Прошло целых три урока, и когда я пришла на урок математики базового уровня, я не сдержалась. Меня в который раз обозвали зубрилкой и сказали что-то очень неприятное. Все эти оскорбления накапливались у меня на душе и уже сформировали такой толстенный пласт, что я просто не могла игнорировать его существование. А потом мне прислали записку, в которой стояли росписи всего класса и в которой говорилось, что меня никто терпеть не может и лучше бы я вообще не переходила в эту школу.

Моя рука взметнулась в воздух, напугав учителя математики.

- Да, мисс Лоуренс?

- Можно выйти? – голос предательски дрогнул, и я услышала смешки одноклассников. Учитель растерянно кивнул, и я выбежала из класса.

Как только я вышла за пределы кабинета, слезы тут же покатились по щекам. Я громко всхлипнула и направилась в сторону женского туалета, мысленно рассуждая о том, как несправедлив мир. Дойти, спрятаться и нареветься вдоволь.

Я встала около раковины, сжала ее края пальцами и зажмурилась, пытаясь успокоиться. Вместо этого из меня вырывались только жалкие всхлипы. Почему я такая тряпка? Почему я просто не могу оградиться ото всех этих оскорблений? Или в идеале – едко ответить? Так, как в сериалах показывают.

Я закрыла лицо руками, прислонилась к стене и еще раз всхлипнула, начиная в уме считать до миллиона (именно столько было нужно), чтобы успокоиться.

- Лоуренс? – я вздрогнула, услышав этот голос, и пожелала провалиться сквозь землю. – Что случилось?

- Ничего, - глухо ответила я, не отрывая ладоней от лица.

- Почему ты плачешь?

- Я не плачу.

- А я, видимо, глухой.

- Это, вообще-то, женский туалет, - я, наконец, открыла лицо и посмотрела на учителя истории. Правда, чтобы посмотреть ему в глаза, мне пришлось задрать голову.

- Что случилось? – проигнорировал он мой вопрос.

- Ничего, - буркнула я, отводя взгляд. – Просто одноклассники достали.

- Они тебя обижают?

Вместо ответа я еще раз всхлипнула. Вот так всегда: начинаешь успокаиваться, у тебя спрашивают, что случилось, и все начинается заново.

- У меня сейчас нет урока, пошли в кабинет. Успокоишься.

Когда я не отреагировала, учитель приобнял меня за плечи и сам вывел в коридор. Я смотрела себе под ноги, пока мы шли в сторону кабинета истории.

Историк усадил меня за парту, а сам закрыл дверь, чтобы никто не мог зайти. Я сидела, закрыв лицо руками, чтобы он не видел, какое оно у меня было зареванное. Мне было очень стыдно.

Стул рядом со мной скрипнул, и я с сожалением поняла, что вездесущий мистер Стайлс в покое меня не оставит.

- Ну, перестань плакать… - он погладил меня по голове, и я вздрогнула. – Расскажи, что случилось. Станет легче, правда.

От такого ласкового голоса, заботливой интонации я не выдержала и начала быстро-быстро рассказывать все, что случилось за сегодня, теребя край рубашки, в которой пришла. Стайлс внимательно меня слушал, вглядываясь в мое лицо.

- Эй, да не расстраивайся ты так. Они наверняка просто тебе завидуют и пытаются избавиться от собственных комплексов. Не трать на них нервы, они того не стоят.

- Спасибо, - я судорожно выдохнула.

А вместо ответа историк меня обнял. Если бы это была нормальная ситуация, я бы покраснела. Сейчас я почувствовала себя жалкой. Настолько, что меня даже учитель успокаивает.

- Все наладится, вот увидишь.

Я благодарно кивнула и глубоко вдохнула и выдохнула. Нужно успокаиваться.

Как никак, следующий урок – история.

Во время урока Викки почти что рвала и метала, и я только и успевала, что затыкать ее и шикать на нее. Мы сидели на последней парте, и я ей во всех подробностях рассказывала, что произошло за сегодняшний день.

- Я им морды набью. Всем, - шипела Смайл. Мистер Стайлс учтиво не обращал на нас внимания и не делал нам замечаний, но я все равно старалась утихомирить Викки.

- Да ладно тебе, - бормотала я.

- Где ты была все это время? – Смайл, казалось, хотела во всех подробностях знать все, что произошло за последний час.

- Здесь, - я выпалила прежде, чем сумела подумать.

- Не поняла, - округлила глаза Смайл.

- Историк нашел ревущую меня, посадил тут успокаиваться.

