Тут по телевизору началась реклама. Красивая тетя стала рассказывать о том, что купила себе Идеального мужа от компании Мэджик Экзистенс и жизнь ее стала прекрасна. Она больше не знает одиночества и в доме идеальный порядок и все работает. Вот что значит настоящая мужская рука.

– Вот-вот, – сказала мама, – настоящая мужская рука. Надо тоже себе Идеального мужа купить, как соседка. Никаких проблем не будет.

Тут папа вскочил из-за стола. Его всего трясло. Он что-то хотел сказать маме, но не смог и быстро вышел из дома, громко хлопнув дверью.

– Вот ты умная после этого женщина? – спросил маму дедушка, зябко поеживаясь под своим пледом, – Мужа ей Идеального. А этого куда денешь?

Мама в ответ сказала что-то невразумительное.

– То-то, – сказал дедушка, – сама-то идеальная? А то взяли моду…

Тут мама закричала, что она очень от всего этого устала и у нее больше нет никаких сил.

– Да-да, – не унимался дедушка, – ты еще вместо меня кого-нибудь купи. Хотя я и так Идеальный дед. Сижу себе в уголке, да посапываю

Дедушка сипло засмеялся.

Я не могла больше это слушать и бросилась за дверь вслед за папой. Папа уже успел уйти далеко. Он был в конце улицы, и я побежала вслед за ним как можно быстрей, пока он не затерялся в толпе. Я уже совсем запыхалась, пока догнала его и повисла у него на руке, пытаясь отдышаться. Папа улыбнулся, потрепал меня по голове, и мы пошли в городской парк, где сегодня был праздник.

В парке было весело. Везде играла музыка и ходили яркие клоуны. Папа купил мне билет на карусель, а потом еще на другие аттракционы. А потом он купил мне сладкой ваты и полосатую карамель на палочке. И хотя я уже наелась сладкого, мы пошли куда-нибудь перекусить. Мы нашли свободный столик и взяли жареных сосисок с картошкой. Папа обещал, в случае, если я все съем, купить мне мороженого. Тут заиграла какая-то песня, и папа мечтательно зажмурился и стал крутить пальцем, словно наматывая на него витающую в воздухе мелодию.

– Слышишь, доченька? – спросил он меня, – Это блюз.

Я лишь пожала плечами в ответ. Не знаю, какой там блюз. У папы все песни – блюз. А что у него не блюз, как говорит мама, то реггей. Но мне все равно. Я очень люблю своего папу. И хотя его не допросишься поиграть в шашки, он очень много возится со мной. Он научил меня плавать и кататься на велосипеде. И еще он учит меня боксировать, чему я вообще-то не очень рада. Хотя, честно говоря, один раз мне это очень пригодилось. Когда соседские мальчишки хотели отобрать у нас с Лилит выпавшего из гнезда птенца, я расквасила одному из них нос. Он остался реветь, сидя на земле, остальные стояли вокруг, не зная, что делать. А Лилит в это время убежала вместе с птенцом. Тоже мне подруга.

А мороженое папа мне купил фисташковое.

Собрались уходить из парка мы уже затемно. Мы шли с папой, взявшись за руки по направлению к выходу. Навстречу нам шло тоже очень много народа. Видимо, они собирались веселиться всю ночь. Ну и пусть, ни капельки не завидно. Мы и так неплохо отдохнули.

Вдруг мы увидели, что дальше по дороге что-то происходит. Мы подошли поближе и увидели, что затевается драка. Там были парень с девушкой, а к ним лез задираться Белая Смерть. Ненавижу его. Придурок.

Белая Смерть что-то кричал с перекошенным от злости лицом и все показывал пальцем на девушку. А парень стоял и слушал. А потом вдруг двинул Белой Смерти кулаком в ухо. Белая Смерть даже улетел с дороги между прилавков с едой. Парень взял девушку под руку, что-то сказал ей и они пошли дальше. А Белая Смерть вскочил с земли, залез на один из прилавков и стал кричать им вслед из-под навеса. Продавец пытался стащить его за ногу, но Белая Смерть мертвой хваткой вцепился в стойку навеса и начал ее трясти. Продавец дернул Белую Смерть за ногу, но тот лягнул его и затряс стойку еще сильнее. Прилавок не выдержал и развалился. Все вкусности, которые лежали и висели на нем: белые булки, кольца колбасы, фрукты и сладости – все это покатилось вдоль дороги. Продавец, словно обезумев, бросился на Белую Смерть и вцепился рукой ему в лицо. Белая Смерть противно и тонко завизжал.

