– Повар? – дядя посмотрел на меня так, словно впервые видел.

Я заслонил лицо руками, пытаясь защититься от его яростного взгляда. Слово что ли неправильно выговорил или что-то напутал. Что теперь за борт кидать?

– Повар каши варит в трущобной рыгаловке, – холодно выговорил он.

Я осмотрелся. Точно, мы же на корабле, какой я бестолковый.

– Кок! – обрадовался я.

– Кок макароны с тушенкой мешает! – заорал он. – А я готовлю счастье. От моих блюд любой гурман получает столько удовольствия, сколько может вынести!

Я зачем-то кивнул. Дядя в ответ сверкнул глазами.

– Я виртуоз! Художник! Я маэстро!

Я кивнул ещё три раза. Чем вызвал новую волну гнева.

– Сходи с корабля прямо сейчас. Мы недалеко отплыли, я даже брошу спасательный круг.

Я отчаянно замотал головой.

– Я хочу быть вашим учеником, маэстро! – поклонившись, пообещал я.

Я плохо плавал и вообще недолюбливал глубокие водоёмы.

Дядя замер на начале фразы с поднятой в угрожающем жесте рукой.

– Что-то ты стал таким вежливым? Поумнел?

– Да, учитель, – не поднимая глаз, сказал я.

После сытного обеда, забывая про ошейник и мучительные превращения, я и вправду становлюсь очень мудрым.

– Хорошо, ученик, – уже спокойнее процедил дядя.

Тем вечером я впервые попробовал стража пурпурного сердца. Точнее, первый раз ел блюдо сложнее каши и яичницы. Кулинарные изыски я, конечно, видел, когда их несли на стол директору академии или через витрины ресторанов, но чтобы самому отведать… Такого ещё не случалось. Я ожидал чего угодно, но только не разочарования. Сперва страж напомнил обычное мясо, только солёное и горькое, но чем дольше я жевал жесткие, тянучие волокна, тем сильнее менялось моё мнение. Остывшая, засохшая овсяная каша с варёным кабачком. Один в один. Я с трудом работал челюстями, подавляя желание выплюнуть стража обратно в блюдо, поближе к его сердцу.

Лицо дяди растянулось в довольной усмешке.

– Мерзость, не правда ли? – ухмыляясь, спросил он.

– За эту дрянь Эрлик сумасшедшие деньги выкладывает? – с трудом выговорил я.

– Пятьдесят полновесных золотых империков, – гордо произнёс Оливье.

– Сколько? – выкрикнул я.

Изо рта полетели пережеванные куски мяса, но я не сдержался. Пятьдесят золотых монет – целое состояние. Я бы прожил на них год, а может и дольше.

– Жуткая гадость! – сознался я.

– Словно старые снасти сосешь, – согласился дядя. – Оттого стража не трескают без сердца. В изысканных блюдах важны не ингредиенты, а способ приготовления и ритуал поглощения. Стража лопают так: режут кусок мяса, жуют и подкладывают дольку синего плода.

Не хотелось второй раз пробовать горькую дрянь, но встретив тяжелый взгляд Оливье, я подчинился. Глубоководный томпондрано, как был мерзостью, так и остался. Я жевал, стараясь не сильно морщиться.

– Плод! – напомнил дядя.

Я отрезал часть сердца, положил в рот и раздавил зубами так, что брызнул сок. Как только плод смешался с мясом, засохшая каша превратилась во что-то неописуемое. С моим кулинарным опытом сравнения не подобрать.

– Ну как? – покровительственно проговорил Оливье.

– Необыкновенно! – восхищенно простонал я.

– То-то же, – смягчился дядя. – Я научу, как приготовить стража пурпурного сердца. Раскрою все свои тайны. Я стар, как мировой океан. Меня пора менять за штурвалом, но оставлять пост, не подготовив преемника непозволительно.

– Пост?

– В избранных кругах меня величают хранителем вкуса, – он криво усмехнулся.

– Директор академии говорил, что обязательно тебя найдет и жемчужиной своей коллекции сделает.

– Слыхал краем уха, – с гордостью проговорил мастер Оливье. – Только старый чаровод не знает, что я это я, и никогда не выяснит и где я плаваю, так что забудь.

Звучало не очень убедительно, но я на всякий случай кивнул.

– Да, учитель.

Дядя откинулся на стуле.

– Малыш, если через подзорную трубу поглядеть, не такой уж ты орк, как вблизи кажешься. Может, тебе просто не везло в жизни?

Я попробовал отодвинуть блюдо подальше, но ошеломляющий вкус стража не позволял сосредоточиться ни на чём другом. Руки не повиновались, разрезая мясо с плодом на куски, и пихая в рот.