Я умолчала об объятии, которое я сама себе еще не могла до конца объяснить. Конечно, он пытался меня успокоить. Дело в том, что мне было абсолютно не понятно, почему я раз за разом мысленно обращалась к этому моменту. И мне одновременно было безумно неловко и… приятно.

- Ты только погляди на Стефани, - захихикала Викки, пиная меня под партой. Поскольку я еще не запомнила всех своих одноклассников поименно, чтобы о чем-то рассказать Смайл сначала приходилось пнуть меня и показать пальцем на человека, о котором она рассказывала.

Девушка, которую я тогда встретила в коридоре вместе с Мэйси, сейчас стояла у доски и отвечала на вопросы учителя. Кажется, это было что-то из домашнего задания. Так вот, эта самая Стефани – девушка немного ниже меня ростом, с очень «аппетитной», как это говорится, фигурой. На ней было надето короткое обтягивающее платье, очень выгодно выделявшее все, что было нужно. На нее заглядывались абсолютно все – и девушки, и парни.

Только вот по лицу моей одноклассницы было отлично видно, что ей было абсолютно наплевать на все эти взгляды.

Историк – а именно он был объектом ее действий, не обращал на нее никакого внимания. Стайлс внимательно изучал сначала журнал, затем свой карандаш, которым он проверял тетради, в стопке лежавшие рядом.

А Стефани все вертелась, выдавая какие-то непонятные исторические финты. Ее взгляд ни на секунду не отрывался от фигуры учителя. Она переминалась с ноги на ногу, заламывала руки.

- Какого черта?.. – хихикнула я, наблюдая за всем этим действом.

- Она в него влюблена просто по уши, - смеялась Викки. – С тех пор, как он начал здесь преподавать. Она на уроках все время аж светится. А когда он ее спрашивает, мямлить начинает…

Внутри что-то кольнуло, и я сразу же себя одернула. Что я, дура какая-то?

- А Стайлс что?

- Да ничего. Она вокруг него вьется, явнее всех заигрывает, а он как будто не замечает.

Уф, так-то легче.

Хотя, собственно говоря, какая мне разница?

Конец урока пришел как-то незаметно. Мои мысли раз за разом возвращались к тому, что произошло еще совсем недавно, мне становилось стыдно. А потом я вспомнила, что после этого урока у меня дополнительные по истории. Стало совсем не по себе.

Прозвенел звонок, и все спешно начали сваливать свои учебники в сумки – торопились домой. Я сделала точно также и, пытаясь слиться с толпой, направилась к выходу из класса.

- Лоуренс! – окликнул меня учительский голос, и я чертыхнулась. – Ты далеко намылилась?

Я напустила на лицо как можно более страдальческий вид.

- Мистер Стайлс, мне нездоровится… - для пущей видимости я поджала губы.

Учитель осмотрел меня всю с головы до ног и прищурился.

- Давайте отменим сегодня занятие, пожалуйста.

- А материал как потом нагонять будем?

- Я дома все-все прочитаю, правда.

К столу подошла Стефани, старательно поправлявшая свои волосы. Я быстро глянула в ее сторону, но решила не заострять на ней внимания. Пусть домогается Стайлса сколько ей влезет. Мне все равно.

- Хорошо, - он снисходительно кивнул, я мгновенно развернулась, и уже через секунду меня в кабинете не было.

Телефон в сумке зазвенел, и я остановилась, чтобы достать его. Руки даже немного тряслись. Я знала, что это была Барбара, и мне просто не терпелось поделиться с ней всеми своими переживаниями. Я хотела кричать всему миру о том, как отвратительно я себя чувствовала. Когда я делилась своими проблемами с другими, становилось намного легче.

Барбара: Привет

Я: Привет! У меня сегодня был самый-самый-САМЫЙ ужасный день в моей жизни

Барбара: Что случилось?

И меня понесло. Я шла быстрыми шагами по направлению к дому, не отрывая взгляда от экрана мобильного телефона. Я рассказывала человеку, которого знала всего несколько дней, все, что только могла: что произошло, почему это произошло, как я себя чувствовала, как мне хотелось сделать все, что угодно, хоть из окна выброситься, только больше не оставаться на уроках одной, без Викки, как я встретила мистера Стайлса, что случилось после этого. И особенно много строчек своего рассказа я уделила именно этой проблеме. Тому, что делал учитель истории и как он говорил. Я не понимала, почему я заостряла внимание именно на этом моменте, но он казался мне таким важным, что я просто не могла не расписать его во всех подробностях.