Просыпаюсь от чьего-то галдежа. Кажется, будто кто-то пробрался в мои уши и устроили там караоке. Голова гудит, во рту все пересохло, желудок горит огнем. Открываю глаза и пытаюсь понять где я. Проморгавшись и осмотрев все вокруг понимаю, что проснулась у Маши в квартире. Ну да, я же здесь и заснула.
— Я предлагаю пойти к этому упырю, сначала все ему рассказать, а потом начистить физиономию, ну это в профилактических целях. Чтобы больше не доводил Варю до слез.
— Отличная идея, но Варя нас за это по голове не погладит. Я предлагаю найти эту чудо-старушку и спросить ее для чего она все это затеяла. Я если честно совсем не поняла ее игру. Сначала их свести, а потом подкинуть это завещание. И с болезнью я ничего не поняла. Где правда, а где ложь. Надо с этим разобраться.
— А я предлагаю ничего не делать, — вставляю свои пять копеек и выхожу из укрытия. Ребята сидят на кухне и пьют ароматный чай. Вдыхаю приятный запах и чувствую, как урчит живот. Сажусь между парочкой, отнимаю у Миши кружку с горячим напитком и делаю глоток. Чай обжигает язык и пробуждает. — Спасибо вам за поддержку и за то, не возненавидели меня за обман.
- Друзья и нужны для того, чтобы принимать тебя таким, какой ты есть, — улыбается Миша и сжимает мою руку. — Я пирожки с вишней купил, будешь?
— Ой, нет. С вишней не буду. Хотите я расскажу вам свой план? — хватаю со стола батон и не церемонясь откусываю большой кусок от горбушки. — Сейчас я доедаю эту пищу богов, — показываю на хлеб, — допиваю божественный нектар, еду к маме, забираю ключи от дачи и устраиваю себе недельные каникулы. По мне это отличная идея. Наконец-то устрою себе выходные. Высплюсь, отъемся от души…
— Мне нравится? А с Холодовым что делать будешь?
— Ммм усердно буду его забывать. А нужно подавать на развод, если брак был фальшивым?
— Ну если тебя устраивает новая фамилия и настоящий штамп в паспорте, то можешь оставить все, как есть.
— Черт, — протягиваю я и доедаю последний кусочек батона. — Что ж, — я встаю со стула и стряхиваю с одежды крошки, — я готова. Поехали разводиться?
— Ты так уверена в своем решении? — спрашивает Миша, заламывая бровь. — Не будешь потом сожалеть?
— Я уже ни в чем не уверена. Но сожалеть больше точно не буду.
— А как же твоя мама? Что ты скажешь ей?
— Пожалуй, скажу, что это моя жизнь и проживать ее я буду сама.
Глава 21
— Ну что, тебя можно поздравить? — Маша с Мишей подбегают ко мне и вручают букет цветов. Принимаю сей подарок и вдыхаю чудесный аромат. И где они нашли тюльпаны зимой? А вот муж мне таких презентов не делал, даже вялую гвоздичку не подарил.
— Нельзя, — грубыми движениями убираю в рюкзак бумаги и спускаюсь по лестнице городского отделения ЗАГСа, где почти месяц назад я радостно кричала «да». Ну дура же была. — Я не понимаю, почему чтобы расписать супругов потребовался звонок мамы и неделя, и то, неделя понадобилась нам, чтобы все организовать, а не этим чертовым регистраторам. А чтобы развести нужно два месяца, два! «Вы подумайте, — парадирую женщину, — у Вас есть два месяца, чтобы все взвесить и принять правильное решение». Тьфу, — недовольно топаю ногой, зачерпывая при этом горсть снега. — Я уже подумала, и я уже приняла решение. Лучше бы Вы перед браком год на размышление давали, ироды. Я глупой была, когда соглашалась, но сейчас-то я поумнела. Почему я должна ждать?
— Все реально так плохо? — спрашивает Маша и хватает меня за руку.
— Реально. Напиши заявление, — сгибаю один палец, — заплати госпошлину, — второй, — жди два месяца. Потом или подтверди согласие на развод, или откажись, но в таком случае деньги тебе не вернут. Потом, если ты все же настаиваешь на разводе, мужу придет письмо с заявлением. Если он согласен и в вашем браке нет спорных вопросов, то вас разводят. Если же конфликтные моменты есть, то нужно подавать иск в суд, затем ждать три-четыре недели, пока дело рассмотрят. Дождаться первого слушанья и надеяться, что вас разведут сразу же. А если нет, то потом придется ждать второго, третьего слушания. Боже, что за порочное колесо, — хватаюсь за голову и снимаю шапку. Холод морозит кожу головы, заставляя мозг активнее работать. — Но у нас все вроде как с первого раза должно произойти. Я не против развода, Макс тоже. Имущество его мне не нужно, пусть только вещи мои отдаст. Хотя, может и их выкинуть. Так что все должно обойтись без суда. Только два месяца подожду и все.
