Я хотела позвать его с нами, чтобы показать нашу нору, но Лилит зашипела на меня, сделав большие глаза. Да, пожалуй, она права. Если об этом будут знать все, то никакая это уже не тайна.

Мы добрались до нашего логова, спрыгнули в канаву и раздвинув траву, попали внутрь. Мы уселись на стульчики и при неуверенном от садящихся батареек свете светильника принялись рыться в шкатулке. Так, беспечно болтая и перебирая наши сокровища мы не заметили, как прошел день и наступили сумерки. Тут мы услышали, как трава зашуршала от того, что кто-то спрыгнул в канаву. Потом еще и еще. Мы с Лилит перепугались до смерти и забились вглубь норы. Трава на входе раздвинулась и внутрь, подслеповато щурясь, заглянул Белая Смерть. За спиной у него стояли несколько больших мальчишек. Белая Смерть забрался к нам в нору и стал осматриваться, медленно обводя все вокруг взглядом. Затем, заметив у меня в руке серебряное колечко, он взялся за него пальцами и потянул к себе. Я не отдавала. Он посмотрел на меня по злому удивленно. Его лицо в тусклом мерцающем свете было особенно похоже на череп. Он приблизил свое лицо к моему вплотную и стал пристально разглядывать меня и водить головой, словно обнюхивая. Потом еще раз потянул кольцо.

– Не дам, – сказала я, – Это мое.

Белая Смерть взял меня за горло и стал медленно сжимать пальцы. От ужаса я не могла не то чтобы крикнуть, а даже издать и звука. А он смотрел мне в глаза не отводя взгляда. У меня перед глазами поплыли тусклые разноцветные круги.

Вдруг какая-то неведомая сила отбросила его назад так, что он даже вылетел из нашей норы. Мы с Лилит замерли, боясь пошевелиться. Вдруг мы услышали папин голос. Мы осторожно выглянули и увидели, как мальчишки со всех ног улепетывают вдаль. А папа склонился над Белой Смертью и что-то тихо сказал ему. Белая Смерть посмотрел на него ненавидящим взглядом и тоже убежал.

А потом папа взялся за нас. Он велел нам выбираться наверх, а затем всю дорогу до дому ругал нас на чем свет стоит. Оказалось, что он давно заметил, как мы куда-то бегаем через дорогу. И он даже один раз сходил по нашим следам и нашел нашу нору. Но ему и в голову не могло прийти, что мы додумаемся допоздна сидеть в траве среди корней. И поэтому он сказал, что с Лилит пусть ее родители разбираются, а мне обещал открутить мою глупую голову, раз я ей все равно не пользуюсь.

Потом мы пришли домой и папа рассказал обо всем маме и дедушке. И тут началось такое! Мама схватилась за голову и запричитала, что я сведу ее с ума. А дедушка сидел, накрытый пледом и лишь укоризненно покачивал головой.

Я стояла среди комнаты и ревела, уставившись взглядом себе в ноги. А сама думала, как же теперь вернуть шкатулку с сокровищами и, в особенности, колечко. Ну да Лилит, я уверена, обязательно что-нибудь придумает…

***

Мы собирались пойти к тете Эмме на день ее рождения. Тетя Эмма – старшая сестра мамы, хотя выглядит совсем как старуха. Я ее не очень люблю. Она все время лезет ко мне обниматься и целует своим слюнявым ртом. А когда я вытираю щеку, мама шикает на меня, а потом отводит в сторону и нудно объясняет, что так делать невежливо.

Меня одели в розовое платье, а на голову прицепили огромный бант. Мама с папой тоже выглядели очень нарядно. А дедушка с нами не идет. Он тоже не любит тетю Эмму. До того, как переехать к нам, дедушка какое-то время жил у тети Эммы и они не очень ладили. Сперва не очень ладили, а потом очень не ладили. И поэтому дедушка остается дома и просит передать от него тете Эмме горячий привет.

В подарок тете Эмме родители купили китайский фарфоровый сервиз. Тетя Эмма обожает такие штучки. У нее дома очень много всяких ваз и статуэток. Но этот сервиз и вправду был очень интересный. Фарфор был тонкий как бумага. И если взять блюдце и посмотреть его на просвет, то можно было увидеть лицо китайской девушки. Я такое видела только на бумажных деньгах. Это так забавно. И я каждый раз доставала чашки и блюдца из коробки и разглядывала их, поднося к окну. И, конечно же, когда я в очередной раз разглядывала блюдце, оно выскользнуло у меня из пальцев и разбилось.

