По этому случаю меня посетило вдохновение, вернулось желание жить, и я написала главу! УРА!!!

P.S.: надеюсь, следующая не заставит себя ждать

P.P.S.: котики, надеюсь, вы все здоровы и сидите дома. Скоро все наладится!

Люблю всех ххх

Дни одновременно тянулись невыносимо медленно и проносились с ошеломляющей скоростью мимо меня. А я все так же существовала в своей комнате, не зная, зачем и почему.

Каждое утро к нам приходила Элли, и они с Гарри что-то напряженно обсуждали – сидели у него в комнате и тихо разговаривали, уставившись в телефоны, ноутбуки и любые другие гаджеты. Наверное, меня бы даже взяли в разговор, если бы я пыталась принять участие.

Из комнаты я выходила, чтобы выпить воды или сходить в туалет. Стайлс каждый раз одаривал меня взглядом, полным жалости (да пошел он к черту со своей жалостью, он понятия не имел, как паршиво я себя чувствовала), но заговорить не пытался.

Может, оно и к лучшему.

Мне кусок в горло не лез, и Гарри его туда засунуть не пытался, потому что понимал – у каждого свой способ горевать.

Все вокруг перестало существовать. Ну, конечно, оно никуда не исчезало. Мир двигался все так же, с той же скоростью (хоть и казалось все каким-то другим), но у меня не было ни сил, ни желания двигаться вместе с ним. Я осталась на том моменте, когда мне сказали, что родители погибли. В ту секунду меня поставили на паузу, и никто не торопился меня с нее снимать.

Прошла уже неделя. Неделя как моих родителей больше не было на этой планете. Раньше меня согревала мысль, что они где-то там, дома, в Америке работают, скучают по мне.

Теперь они там не были. Они были… негде.

По мне никто не скучал и не ждал домой. У меня никого не было.

За это время я поняла, насколько ужасными были слова «никто» и «никогда». За этими буквами стояла такая бесконечная тоска, одиночество и тьма, что их было страшно говорить.

Зачем такие слова нужны в языке? От них ведь физически больно.

Мне звонил Лиам. На следующий день после их гибели. Говорил, как ему жаль, как они сделали все, что могли, и как мои родители погибли настоящими героями. Они меня очень любили, и я могла ими гордиться.

Всю эту речь я сидела, прижав мобильник к уху, и смотрела пустым взглядом в стену. В тот день я уже выплакала дневную норму слез, положенную человеку, так что на разговор с мистером Пейном у меня уже ничего не осталось.

- Я могу приехать на похороны? – тихо спросила я тогда. – Я хочу попрощаться.

- Винни… - он выдержал очень долгую паузу, которая говорила больше, чем слова. – Нет, к сожалению, нет. Сейчас важно, чтобы ты оставалась там, где ты есть. Для твоей и нашей безопасности.

Я даже не стала отвечать. Я просто повесила трубку.

На занятия я больше не ходила. Элли сказала, что это слишком опасно, потому что они точно не знали, была ли за мной слежка. Им нужно было сначала удостовериться в том, что мне никто не угрожал.

Все было опасно. Сидеть дома опасно. Ходить на пары опасно. Ехать в Америку опасно. Оставаться в Британии опасно.

А что не опасно?

Мне было уже все равно – я и так не собиралась ходить на пары. Мне не хотелось учиться. Кому вообще нужна профессия? В мире есть куда более важные вещи и проблемы, чем чертова работа.

Элли постоянно пыталась поговорить со мной или хотя бы покормить – я настолько ушла в себя, что, кажется, быстро скинула несколько килограммов, которые еще совсем недавно казались мне лишними. Какая же я была идиотка.

В тот день я все так же лежала в своей кровати и абсолютно ничего не делала, когда в дверь моей комнаты постучались.

Я знала, что в квартире снова была Элли – я слышала, как она звонила в дверь, и как Гарри с ней разговаривал в кухне, пока готовился кофе.

Мне надо было сказать «заходите», но разговаривать не хотелось, так что я просто молча перевернулась на другой бок. Дверь открылась (кажется, в какой-то момент я перестала запираться), в комнату зашли Элли и Гарри.

