Но Алексей не решался.

Когда он наконец это сделает, пути назад не будет. Предугадать реакцию Брана он не мог, зато знал, что, если придётся бежать, то он понятия не имеет, куда. Дни шли за днями, гора впустую перелистанных книг росла, и Алексею всё труднее было заглушить внутренний голос, твердящий: «Трус! Так ты хочешь домой или нет?!» – но открыться кому-то ему недоставало храбрости.

Если он думал обо всём этом слишком долго, то впадал в отчаяние, поэтому Алексей малодушно прятался в повседневные дела. В конце концов, нужно было разыгрывать прилежного ученика – его ведь предупредили, что бывает за недостаток усердия. Что ж, уж чему-чему, а изображать добросовестную учёбу Алексея жизнь научила…

Предсказание Ларса сбылось: сразу после выходных, на третий день пребывания Алексея в школе, Бран торжественно познакомил его с господином Мартином Шаумдорфом. То есть личной встречи не получилось, потому что знаменитый литератор умер пару десятилетий тому назад, но его наследие жило – в виде одной широко известной классической поэмы. Такой, на самом деле, неслабой. Когда Алексей впервые увидел томик «Знамения власти», то не смог не хмыкнуть: и это его-то Бран собирался пересказать в двух словах?..

– Это надо выучить наизусть, – как бы между прочим сказал господин Лейо, пока Алексей изучал обложку и титульный лист.

Алексей не уронил книгу только потому, что господин Гедреф достаточно ясно дал ему понять, что бывает с людьми, проявившими недостаточно уважения к его библиотечным сокровищам.

– Целиком? – только и сумел уточнить он.

– Ну да, – совершенно спокойно подтвердил Бран. – Не осилишь – значит, и дальше тебе надеяться не на что. От тебя требуется уметь рассказывать её от начала до конца, всю за раз, не прерываясь, с точностью до слова. Можно без выражения, у нас не школа ораторского мастерства. Вас тут так мало, что я всё равно каждого учу отдельно, так что сроков задавать не буду, но лучше не тяни, хочу увидеть, на что ты спосбен. Как будешь готов – скажи.

Алексей тряхнул головой.

– И вот к этому сводится учебный процесс?

– На ближайшее время – да, других заданий не будет, – кивнул Бран. – Считай это чем-то вроде растянутого во времени вступительного экзамена. Ну, если вдруг заскучаешь, то библиотека в твоём распоряжении.

О, библиотеку Алексею ещё только предстояло оценить по достоинству.

Ладно. Хорошо. Экзамен так экзамен. Он уединился со «Знамением власти» у себя в комнате и постарался свыкнуться с мыслью о том, что им двоим предстоит ещё очень много времени провести вместе.

Для начала надо было хотя бы его прочитать. Как выяснилось из вступительного слова, основой для сюжета послужили предания о древнем полулегендарном короле-волшебнике, этаком короле Артуре и Мерлине в одном лице. Монарх якобы (потому что учёные до сих пор спорили, существовал ли этот легендарный Гэйнор как личность) объединил несколько мелких раздробленных княжеств, чтобы сколотить из них единое королевство, впечатляюще могущественное для своего времени. Интригующая историческая справка обещала, что хотя бы скучно точно не будет, и не солгала: в шестистишиях поэмы уместились и героизм с предательством, и звенящие мечами битвы, и впечатляющее колдовство, а над душещипательной сценой гибели красавицы Финнавар Алексей, наверное, и вовсе разрыдался бы, будь он девчонкой…

И всё равно, перспектива зубрить вот это всё наизусть поневоле заставляла усомниться в ренессансном постулате о безграничных возможностях человеческого разума.

Ничего. Глаза боятся, а руки делают. Повторное прочтение поэмы, на сей раз вслух и с расстановкой, помогло выяснить, что вся она от первого слова до последнего умещается в пятьдесят минут или что-то вроде того. Тот же «Евгений Онегин», например, по воспоминаниям Алексея, длился часа три, а то и больше, но учили же его люди на спор!

