- Кто ты? – еле слышно спросил он.

- В смысле? – Хайден не удержалась и зевнула во весь рот.

- В этом смысле, – дрожащие от внутренней боли руки положили на стол злополучную фотографию.

Растерянная женщина не знала, с чего начинать разговор. Как объясниться перед любимым так, чтобы обошлось без серьезных последствий? Ведь с некоторых пор от нее зависела не только ее собственная жизнь, но и жизни некоторых Сородичей, как ни хотелось это признавать. В последнее время Ирма ловила себя на мысли, что те вампиры не такие уж плохие ребята, но тут же отгоняла все от себя. Тем не менее, она продолжала копаться в деле Джастина и нашла кое-что интересное.

Но убийство неоната Тореадор совершенно вылетело из головы, как только женщина услышала, что Бах все знает.

- В двух словах не скажешь... – произнесла она и опустила взгляд. На большее не хватило смелости.

- А ты попробуй, – как бы он ни был растерян, Грюнфельд намеревался дожать Ирму до конца.

Ирма закусила нижнюю губу. Она настолько потеряла контроль над ситуацией, что забыла спрятать все, что могло бы ее выдать. Вот вам и полицейский!

- Много чего случилось...

- Это не ответ, – охотник сам не был готов к серьезной беседе, но старался держать марку. Он попытался представить, что перед ним нашкодившие ученики – не получилось. – Я хочу точно знать, замешана ли ты в происходящем. И нет, отмазка про полицию не прокатит.

Хайден, видя, что правда вот-вот выплывет наружу, глубоко вдохнула-выдохнула и начала говорить. Начала с рассказа о встрече в музее и закончила на моменте, когда передала всю собранную информацию группе вампиров, за которых вдруг почему-то почувствовала себя ответственной. Самой Ирме пришлось повзрослеть довольно рано, и она, несмотря на истинный возраст некоторых Сородичей, почему-то воспринимала их как самых молодых щенков, коих у оборотней не так давно поприбавилось.

После рассказа Ирмы в комнате на несколько минут повисла тишина. Лицо Грюнфельда в полумраке казалось еще более постаревшим и уставшим, а после всего услышанного выглядело и вовсе осунувшимся. Мужчина мысленно проигрывал в памяти все слова, сказанные Ирмой, и отказывался верить в них.

- Скажи, что это неправда, – попросил Бах тихим и в то же время треснутым от боли голосом. – Я поверю тебе, – несмотря ни на что, он не хотел признавать очевидное.

Впрочем, слов не потребовалось. Реакция Хайден в виде резко изменившегося лица все сказала сама за себя.

- Теперь понятно, почему ты уехала тогда из Германии... – Фото вернулось назад на подоконник. – Ожидал подобное от кого угодно, только не от тебя.

- Я просто хотела помочь, – женщина отвела взгляд в сторону, боясь, что Бах увидит едва выступившие слезинки.

- Знаешь, лучше бы не было всего этого, – холодно произнес Бах и сам испугался сказанного. На самом деле ему больше всего не хотелось терять ту, кто стоял перед ним.

Ирма, недолго думая, резко сделала пару шагов вперед. Она не знала, как будет оправдываться, не знала, что следует сказать. Впервые в жизни Рагабаш племени Стеклоходов ощущала себя загнанной в ловушку, из которой не было выхода.

- Не подходи, – тут же сказал мужчина тем же дрожащим тоном, выставляя руку вперед. – Кто ты, Ирма Хайден? – на этот раз подразумевалось ее происхождение. – Зверь? Перевертыш? Монстр, что охотится в ночи? – последнее было сказано лишь для того, чтобы выбить побольше информации, сердце человека и так разрывалось от невыносимой боли.

- Женщина, которой ты признался в любви и с которой провел не одну ночь, – Ирма нервно сглотнула, чувствуя, что еще немного – и не сможет сдержать слезы. Она не думала, что любимый ею много лет человек вот так обо всем узнает.

- Хотел бы я знать наверняка, что это не одно и то же.

Ирма лишь молча проводила взглядом удаляющийся мужской силуэт. Мысли путались, а нужные именно сейчас слова предательски не находились...