— И ты снова станешь Ивановой?
— Ага, хорошо, что в институте документы не успела переделать. Представляешь, как бы на меня в деканате посмотрели, если бы я за месяц два раза документы переделывала и это перед самым выпуском.
— Ну что, поехали отмечать? — друг подхватывает меня под другую руку и толкает бедром. При этом я от неожиданности отскакиваю в сторону и сбиваю с ног Машу. Та падает прямиком в сугроб. Сначала в нашу сторону летит мат, отборный, ни разу не повторяющийся, а потом снежки. И если первое я принимаю с честью, то от второго прячусь за широкой спиной друга. Вскоре, Миша сдается, подходит к Маше и помогает ей встать, затем отряхивает ее от снега и нежно целует в лоб. — Ты моя красноносая, совсем замерзла. — снимает с себя шарф и укутывает девушку.
— Ладно, мне пора уже бежать на вокзал, скоро электричка отправляться будет.
— Мы с тобой. Тысячу лет у вас на даче не была. Ты говорила, что вы там охренительный ремонт затеяли. Так вот, мы хотим его увидеть. Правда? — подруга локтем толкает Мишу в бок. Тот щурится от боли, но молчит, лишь кивает, подтверждая слова Маши.
— Нет, мы так не договаривались. У нас ремонт только на втором этаже закончен. Я, правда, не против того, чтобы вы поехали со мной, но вам негде будет спать. Там только одна кровать и для троих она явно мала, а уложить кого-то из вас на пол… Мне совесть не позволит.
— Мы успеем уехать на последней электричке. Обещаем, — произносит Миша и скрещивает пальцы, как обычно делают дети, когда чем-то клянутся.
— Ну как знаете, если не успеете, будете ночевать в сугробах.
— Договорились.
Такой веселой компашкой отправляемся сначала в магазин, закупаемся продуктами и средствами первой необходимости, а затем с огромными пакетами мчим на вокзал, чтобы успеть на отправляющуюся электричку. Успеваем ровно за три минуты до отправления, запрыгиваем в вагон, падаем на свободные места и наконец-то спокойно выдыхаем. В голову лезет мысль, что последние пятнадцать минут я и вовсе не дышала. А возможно я не дышала еще больше, с того самого момента, как встретила Холодова…
Мои мысли прерывает трель мобильного телефона. Почему-то становится грустно, когда на экране вижу лицо мамы, а не мистера ледышки. Хотя, чему я расстраиваюсь? Я ведь сама заблокировала его номер. Как он мне позвонит? И будет ли он вообще пытаться мне звонить?
Жду пару минут в надежде, что мама устанет и первая бросит попытки дозвониться до меня. Но в упорности ей нет равных. Увидев десятый непринятый вызов, я сдаюсь и нажимаю на зеленый значок.
— Да?
— Ты что творишь? Ты что своей сумасшедшей головой надумала?
— Мам, — обрываю резким голосом истеричные крики родительницы, — я улетаю в Норвегию. Прилечу через неделю, поговорим. Пока, — чмокаю воздух рядом с динамиков и отключаю телефон.
Убираю телефон в карман и замечаю, как пассажиры с соседних мест косятся на меня.
— Я что-то сделала не так? — вопрос слетает с губ сам собой.
— Ну как минимум ты сейчас всех удивила, а некоторых напугала. Посмотри, — друг тычет пальцев в сторону, — ты заставила мужиков проверять свои билеты. Ты же понимаешь, что, во-первых, это не самолет, а во-вторых, электричка Москва-Тула никак не едет в сторону Норвегии.
— Ну не знаю, — прячу лицо в воротник, — для меня мой маленький дачный домик располагается в самом центре Норвегии. Лес, поля, озеро и звездное небо. Чем не эта сказочная страна?
Полтора часа мирного стука колес, и мы выходим на заснеженную остановку. Ноги сразу по щиколотку утопают в сугробах. Сильный ветер задувает во все слабые места одежды, намекая, что он здесь главный. Дрожу от холода, сильнее обнимаю себя и быстрыми шагами протаптываю нам путь.