Уже после первых нескольких страниц, вызубренных наизусть, Алексей понял, что это, кажется, были сверхлюди.

На другой день за завтраком он спросил у Ларса:

– Это вообще возможно?

– Как, ты прочитал «Знамение власти» и не вынес оттуда главного урока, что нет ничего невозможного? – рассмеялся тот. – Да. Я сам проверял. В наш набор Бран дал нам на всё про всё две декады, в итоге сдали все, хоть и не с первого раза. Я думаю, Бран просто хочет знать, чего потом от тебя требовать. Во-первых, конечно, посмотреть, как у тебя с памятью, потому что она – наш первый инструмент, но ещё и понять, что ты вообще за птица. Начнёшь ли заранее или оставишь всё на последние дни, уверен ли в своих силах. Будешь ли пытаться поскорее сдать эту поэму, толком не доучив, или сначала убедишься, что правда готов…

Он улыбнулся.

– В общем, просто учи и получай удовольствие от прекрасного слога. Да, по себе знаю, скоро тебя от этого «Знамения» так затошнит, что смотреть на него не захочешь, но это пройдёт. Зато потом сможешь выигрывать пари. Или поражать дам в самое сердце, декламируя им самые проникновенные моменты…

Ларс сделал глубокомысленную паузу.

– Но только не моей старшей сестре. Она Шаумдорфа на дух не переносит. Вечно твердит, что герои обращаются с женщинами как с вещами, и прочее в этом роде…

Время, свободное от «Знамения» и тщетных поисков того, зачем он вообще сюда пришёл, Алексей посвящал самообразованию. Невежество могло повлечь за собой неудобные вопросы, и ему в последнюю очередь хотелось погореть на какой-нибудь ерунде. Намеченная программа получилась гуманитарной: история, религия, литература, искусство в целом, причём и классические, и современные. Человек существует не в вакууме, чтобы сойти за своего, нужно уметь хоть немного поддерживать разговор и понимать шутки…

Алексей был не настолько глуп, чтобы вознамериться изучить всю культуру этого мира в сжатые сроки. Здраво оценив свои силы, он собирался просто пройтись по верхам, но одно тянуло за собой другое, ссылка в предыдущей книге заставляла его искать на полках следующую, и, если честно, процесс затягивал. Он штудировал учебники истории и литературные обзоры за последние десятилетия, листал альбомы с репродукциями известных полотен, новыми глазами смотрел на урсульскую архитектуру… Через какое-то время он интереса ради даже попробовал читать газеты и обнаружил, что стал постепенно вникать в то, что происходит в мире – в этом мире.

Загадочный заморский Пантей на правах передового государства задавал моду всем остальным. Его величество Клавдий был из деятельных монархов и действительно энергично работал работу, а не просто просиживал штаны на троне. Сильванские дипломаты долго и нудно спорили с подданными оттийской королевы Регины, пытаясь решить очередной мелкий территориальный вопрос… На самом деле, от земельных споров между соседями не было спасения вот уже несколько столетий – то есть с тех самых пор, как тогдашний правитель Оттии своей царственной прихотью сделал Сильвану отдельным суверенным государством. Алексею как-то сами вспоминались те двое из почтового дилижанса, не поделившие выросший между их участками куст смородины…

С господином Шаумдорфом они стали настолько близки, что Алексей решил, что настало время перейти на «ты», и стал панибратски называть поэта просто Мартином. Алексей продержался в университете своих почти полных три курса, да и в целом на память не жаловался, однако все известные ему техники запоминания лишь немного облегчали процесс, моментами кажущийся просто безнадёжным. Ларс в очередной раз оказался прав, и в какой-то момент Алексею так осточертела проклятая поэма, что ему пришлось на пару дней забросить её и вообще о ней не думать. Да и вечерние изыскания в библиотеке брали своё – практика недвусмысленно показывала, что всё время изучать что-то новое просто невозможно. Нужны были перерывы.

Тут его спасло фехтование – вернее, снова пришедший на помощь господин Халогаланд. В один прекрасный день, когда Алексей окончательно понял, что в этой жизни нужно что-то менять, Ларс предложил: