- Ты хотела спасти свою семью, – тихо закончила фразу Иола, закрывая глаза и плотно сжимая челюсти, чтобы не издать судорожный вздох.

Перед Дельцом снова встала необходимость сделать выбор. Справедливость требовала немедленно казнить наемницу, посланную Крэйвеном, а сострадание просило дать шанс на искупление. Павлиди чувствовала, что задержанная говорит только правду, хотя подобные манипуляции с целью надавить на жалость были частым приемом как среди людей, так и Сородичей. Но все же мало кто на пустом месте станет в таком контексте упоминать свою семью. Виктор, воспитывая Иолу, всегда говорил, что родные и близкие всегда должны быть превыше всего, всегда быть на первом месте. Только они поддержат в трудную минуту.

- Много вампиров в таборе?

- Шестеро, со мной и моим отцом, – ответила Фирузе, моргнув, и кровавые капельки скатились по щекам вниз. – Еще есть трое простых рабочих на ярмарке и Равнос, наша шувани.

- Шува… кто? – не понял Юрайя.

- Шувани. Цыганская ведьма, – вдруг сказал Джастин. – Что? – он непонимающе уставился на одновременно повернувшиеся в его сторону головы друзей. – Да, по телику видел, вот и знаю! И нечего на меня так пялиться!

- Клара хорошая, она всегда помогала табору, – Тореадор, вспоминая женщину-Равнос, слегка улыбнулась. – Именно она обучала меня цыганским порядкам.

- А ваши еще работают? – оживился неонат еще больше.

- Ярмарка открывается каждую ночь. Ты можешь прийти туда в любой момент.

Выслушав девушку, Сэм переглянулся с Иолой. После этого оба Бруха обменялись взглядами с другими членами группы и Айзеком. Не понадобилось ни единого слова, чтобы принять решение, но все-таки окончательный вердикт вынес именно Барон. Он кивнул Дельцам и поставил чистый стакан рядом с пакетом крови, который демонстрировал ранее. Сэмюэл встал с одной стороны от Тореадор, а Иола с другой. Общими усилиями они поставили Фирузе на ноги и усадили в освободившееся кресло. Джастин, не желая отставать, срезал ножницами уголок пакета и налил кровь в стакан.

Получив обещанное, Фирузе жадно выпила и ощутила, как возвращаются ее силы. Одного пакета было мало, конечно же. По крайней мере, ассасинка выпила достаточно, чтобы не испытывать сильную жажду крови и не кинуться на того, кто стоит ближе всех. Не хватало еще перейти с крови смертных на кровь Сородичей... Она ждала казни, которой не последовало. Что ж, значит, этот момент настанет сейчас, раз ее кормят хорошей кровью. Смертникам всегда перед гибелью дают хорошую еду.

- Сейчас ты слушаешь и киваешь, если хочешь сказать «да», Фирузе Бегум-хан, –

голос Иолы из дрожащего превратился в жесткий. – Как меня называли, я венгерская принцесса, а ты цыганская, но говорить буду именно я. Поняла?

Кивок.

- Я готова оставить тебе жизнь, но взамен потребую следующее: ты будешь делать только то, что говорим мы. Это ясно?

Еще один кивок.

- Хорошо. Про Крэйвена забудь, я не допущу, чтобы он навредил твоим близким, – Иола говорила и удивлялась самой себе, как легко удается вести себя так, словно она выступала перед важными Сородичами на светском приеме. – Подобный шантаж и угроза жизни непростительны, я добьюсь того, чтобы он получил суровое наказание. Полагаю, ты уже знаешь, чем мы занимаемся. Сейчас можешь говорить.

- Крэйвен передал все, – подтвердила Фирузе все опасения. – Тот Малкавиан…

- Малкавианка, – перебил ее Сэм. – Девушка была, не мужчина.

- Не девушка, – тихо поправила цыганка. – Мужчина.

Видя, что ее не понимают, Тореадор сказала, что Крэйвен четко указал ей на следующую цель. Та, точнее тот, кто в особняке Граута назвался именем Эйлин де Буа, не кто иной, как сбежавший из психушки сумасшедший, страдающий многогранным расстройством личности. В смертной жизни это выражалось не очень сильно, бедняга прекрасно помнил все, что делал, но воспринимал это так, как будто это происходило со стороны, а созданная в результате болезни личность была его другом. Элиас Дюбуа был Обращен неизвестным Сородичем, и болезнь ушла в худшую сторону. Он мог искренне считать себя тем, чья личность вылезала, а затем память стиралась подчистую. Элиас после возвращения к своей настоящей личности не помнил вообще ничего.