- Винни? – окликнула меня Элли. – Винни, нам нужно поговорить.

Я вздохнула и села.

Я была уверена, что выглядела просто ужасно, но мне, повторюсь, было все равно. Но мне все равно было противно видеть жалость в глазах моих телохранителей.

- Да? – хрипло спросила я.

- Я знаю, что ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое, - Элли села на кровать рядом со мной и осторожно положила свою руку на мою. Стайлс стоял, прислонившись к дверному косяку, и пристально меня разглядывал.

- Хочу, - кивнула я. Я знала, что вела себя неправильно и невежливо, но остановить себя не могла.

- Да, - кивнула Элли еще раз. – Но нам нужно поговорить.

Я рассматривала свои руки, потому что не хотела видеть то, как меня жалели, считали маленькой депрессивной девчонкой, которая никак не могла себя взять в руки.

Которой я и в самом деле была.

- Тебе больше нет смысла оставаться в Лондоне, - продолжила девушка. – Нам нужно вернуть тебя домой.

Я печально усмехнулась.

Понятие «дом» потеряло весь смысл.

- Мы не можем вывезти тебя из Лодона, потому что за аэропортами наверняка следят, - продолжила девушка. – Нам пришлось составить план.

- План? – переспросила я.

- Мы забронировали билеты на твое и мое имя во всех аэропортах Лондона, - влез в разговор Гарри. – А еще в Кардиффе и Белфасте.

- О, - только и смогла протянуть я.

- Но полетите вы из Дублина, - продолжила Элли. – Куда поедете на машине. Вам придется останавливаться несколько раз в домах и квартирах доверенных людей.

План звучал сложно, и мне совсем не хотелось принимать в нем участие. Потому что это значило постоянное включение в жизнь, необходимость общения со Стайлсом и нахождение с ним наедине в машине на протяжении длинных отрезков времени.

Мне просто хотелось лежать в кровати и никого не видеть.

- Когда? – только и смогла выдавить я.

- В понедельник, - ответила Элли.

Я кивнула.

У меня есть пять дней.

Пять дней на то, чтобы подумать о том, какие вещи мне понадобятся в дороге. Пять дней, чтобы решить, как я вообще хочу и готова себя вести. Пять дней, чтобы снова стать человеком.

Мои телохранители снова ушли из комнаты, но дверь закрывать не стали. Я могла видеть, что они расположились в кухне с ноутбуком Элли и снова что-то обсуждали.

Я не была уверена, что хотела уезжать. Мне казалось, что Америка спровоцирует развитие моей депрессии только сильнее, потому что она будет ассоциироваться с семьей, которой у меня теперь не было. Я бы лучше оставалась в любой части Британии, притворяясь, что со мной ничего плохого не происходило.

Когда за окном стемнело, я услышала, как хлопнула входная дверь. Я поднялась с кровати и пошла на кухню, чтобы перекусить.

Открыв холодильник, я поняла, что все еще не хотела ничего есть. Вся еда на полках казалась чужой, ненужной и невкусной, так что я просто отдала предпочтение горячему шоколаду.

Я включила телевизор – там шел какой-то комедийный сериал. Я решила, что он вполне сойдет в качестве фона, села на диван и принялась за свой чрезвычайно низкокалорийный ужин.

Я не была уверена, на сколько я отключилась, но я подскочила, когда дверь снова хлопнула.

- Винни, хорошо, что ты еще не спишь! – воскликнула Элли. Гарри молча прошел на кухню с огромным пакетом еды – неужели они уже начинали закупаться на период нашей поездки?.. – Нам нужно кое-что сделать.

- Что? – я поставила чашку на столик и посмотрела на свою телохранительницу.

- Думаю, ты понимаешь, - она быстрыми шагами пересекла комнату и села рядом со мной. – Что у тебя весьма примечательная внешность.

Я знала. И у меня в голове уже промелькнула мысль, как скоро со мной начнут этот разговор.

- Я купила краску, - она поставила на столик рядом с моей чашкой пачку краски для волос. Русый оттенок, такой же, как у меня был в обычной жизни. – И считаю, что надо немного подрезать тебе волосы. Просто чтобы запутать людей, которые будут возможно за вами следить.