Боль привела его в чувство. Алексей отпрянул, не дожидаясь, пока всадник снова поднимет свой кнут, судорожно оглянулся. Они стояли на перекрёстке, и два пути из четырёх уже были перекрыты неизвестными на конях. Огонь бушевал, давая достаточно света, и теперь он смог как следует разглядеть некоторых из них. Конечно же, это были никакие не демоны, а люди. Просто люди, причём не самого высокого роста и вовсе не огромные – вот только легче от этого почему-то не становились. Они так уверенно и лихо сидели в своих сёдлах, а плоские восточные лица были так свирепы, что Алексею вдруг стало по-настоящему страшно. Поминутно свистели плети, и каждому их удару эхом отвечал отчаянный человеческий крик, совсем рядом узкой и злой искривлённой молнией сверкнула сталь, и кто-то из пеших с хрипом упал под конские копыта, потом ещё один и ещё…

Это всё было словно не взаправду. Будто сцены из новостей, которые диктор называет «шокирующими кадрами» и просит убрать детей от экрана.

Алексей отчаянно искал глазами Рада и, кажется, разглядел там, дальше по улице – вот только секунду, полсекунды спустя конные загородили и её, отрезая предпоследнюю возможность бегства. Алексей скрипнул зубами и, больше не тратя времени на ненужные размышления, бросился к последнему незакрытому проходу – а что ещё ему оставалось? Ничего, Рад ведь не попал в окружение этих – этих – кем бы они ни были, да и постоять за себя он умеет, надо будет просто найти его там, куда все бегут…

Алексей нырнул в спасительную улицу, проскочив прямо перед грудью одной из лошадей и чудом избежав мелькнувшей перед самым лицом сабли, и тут же вновь угодил в людскую реку. На сей раз ему хватило ума не сопротивляться, потому что ведь должны же были местные знать, куда бегут – если уж все в одну сторону, значит, там убежище, путь к отступлению, спасение… Их подгонял доносящийся сзади цокот копыт, гиканье неведомых врагов отдавалось в дымной, пахнущей гарью ночи криками хищных птиц. Ох, чёрт побери, да что же здесь творится?! Алексей в который раз уже спросил себя, точно ли он не спит, вот только во сне тебя так не теснили бы бегущие рядом и не саднила бы глубоко рассечённая кожа на плече…

Когда человеческая масса выплеснулась из деревни на окружающий её пустырь, шум за спиной вроде как затих – кажется, они на минутку оторвались. Однако никто и не думал останавливаться до тех пор, пока народ не пересёк мост – к счастью, обошлось без давки – и наконец не достиг опушки леса, начинающегося в паре сотен метров за рекой. Здесь, под сенью первых сосен, Алексей вдруг очень ясно понял, что иссяк. В боку немилосердно кололо, лёгкие пылали, и ему волей-неволей пришлось остановиться. Согнувшись, он опёрся руками на колени, пытаясь отдышаться, и только какое-то время спустя пришёл в себя настолько, чтобы заметить, что и все остальные тоже больше никуда не спешат. Кто-то, утомлённый бегом, с размаху садился на землю или прислонялся к стволам деревьев, кто-то, разыскивая семью или знакомых, выкрикивал их имена. С одной стороны вдруг донёсся заливистый здоровый детский плач, с другой – всхлипывающий женский, но в целом никто не паниковал и не метался.

Алексей удивился бы, если бы не был так встревожен.

Отсюда, с другого берега реки, открывался прекрасный вид на гигантский пожар. Пока горела ещё не вся деревня, но жизнерадостный прохладный ветер обещал, что это только вопрос времени. Чудовищных размеров дымный столб уходил в подсвеченное рыжим заревом небо, скрывая луны.

Пустырь между водой и лесом был безлюден и тих. Алексей ждал, что на него вот-вот вылетят всадники, но те почему-то медлили. Бросили погоню? Или, может, задержались посмотреть, нет ли в брошенных домах чего ценного, но это их надолго не задержит…

– Надо уходить! – сказал Алексей вслух всем вокруг и никому в особенности. – Только сначала мост обрушить, чтобы они-…

– Ты не местный, да? – перебил какой-то случившийся рядом мужчина с внушительной бородой.

– Нет, – сказал Алексей и вдруг почувствовал себя до тошноты беспомощным. – Совсем не местный, если честно. А что это меняет?