Тут как нарочно в комнату вошла мама и очень рассердилась. Она стала спрашивать, кто меня просил трогать подарочный сервиз, а заодно поинтересовалась, откуда у меня растут руки. Как будто я специально это сделала.

Потом пришел папа и мама все ему рассказала. Папа не стал меня ругать, зато стал озадаченно почесывать затылок и сказал, что сервизов на пять персон не бывает. И теперь абсолютно непонятно, что делать с подарком. Но тут проснулся дремавший до этого дедушка и сказал, что тетя Эмма ни черта не разбирается в сервизах. И к тому же никогда не отличалась большим умом и до потери сознания будет рада любому подарку. Так что можно смело дарить ей сервиз и на пять персон, ничего с ней не станется. На том и порешили.

Мы убрали оставшуюся без пары чайную чашку, сложили сервиз в коробку и пошли к тете Эмме.

У тети Эммы нет своих детей и поэтому всю свою нерастраченную любовь и нежность она щедро дарит мне. Едва завидев меня, она с самого порога бросилась ко мне и едва не задушила в своих объятьях. При этом не преставая бормотала какую-то чушь вроде «а кто это у нас такой красивый и хороший и сладкий уси-муси-пуси». А потом, как обычно, громко чмокнула меня, всю при этом обслюнявив. Я, помня мамины нравоучения, дождалась, когда взрослые уйдут и только потом вытерла щеку.

Кроме нас у тети Эммы в гостях были какие-то старухи и один мальчик. Но он для меня был маленький, мне с ним было не то, что поиграть, поговорить не о чем. Короче, тоска смертная.

Тетя Эмма была одинокая. Она всю жизнь прожила одна, и сейчас, чтобы не сойти с ума с тоски, купила себе Идеального человека от компании Мэджик Экзистенс. Он выглядел как совсем пожилой мужчина, весь седой и с морщинистым лицом. Его звали Харальд. Они с тетей Эммой поливали цветы на газоне, а по вечерам вместе смотрели телевизор. Тетя Эмма говорила, что теперь она счастлива. И, похоже, она не врала.

Потом все сели за накрытый стол. Тетя Эмма стала нахваливать свою стряпню и говорить, что ей во всем помогал Харальд, а кое-что даже приготовил сам. Потом все стали по очереди поздравлять тетю Эмму, говорить, как они ее любят, какая она хорошая и желать ей всего самого-самого. Дошла очередь и до меня. Я, как мы репетировали с мамой, отчеканила свое поздравление. Потом подошла и поцеловала тетю Эмму. Мама сказала, что это нужно сделать. Обязательно.

Тетя Эмма сказала, что я просто прелесть и что она меня очень любит. И что помнит меня вот такусенькой. И показала пальцами, как будто я и вправду когда-то была размером с таракана. При этом губы ее задрожали, а из глаз потекли слезы. И она почему-то сказала «бедная девочка». Мама при этих словах поджала губы и отвернулась, а папа замер с растерянным видом. И все замолчали.

Зачем я, вообще, сюда пришла?

***

Я пошла к Лилит, чтобы вместе с ней поиграть в саду. Но дома никого не оказалось. Лишь их огромная собака Марта гулко лаяла в своем вольере. Я вернулась домой и села на крыльце. Я сидела, подперев щеку рукой, и смотрела на проходящих людей и проезжающие машины. Но люди проходили редко, да и машины проезжали нечасто, и мне стало скучно.

Потом мимо прошли соседские мальчишки. Они громко разговаривали между собой и меня даже и не заметили. Среди них был Дени. Он широко улыбнулся мне и помахал рукой. Я лениво помахала рукой ему в ответ. Тогда Дени отделился от мальчишек и направился в мою сторону. Мальчишки закричали ему, чтобы он шел с ними, но Дени лишь отмахнулся от них.

– Привет, – сказал он, присаживаясь рядом со мной на крыльцо.

– Привет, – вздохнула я.

– Скучаешь? – спросил Дени.

– Скучаю, – немного подумав, ответила я.

– А мы ходили в лес, – похвалился Дени.

– А зачем? – равнодушно спросила я.

Дени растерялся. Он явно не ждал такого вопроса. Действительно, зачем ходить в лес?

– Просто, – пожал он плечами.