– Кто теперь мне за это, за все заплатит? – кричал продавец, – Кто?

Вокруг начали собираться люди.

– Убью! – зашипел продавец на не перестающего визжать Белую Смерть, – Убью мерзавца!

– Остановитесь! – вдруг раздался чей-то голос, – Вы же люди!

Все обернулись на говорящего и мы с папой тоже. Это был Идеальный папа Лилит. А может, кто-то другой. Они поразительно похожи друг на друга, порой их невозможно отличить. В руках у него была корзинка с продуктами. Видно, его отправили за покупками.

– Не стоит этого делать, – сказал он продавцу.

– Это еще почему? – недовольно спросил продавец, не разжимая ладони, которой держал за лицо Белую Смерть.

– Это не имеет никакого смысла, – ответил Идеальный папа Лилит, – Это нерационально.

– Чего? – недовольно нахмурил брови продавец.

– Нанеся ему вред, – сказал Идеальный папа Лилит,– вы нисколько не возместите причиненного вам ущерба, а лишь сами из потерпевшего сразу переместитесь в разряд нарушителей закона. Так есть ли смысл в этом действии?

– И что ты предлагаешь? – спросил его продавец.

– Надо действовать, строго следуя букве закона, – ответил Идеальный папа Лилит, – Необходимо вызвать полицию. Только она полномочна давать оценку действиям участников конфликта в подобных ситуациях.

Услышав про полицию, Белая Смерть резко мотнул головой, вырвался из рук продавца и пустился наутек. Продавец бросился за ним, но, конечно же, не смог его догнать и вернулся, задыхаясь от бега.

– Ну что, доволен? – тяжело дыша, спросил он Идеального папу Лилит.

Идеальный папа Лилит ничего не ответил.

– Дать бы тебе, – замахнулся на него продавец.

– Это нерационально, – ответил Идеальный папа Лилит.

Тут пришел какой-то человек в костюме и стал записывать в папку продукты, которые валялись на земле. Продавец схватился за голову, тихонько застонал и стал пинать лежащие на земле продукты, отчего они стали разлетаться в разные стороны. А потом пришла полиция.

Все стали расходиться. Мы с папой тоже пошли домой.

– Ну вот и дождались мы чудесных светлых дней, – проворчал папа, когда мы отошли подальше, – Теперь они нас еще и жизни учить будут…

***

Я очень люблю свою маму. Люблю, когда она печет что-нибудь вкусненькое и на весь дом пахнет ванилью и корицей. Люблю, когда мы сидим на скамейке под окном, просто молчим, а я еще и болтаю ногами. Люблю, когда мы срезаем в саду цветы, а затем приносим их домой и ставим в вазу на столе. Люблю, когда я сижу, свернувшись калачиком у нее на коленях, а она читает мне мою любимую книгу. Только вот, когда она меня отчитывает, я не люблю. Совсем. Ну да это бывает не так уж и часто. Гораздо чаще она читает мне по вечерам.

Она садится в свое кресло, а я беру свою любимую книгу, забираюсь к ней на колени, и она читает мне. Вообще-то, читать я уже умею и сама, но у мамы это получается куда интересней. Мама читает и голос ее то замирает в самых интересных местах, то спешит быстро-быстро, когда происходит что-нибудь стремительное. Она изображает всех героев разными голосами, говоря то низким басом, то поднимаясь до мышиного писка. Я так не умею. И поэтому хотя и знаю давным-давно всю книгу наизусть, прошу почитать ее снова и снова.

И мама читает мне, а лежу у нее на коленях, свернувшись калачиком, и дышу медленно и спокойно. Со стороны может показаться, что я сплю, но нет, я все слышу и все вижу. Дедушка, укрыв колени пледом, разложил перед собой старые поломанные бельевые прищепки и, вооружившись отверткой, собирает из них целые. Это никому не нужно и никто его об этом не просит, но если ему так нравится, то никто и не возражает. Мы снисходительно относимся к его чудачествам. Мама говорит, что нужно уважать старость потому, что все мы, в конце концов, станем старыми и если, сохранится такой порядок вещей, то, Бог даст, и к нашим слабостям будут относиться так же снисходительно.