– Они не пойдут дальше, – даже как-то спокойно пояснил бородач. – Так привыкли к своим степям, что лесов боятся. Ненавидят, когда у них над головой что-нибудь, кроме неба… Так что переждём здесь, а к утру они сами уйдут. Они такие: появляются, как ветром принесло, и исчезают так же, глазом моргнуть не успеешь. Да и чего им оставаться, им ведь зе́мли без надобности…

– Так это не захватчики? – уточнил Алексей. – Пограбят и отступят?

– Они не ради грабежа пришли, – хмуро хмыкнул кто-то третий. – Кочевникам лишний скарб ни к чему, да у нас и взять-то нечего…

Алексей совершенно перестал понимать ситуацию.

– Что же им тогда нужно?

– Невольники, – припечатал бородач.

– Ага, – кивнул хмурый. – Кто остался в деревне, всех уведут, кого не убили. Да это, считай, всё равно что убили бы – всё одно теперь их больше не увидит никто…

Алексей вдруг почувствовал, как его сердце мучительно сжалось и подпрыгнуло к самому горлу. Рад!..

Он усилием воли заставил себя не отчаиваться раньше времени. Друг наверняка где-то здесь, в этой толпе, рассыпавшейся по лесной опушке. Куда же он денется? Просто искать его в этой темноте бесполезно, надо хотя бы дождаться утра, а там всё сразу станет понятнее и проще, обязано стать…

Им всем не оставалось ничего иного – только ждать рассвета.

Мужчины принялись стаскивать дрова, чтобы развести костёр. Алексей тоже поучаствовал – занимаясь делом, лучше получалось не думать, к тому же так можно было согреться. Он присматривался к людям – да, некоторые, конечно, были напуганы и расстроены, но немалая часть казалась банально разозлённой. То там, то сям слышалось досадливое: «…проклятые степняки!..», «… только забор новый поставил…», «… управы на них нет! Почему Клавдий давно не…», «… эх, а какие в этом году груши были бы!..», и только редкие жители погибшей Агри плакали. Может быть, те, кто точно понял, что оставил кого-то важного там, в лапах степняков и, считай, уже в рабских оковах… Впрочем, как знать – может, женщины просто голосили по пропавшему добру. И тоже имели право: всё честно нажитое и вот так вот коту под хвост – наверняка тоже несладко…

Если бы у Алексея тоже были дом, забор и груши, он, не колеблясь, отдал бы всё – лишь бы нашлось самое-самое, потерявшееся в этой жуткой ночи.

Ох, Рад, Радомир, да где же ты, чёрт бы тебя побрал…

Костёр скоро запылал, и вокруг него рассадили женщин и детей. Алексей устало уселся на землю чуть поодаль, чтобы не вытеснять никого с тёплых мест. Университетские пары по физкультуре не готовили его к кроссам наперегонки с лошадьми и тасканию здоровенных коряг. Да и это дурацкое плечо нет-нет да и снова принималось кровоточить – ясное дело, что от такого не умирают и даже в обмороки не падают, но раздражало здорово. Он осмотрел порез: рассечены два слоя одежды и кожа под ними. Тоже, наверное, уметь надо…

Он почувствовал на себе чей-то взгляд, поднял голову и осознал, что молодая женщина, которая только что с чувством и экспрессией плакала рядышком, качая на коленях младенца, отвлеклась от своих важных дел и пристально его разглядывает.

– Ну-ка подержи, – велела она сидящей подле девушке ещё моложе, довольно небрежно сунув ей ребёнка, в качестве заключительного аккорда шмыгнула носом и, деловым движением вытерев глаза, подсела к Алексею.

– Рукав спусти.

Он подчинился и даже оглянуться не успел, как она ловко и умело перевязала порез добытым откуда-то лоскутком чистой ткани.

– Спасибо, – сказал Алексей. Женщина кивнула в ответ и забрала ребёнка назад. Его нянька заметила взгляд незнакомого парня и, вспыхнув, прижала колени к груди. Алексей только сейчас осознал, что, в спешке поднятая с постели, она была в одной только длинной рубашке, и торопливо отвернулся, чтобы её не смущать.

Он даже не мог сказать, который на дворе час. Небо, кажется, уже начало светлеть с одного края; предрассветный холод усиливался, и разбредшийся по лесу народ стал стекаться к костру, чтобы погреться у огня и друг об друга. Кто-то искал мать потерявшейся маленькой девочки, кто-то случайно сталкивался со знакомыми и заводил беседы за жизнь, кто-то дремал, склонившись на плечо сидящему рядом…