-таки не удержался и ткнул пальцем один из камешков. Столб вполне ожидаемо рассыпался с громким стуком, часть камней укатилась в воду.

– И зачем? – укоризненно сказал Велько. – Было красиво, а ты…

Но его тут же перебил вопль брата:

– Они ползут назад!

Велько застыл с поднятым веслом. Он было не поверил глазам, но судя по оторопевшему взгляду брата, тот видел то же самое. Укатившиеся в воду камни выползали на берег и собирались в кучку, будто огромные серые улитки. Неспешно и упорно они один за другим взбирались все выше и выше, пока не сложились снова в неустойчивый столб с похожим на ушастую шапку камнем наверху. И снова застыли, как и положено камням.

– Обороните, предки! – выпалил наконец Нежата. – Что делается! Эй, как там тебя… нойда! Что это за волшба?

– Ползучий сейд, – невозмутимо ответил похъелец. – Я вас предупреждал, не надо сюда плыть.

– А, так это сейд, – кивнул Велько. – Волшебный камень. Слыхал, но представлял их иначе. И зачем он здесь поставлен?

– Указывает путь. Но не только…

Взгляд нойды вдруг остановился на чем-то, братьям невидимом.

– Ты куда смотришь? – напрягся Нежата.

Он поглядел туда же, куда колдун, но не увидел там ничего, кроме неподвижной воды да сплошной стены тростинка. А нойда все глядел. Вдруг он отложил весло, направил ладонь на воду и запел. Велько сразу же стало не по себе – совсем как тогда, ночью на горе… Сдавило горло, мир вокруг поплыл, стал рябить, медленно поворачиваться по кругу. Дневной свет мутнел, затягивался дымкой. Все еще стоявший на отмели Нежата сгорбился, принялся тереть глаза. Велько попытался глубоко вздохнуть, но не мог – в груди стало тяжело… Но вдруг как свежий ветер налетел и мигом сдул дымку. Ползучий сейд в тот же миг снова рассыпался до основания. Нойда опустил ладонь, встряхнул и провел ей по лбу.

– Я ошибся. Сейд не путь указывал, а наоборот – наводил морок, – хрипло сказал он. – Глядите туда.

Но близнецы уже и сами все увидели. Да и как можно было не заметить большую лодку, если она явно разбилась об эту самую скалу! Лодка торчала из камышей вверх днищем, наполовину погруженная в воду. Рядом плавали большие расщепленные доски, обломки поменьше валялись чуть ли не под ногами у Нежаты.

– Похоже, это лодка Арнгрима, – сдавленным голосом произнес он.

– Так и есть, – подтвердил нойда.

– Ну хоть мертвецы вокруг не плавают…

– Если их не сожрал Великий Хауги, – добавил Велько, оглядывая лодку. – А мне кажется, так оно и было. Гляди, из борта будто вырван кусок. И эти щепки… Лодку будто подняли из воды и швырнули на скалу. Вон, какая дыра в боку! Я видел корабль, который выкинуло на прибрежные скалы в бурю – очень похоже…

– Буря? На лесном озере?

Нежата подобрал обломок доски, повертел и кинул в воду.

– Следов крови я не вижу, – сказал он. – Битвы, похоже, не было.

– Значит, люди успели сбежать.

– Нурманы? Сбежать? – хмыкнул Нежата. – И не вступили в бой? Скорее уж все попадали за борт… Думаю, дело был так: чудище напало внезапно, одним ударом перевернуло судно…

Велько снова поглядел на нойду – тот все так же не сводил глаз с камышей. «Они в чертогах Калмы» – вспомнились ему слова похъельца.

– Великий Хауги где-то рядом? – спросил он.

– Нет. Он не любит скалы, – ответил нойда. – Его логово там.

Он указал на стену тростника, что тянулась в обе стороны до самого леса.

Велько вздохнул.

– Вот туда-то нам и надо.

Нойда внимательно поглядел на юношу.

– Вы ведь не собираетесь с ним сражаться, но ищете с ним встречи. Что вы затеяли?

