В те дни и в голову не приходило, сколь долго и дорого придётся платить за эту учёбу.

«Так говорит Господь: проклят человек, который надеется на человека и плоть делает своею опорою, и которого сердце удаляется от Господа. Он будет – как вереск в пустыне, и не увидит, когда придёт доброе, и поселится в местах знойных в степи, на земле бесплодной, необитаемой».

Иеремия. 17: 5, 6

Было лето, каникулы. Отец устроил меня и Женьку в овощную палатку грузчиками, чтоб мы сами зарабатывали на собственные нужды. Мы грузили всего два дня, а на третий день Женька объявил мне:

– Ты как хочешь, но эта работа не по мне.

Это значило, что, если продолжу работать, на всё лето мы будем сами по себе. И я согласился.

Однако идея моего отца – иметь свои деньги – нам с Женькой нравилась. Да где их взять?

Стоило только появиться этому вопросу, тут же, как по волшебству, появился и ответ.

Мой следующий проводник по жизни – Валентин. Он и подарил нам вполне безопасную идею, где и как доставать деньги. Их предстояло отбирать у тех, кто нарушал закон, и потому, как объяснял Валентин, шум они поднимать не станут. Около двадцати лет, богатырского телосложения, он говорил медленно, солидно, и в то же время ироническая полуулыбка никогда не сходила с его лица. Производил впечатление бывалого парня, знающего множество способов добывания денег. Слушая его, я тут же решил про себя: «Во что бы то ни стало сдружусь с Валентином. Он научит тому, чего мне больше всего не достает, что решит все мои проблемы».

Не помню, как первый раз пошли «на дело» и человека, у которого отобрали деньги. Помню только щекочущее ощущение риска и эйфорию после того, как все получилось удачно, и мы поровну делили деньги, а потом пили водку.

Иногда за час-полтора «работы» в наши карманы попадала полумесячная зарплата рабочего. Деньги приходили почти каждый день. Конечно, мы не могли купить на них какую-то крупную вещь, да нам и в голову это не приходило, но на спиртное всем хватало с избытком!

Ощущения от лёгких денег, как и ощущения от первого стакана водки, дополнив друг друга, произвели результат как в химической реакции. Я попал в круг, вращающийся с огромной быстротой. Стоило только появиться шальным деньгам, как мы их за день или два пропивали, и по законам вращения это значило, что все необходимо повторить сначала.

Быстро пролетело лето.

У Высоцкого в одной из песен есть слова, о том, как он «прогрыз дыру» в Центральных банях и познакомился с девушкой.

Наших девчонок я увидел впервые, может быть, в еще более неожиданном месте, чем баня.

На первом этаже дома, в котором жил Валентин, находилось отделение милиции, а под ним заброшенный подвал. На улице стоял холодный ноябрь, притулиться было негде, вот Валентину и пришла идея – не мерзнуть, а пойти в тот подвал, где, по его словам, стояли большой деревянный стол и хоть потрепанный, но диван, на котором можно сидеть. Мы расставили на столе водку, стаканы, различную еду. И тут неожиданно услышал женские голоса. Девчонки оказались симпатичными, все на год-полтора постарше меня.

Когда мы устроились за столом и готовы были выпить за знакомство, раздался собачий лай. В следующее мгновение в подвал вбежали три милиционера с огромной немецкой овчаркой…

В милиции нас развели по разным комнатам и заставили писать объяснения. Больше часа нас продержали в отделении. Поскольку никто из нас не имел приводов, нас и отпустили, только припугнув, что, если еще раз появимся в подвале, нам несдобровать.

И в двенадцать, и в четырнадцать, и в семнадцать лет, когда приходила мысль, что некоторые ребята имеют подружек, я тут же гнал ее от себя.

Моя детская любовь Наташка, после пятого класса переехала из нашего городка в отдаленный район Москвы, но продолжала занимать мое воображение ещё лет до пятнадцати. Я никогда с ней толком даже не разговаривал, а когда мы стали чуть постарше, два самых смазливых парня в школе оказались к ней неравнодушны. Это состояние, в котором находился долгие годы – думать о ней, наблюдать издалека, ревновать – настолько угнетало, что, когда оно ушло, я даже обрадовался.