Возвращаясь к себе, Грюнфельд пытался думать о чем-то другом, но не получалось. Мысли все равно возвращались в маленькую квартирку, где осталась та, что обманула его доверие и чувства. Встретив Ирму снова и познакомившись заново, охотник впервые ощутил желание жить. Откуда оно взялось, он не стал думать. Напротив, он хватался за него руками и ногами, не желая терять то, что получил. Ирма, сама того не зная, подарила ему стремление к лучшему будущему, дала желание создать свою семью. Почему именно она, Бах не задумывался. Он точно решил для себя, что больше не расстанется с этой женщиной, не хочет ее терять. И вот такой поворот, такая злая насмешка, ирония судьбы.

«Оборотень…» – металась одна-единственная мысль в голове, вытеснившая все остальные. «Оборотень…»

Иногда охотник размышлял, какую женщину хотел бы видеть рядом с собой. И каждый раз думал, что это будет та, кто умеет держать себя в руках, кто хладнокровно мыслит и не пугается при мелочах. Рядом должна быть такая, что сумеет помочь в любую минуту, что к любой ситуации найдет правильные слова. Друзья иногда посмеивались, но Бах не собирался отступать назад. Вопреки всему, он дождался. Ирма Хайден, служитель закона, не просто не испугалась, а кинулась в драку с Носферату, которых, как думал Грюнфельд, она никогда не видела и не могла видеть. Она загнала вампира в ловушку и одновременно умудрилась не подпустить его к человеку. Тогда мужчина впервые испугался за Ирму, поражаясь, насколько же у нее горячая кровь.

«Оборотень…»

Неожиданное знакомство заново открыло для него новые грани. Бах по-настоящему стал возвращаться к обычной жизни обычного человека. У него была работа… несколько своеобразная, но это ничуть не мешало. У него были друзья, а теперь появилась и любимая, ради которой охотник был готов на все. Мужчина был готов сделать для нее все, что она попросит, настолько новое чувство распирало изнутри. А после того, как правда выплыла наружу, не осталось ничего, кроме внутренней пустоты. Может, она и не любила вовсе, а только играла свою роль, и от осознания этого было еще больнее. Впервые за много лет Бах любил всерьез и в ответ получил такое предательство. Никогда не приходило в голову, что словосочетание «оборотень в погонах» примет самое прямое значение. Впервые Грюнфельд не знал, что его ждет в будущем.

«Оборотень…»

В то же время, пока потрепанный «Форд» мчался по дорогам ночного Лос-Анджелеса, в одной из квартир жизнь тоже не стояла на месте. Услышав звук закрывающейся двери, Ирма все ждала, что она откроется снова. Но этого не случилось. Кое-как заперев замки и поняв, что возлюбленный окончательно ушел, женщина медленно сползла по стене, закрыла лицо руками и, наконец, тихо дала волю слезам.

- Что будем делать? – было первым, что спросил Юрайя, когда троица покинула капеллу.

- Отдыхаем, а потом сразу к Горски, – решила Иола. – Пора заканчивать со всем спектаклем. Ну а саркофаг… Да пусть им подавятся.

Если насчет первого Сэм был согласен, то насчет Анкарского саркофага… Впрочем, он решил подождать следующей ночи и посмотреть, как дальше пойдут события. Уоррена куда больше беспокоило то, что Голливуд наотрез отказывался выходить на связь. Если про Джастина силач даже не думал (наверняка опять где-то забыл мобильный телефон или же вовсе потерял), то отсутствие информации про Лайонела и других начинало трепать нервы. Да и Фирузе эта… Зря ее там оставили, надо было увозить с собой и поместить под присмотр Веры Горски.

Так и не сумев дозвониться хоть до кого-нибудь, Сэм отправил СМС, что у них с ребятами все в порядке, они заночуют в Даунтауне и приедут попозже, так как образовались важные дела. Оказавшись в квартире №3 в апартаментах «Горизонт», он принял душ и спросил, что подруга планирует делать дальше.

- Я хотела позвонить Кану, узнать, как там дела, – было видно, что Павлиди беспокоится за европейских друзей не меньше, чем за американских. – Но подожду до ночи, наверняка все спят.

- Кан… – наморщил лоб Делец.