– А это тебя не касается! – заявил Нежата, перелезая обратно в лодку.

Похъелец только плечами пожал.

Лодка неспешно скользила вдоль неподвижной стены тростника, разрезая носом ряску. День выдался безоблачный, солнце не только грело, но даже начинало припекать. Ветер совсем затих, воздух был теплый и вязкий. Над желтыми кувшинками носились стрекозы.

– Слышите? – встрепенулся вдруг Нежата. – Кажется, собака воет?

Все перестали грести, прислушиваясь. Но кроме шелеста камышей да тихого птичьего посвиста, никаких других звуков не было.

– Точно говорю, воет! – повторил Нежата. – Вот, опять! Где-то там, в камышах. Да так жалобно…

– Клянусь, никто не воет, – хмурясь, ответил Велько. – А если бы это был голос духа, то сам знаешь, я услышал бы его первым. Так что это тебе мерещится. Может, голову напекло…

Нежата не успел возмутиться, как раздался новый звук – да такой, что усомниться в нем было невозможно. Над водой прокатился гулкий, тяжелый вздох, как будто вздохнуло само озеро. По воде побежала рябь, лодка закачалась. Налетел резкий холодный ветер, тростники громко зашелестели и пригнулись…

– А вот и протока! – раздался голос Нежаты. – Правим прямо туда!

Велько сделал справа большой гребок, лодка плавно повернула в открывшийся проход среди камышей, и ильмени сомкнулись за ее кормой. Через миг ветер успокоился, и снова над озером воцарилось теплое сонное безветрие, будто никакой лодки и не было.

Теперь они плыли среди тростников, как по зеленому лугу. Казалось, лодка пробирается по узенькой тропинке – протока была такой узкой, что едва хватало места опустить весло. Пушистые метелки колыхались высоко над головами.

– Ничего не вижу! – проворчал Нежата. – Ну и местечко! Кто-то бросится сбоку – и ахнуть не успеешь…

Пока Велько и похъелец осторожно гребли, едва-едва продвигая лодку вперед, Нежата стоял посередине наготове с мечом в руках. Велько всю дорогу посмеивался над братом из-за дорогого и ненужного на охоте оружия, которое тот таскал с собой красоты ради. Но сейчас он подумал, что если на них кто-то нападет в таком узком месте, то как раз меч им очень пригодится. А что впереди их очень скоро ждет неприятная встреча, он почти не сомневался. Велько привык доверять своим предчувствиям. Кому бы ни принадлежал этот внутренний голос, предупреждающий о грядущих неприятностях, но он редко обманывал.

– Матушкин гостинец приготовил? – негромко спросил Нежата.

Велько отложил весло и вытащил из сумки сверток. В воздухе поплыл сладкий медовый аромат. Нойда бросил на сверток заинтересованный взгляд, но вопросов задавать не стал.

– А если ящер не примет дар, тогда что? – тихо спросил Велько. – Об этом подумал?

Нежата хотел ответить, но оглянулся и воскликнул:

– Впереди просвет!

Вскоре камыши расступились, и лодка вынырнула из травяной чащи на чистую воду. Близнецы одновременно вздохнули свободнее. Они и сами не осознавали, как давят на них эти зеленые стены. Нойда же, напротив, будто собрался, и незаметно переложил к себе поближе копьецо-сулицу.

Перед ним раскрылся окруженный тростником затон. Гладь воды была почти полностью закрыта цветущими белыми лилиями и их круглыми плавучими листьями. Лишь посередине оставалось гладкое черное окно. «Красота какая!» – успел подумать Велько. Потом тростники медленно раздвинулись, и в затон выплыла серая, замшелая, усеянная ракушками узкая скала.

Близнецы оторопели. Нежата застыл, стиснув рукоять меча. Оба живо вспомнили шеву, едва не погубившую карела. А в следующий миг плавучая скала распахнула плоские желтые глаза…

Нойда схватил со дна лодки сулицу, направил ее на неторопливо плывущее в их сторону диво и пропел угрожающую фразу на своем языке. Вполне отчетливо прозвучало лишь «шуур хауги!»