До того, как отправиться на поиски Иолы, Фирузе под конвоем Крэйвена пришлось лично принести этому Малкавиану Окончательную смерть. Пусть ему искусственно создали личность Эйлин де Буа, он мог ненароком что-то вспомнить и проболтаться. Пусть вероятность вспомнить содеянное была ничтожно мала, Крэйвен не хотел рисковать ничем. Схватив одного из детей, он поставил боевую цыганку перед выбором: либо она убивает Элиаса, или погибает этот ребенок, а следом за ним и остальные.

- Сами понимаете, что я выбрала.

- Не думала, что скажу, но ты уже принесла нам пользу,- произнесла Жизель. –Одним козлом меньше.

- Жаль его, – тихо добавила Кассандра. – Он был не в себе, не понимал, что с ним происходит и вот так закончил.

Не думая, что Сенешаль Виктора опустится до такого, Иола задумалась и вдруг ухмыльнулась. На недоумевающие взгляды она сказала, что ей в голову пришла замечательная идея. Если Крэйвен начал свою игру и причем такую подлую, то все они нанесут ему такой удар, от которого второй потомок Амелии уже не оправится. Павлиди хихикнула, что своими поступками Крэйвен дал ей карт-бланш на дальнейшие действия. По крайней мере, на суде она сможет продвигать теорию, что Крэйвен всегда завидовал Фэйт Линч и тому, что леди Амелия решила выбрать для себя другого Птенца, более толкового и сообразительного. Пользуясь тем, что она узнала от Фирузе, Иола легко сможет обвинить Сенешаля Будапешта в гибели Старейшины Тореадор.

- Сами видите, что происходит, – девушка развела руками, подразумевая не только новые факты, но и вообще все, что случилось за последнее время. – Война уже на пороге, мы должны к ней готовиться.

- Значит, решено? – спросил Юрайя. – С прежней жизнью покончено, и ты окончательно с нами?

- Угадал, – на лицо Брухи вернулась прежняя усмешка. – Дождемся наших Гангрелов и начнем действовать. Как говорится, кто нам мешает, тот нам поможет.

====== Глава 12. Чужой среди своих ======

Видя, что Мишонн то и дело впадает в некую прострацию, Лайонел предложил ей развеяться и затащил в первый попавшийся ночной клуб. Девушка успела только прочитать название, но даже этого ей хватило. На первый взгляд, в «Змеиной норе» не было ничего такого, но шестое чувство Гангрел подсказывало, что вскоре тут будет беда. Грин же был готов на все, лишь бы отвлечь подругу от происходящего и вернуть в нормальное состояние.

Проводив ее к барной стойке, Лайонел уселся поудобнее и предложил выпить по коктейлю. Пусть он не насытит, но хотя бы позволит вспомнить вкус. Поначалу Мишонн отказывалась, но все-таки позволила себя уговорить и заказала бармену «Маргариту». Получив стакан в руки, она сделала маленький глоточек и зажмурилась. Что если ее теперь стошнит? Слабокровные ведь могли употреблять пищу и напитки, в отличие от других Сородичей. Но сладковатый коктейль приятно обволок горло и не стремился наружу. Мишонн выдохнула. На нее резко накатили воспоминания.

-Эй, ты в порядке? – обеспокоенно спросил Лайонел.

- И да, и нет, – выдохнула вампирша, ставя стакан на стойку. – Лайонел, я не понимаю, что со мной происходит.

- А что происходит? – удивился тот. – Мы живем, тренируемся, все нормально.

- То-то и оно, что это ненормально!

- Расскажи, что происходит, – попросил Грин, мягко взяв руку девушки в свои.

Мишонн сделала еще глоток и заявила, что происходящее как раз не укладывается ни в какие рамки нормальности. То она считала себя Слабокровной и жила так всю свою вторую жизнь. То у нее вырывается Дисциплина и срабатывает как у нормального Сородича, и это не может не обескуражить. А потом вдруг начинаются тренировки по предложению друга, и новые силы вырываются наружу. Слишком быстрый прогресс, слишком быстрый.

Африканец, получив свой «Морской бриз», дождался, пока бармен отойдет подальше и поинтересовался, что же тут ненормального. Любой вампир обрадовался бы, узнав, что он не дохляк, который ничего не может. Любой бы вовсю начал использовать свои силы и получать от этого удовольствие, а не впадать в депрессию.