Дядя наслаждался происходящим.

– У стража пурпурного сердца есть особенность. Его можно есть бесконечно, пока не разорвешься от обжорства или, сожрав блюдо целиком, не помрёшь от голода.

– Но Эрлик… – начал я с набитым ртом.

– Есть секрет, и чёрный его знает, – довольно ощерился Оливье. – Хочешь тоже узнать? Майнай за борт! Проплывешь три круга вокруг шхуны, скажу. Чего вытаращился, как рыба-телескоп? Сдрейфил? Ладно, запоминай пока я добрый. Чтобы убрать побочный эффект стража, выпей молока.

– Обычного? – причмокивая, удивился я.

– Клубничного, – передразнил дядя. – Видал, как бурёнки клубникой объедаются. То-то же, – добавил он, протягивая пузатый кувшин.

Я жадно присосался, и молоко потекло по подбородку.

– Какой ты всё-таки трусливый. Напугался, что станешь первым оборотнем, умершим от обжорства? – осклабился мастер Оливье.

Допив, я поставил кувшин на стол и повторил позу дяди, откинувшись на спинку стула. Тяжесть в животе быстро проходила. У меня необыкновенный метаболизм.

Дядя, ухмыляясь, покрутил ус.

– Перед сном хочу рассказать тебе поучительную историю.

Я улыбнулся в ответ.

– Да, учитель.

Оливье наклонился, опёрся локтями о стол и посмотрел вдаль. Тёмное небо слилось с чёрным морем, а звезды отражались в воде, стирая границу между стихиями.

– То, что готовишь – лови сам. Моё золотое правило! Заруби на носу и придерживайся до конца жизни! От способа ловли дичи зависит будущий вкус блюда, – он причмокнул губами. – Одному охотиться трудно, вот я и беру помощников. Последнего подмастерья нашёл на одном из островов южного архипелага. Аборигены хотели его сожрать, но я выкупил. Надо признать, переплатил, столь редкостная бестолочь в ученики не годилась.

Дядя отпил молока из того же кувшина, что и я, и продолжил.

– Не люблю стража, чересчур насыщенный вкус, – сообщил он и вернулся к рассказу. – Этот гадёныш оказался лунатиком, поэтому его и хотели сожрать, но дело даже не в этом, нам потребовался молодой красный дракон. Один из моих давних клиентов заказал Переперченную гору – мясной торт из драконьего мяса. Мы приплыли к островам. Я исходил весь архипелаг с запада на восток и прекрасно ориентируюсь, где какие твари обитают, знаю все их гнёзда, лежбища, кладбища.

– Полезные знания, – тихо пробормотал я.

– За огнедышащим гадом отправились на север. Всё шло хорошо. С ними особых проблем не бывает, слишком тупые и жадные. Мы привязали руноноса к дереву, полили всё вокруг свежей кровью и притаились. Через полчаса приполз дракон. Вцепился в руноноса, а я вынул самострел, прицелился и прикончил тварь.

– Дракона? Стрелкой? – хмыкнул я.

– Чтоб мне гальюн усами вытирать! То ж необычный самострел. Его смастерил для меня старый Дагар. О таком-то хоть слышал?

Ещё бы, о гномьем мастере знали повсюду. Он делал оружие ещё во времена мировой войны. Самонаводящиеся топоры, копья и самострелы с вечным запасом стрел по сей день самое грозное оружие тридцати миров. Кроме магии, конечно.

– Мой старый клиент из гильдии иллюзий зачаровал его. При обычном размере самострел выбрасывает болт, который быстро увеличивается и прилетает к цели уже размером со снаряд баллисты.

Мастер Оливье улыбнулся, а я лишь таращил глаза, представляя заколдованное оружие.

– Ещё увидишь, у меня куча диковинок. Но руль на ветер! Я тысячу раз говорил этому заморышу, чтобы подготовился. Перед драконьим архипелагом наказал выучить наизусть главу из моей книги рецептов, ту, что о красных драконах, но этот орк моё распоряжение не выполнил.

Дядя расстроено вздохнул.

– Когда я пристрелил дракона, он взял пилу и пошел его пилить. Для переперчённой горы нужна вырезка. Я отвлекся буквально на минуту, а эта безграмотная скотина начала с шеи. Представляешь? Он прорвал чешуйчатую шкуру и вырвалось пламя. Даже ветки на дереве обгорели. Меня чуть не оглушило от рёва огня. Дым, жар, – он всплеснул руками, – а вонь! В общем, испепелило ученичка, даже следа не осталось.