И, вообще, о чем говорить с девчонками? Мне казалось, оставаться с ними самим собой просто невозможно, надо только притворяться.

Не стану называть по именам девчонок, с которыми впервые попал в милицию, тем более что не помню ничего, что отличало бы их друг от друга. Зато хорошо помню, что было в них общего. Они пили наравне с нами и никогда не пьянели, прекрасно поддерживали разговор на любую тему, и я вполне ощущал себя с ними самим собою. После десяти, половины одиннадцатого вечера, они все вместе, как по команде, шли по домам, перед уходом всем своим видом показывая, что провожать не надо.

Получилось так, что между нами возник негласный уговор: никаких интимных отношений, иначе вся компания распадётся.

К семнадцати годам сексуальные вожделения, которые посеяла во мне в детские годы Милка, стали меня преследовать постоянно. То о чем говорили друзья, чего я еще не испытал, несмотря на многочисленные помыслы, буквально пожирало мозг. Случайные знакомства, на которые я рассчитывал, длились, как правило, лишь несколько часов. Исключением, пожалуй, был только один случай, когда с одной и той же девушкой встретился дважды. Мы познакомились на улице. Произошло это недели через две-три, после того как вся наша компания угодила в отделение. Она была старше меня года на два и не красавица. Вероятно, я ей чем-то понравился. Погуляв со мной часа полтора, предложила пойти к ней домой, что мы и сделали, предварительно купив бутылку красного вина. Дома никого не было. Выпили вино, по очереди приняли душ. Когда я вышел из ванной, она уже лежала в постели. Затем произошло то, чего никак не ожидал. Именно в тот самый момент, когда я, так сказать, начал становиться мужчиной, кто-то громко забарабанил в дверь. – Этого не может быть, – вскакивая с постели и надевая халат, испуганно затараторила она. – Неужели братья вернулись? Схватив одежду, без носков, быстро шмыгнул на кухню и в темноте начал лихорадочно одеваться. Братья были огромного роста. Они не пошли в комнату, а сразу же завернули на кухню и зажгли свет. В этот момент я как раз напяливал свитер задом наперед. И тут опять произошло нечто неожиданное: один из них (он был в полушубке) засунул руку за пазуху и вынул как фокусник одну за другой две бутылки «Столичной». «Для знакомства» они буквально заставили меня выпить два стакана водки, после чего затолкали нас с сестрой в дальнюю комнату и закрыли дверь на ключ. Вино, смешанное с водкой, в добавление к тому, что я выпил днем с ребятами и самый настоящий испуг сильно подействовали на мои способности. Больше того, через полчаса мне ужасно захотелось выйти из комнаты: я стал стучать в дверь, но братья, видимо заснули богатырским сном и дверь не открывали. Кое-как из окна по балкону я пролез в смежную комнату, где спали братья. Входная дверь была с английским замком – я легко открыл его и вышел.

Когда лез через окно, она сказала: «Приходи, когда хочешь, ты уже знаешь, где я живу».

По непостижимым законам, которые руководили моим мышлением, я не искал встреч с ней, но однажды случайно увиделись.

…По тротуару к машине, прямо мне навстречу шли жених и невеста в подвенечном платье. Лицо невесты показалось мне знакомым. Когда наши глаза встретились, сомнений не было – это она. Судя по выражению ее лица, тоже узнала меня. Мы поравнялись и разошлись…

Перед Новым годом, после нескольких отсрочек, Валентина забрали в армию. Уходя, он пообещал:

– Вот увидишь, не пройдет и полгода, я комиссуюсь по болезни, вернусь. Вот тогда и займемся крупными делами.

Всю зиму ждал его возвращения, и не проходило дня, чтобы не вспоминал его слов о крупных делах.

С моей точки зрения Валентин сделал невероятное. Он был здоров как бык, однако убедил врачей, что к военной службе не пригоден. Ровно через полгода, как и обещал, он вернулся и сразу же поделился планами. В армии он подружился с одним грузином, отец которого имел винный цех в Грузии.