— Мое кольцо, — Елена делает необудманный шаг вперед, когда солнце вновь обжигает ее, — Отдай!
— Попробуй забери, — Майклсон подходит к раковине и безжалостно кидает украшение в диспоузер. Она подносит идеально наманикюренный пальчик к кнопке измельчения, и, весело улыбнувшись двойнику, нажимает ее.
— Нет! — Восклицает Гилберт.
— Пойдем, Ханна, — обращается Ребекка к Форбс, выходя с кухни, когда та, кинув неуверенный взгляд на Елену, все-таки идет за ней.
Ребекка выходит на веранду своего дома и довольно оглядывает живущей полной жизнью задний двор, — Это не слишком жестоко? — Аккуратно спрашивает Ханна.
— Да брось, наверняка Стефан уже нашел ее, просто придется ненадолго пожертвовать рукой, — мило улыбнувшись, отвечает первородная, но посмотрев на Форбс, ее лицо тут же становиться на несколько оттенков темнее, — Господи боже, ты и правда думаешь, что виновата в ее смерти, — ужасающе-спокойно резюмирует она.
Ханна усмехается, — Что? Я же говорила, что нет! — Она отпивает чуть ли не половину содержимого стаканчика, что до сих пор держит в руках, пока горло не обжигает смесь высокоградусной выпивки. Под подозрительный взгляд Майклсон она прокашливается, чувствуя скопившуюся влагу в уголках глаз, которую тут же спешит смахнуть.
— Прекрасно, — недовольно отвечает Ребекка, — Мало того, что дома дурдом, так теперь он еще и в твоей голове, — она забирает из рук Форбс стаканчик и тоже пробует вполне приятный, по ее мнению, коктейль.
Форбс непонимающе хмурится, — А что случилось дома?
— Ничего, — поддельно-радостно отвечает первородная, — За это же ты тоже начнешь ломать себе мозги, — она нервно теребит пальчиком бумажную поверхность стаканчика.
Ханна устало вздыхает, — Что стряслось?
— Не знаю я, что стряслось, я же уехала, — немного нервно улыбается Майклсон. Она немного медлит, как-то неуверенно смотрит на Форбс, но все-так продолжает, — Но, возможно, перед этим Ник и Элайджа чуть не разгромили весь дом, — Ханна вопросительно смотрит на нее, — Когда Элайджа в очередной раз приставал ко мне со своими бесполезными извинениями, Ник узнал, что он пытался убить тебя и буквально накинулся на него, — поясняет Ребекка. Она внимательно следит за реакцией Форбс, когда та как-то неестественно хмурит лицо, а взгляд ее уходит словно сквозь первородную, — Я подумала, это странно. Он конечно ненормальный, но с чего бы ему психовать из-за этого? — Усмехается первородная, она подозрительно смотрит на Ханну, не отводя пристальный взгляд. Она легко улыбается, той неестественно-ожидающей улыбкой, которая обычно никогда не предназначалась для Форбс. Ханна как-то растерянно-глупо качает головой. Она встречается взглядом с Майклсон, тут же жалея об этом, ведь он буквально обжигает. Форбс думает, что ей необходимо сказать хоть что-нибудь, но не совсем понимает, что именно, когда с глаз Ребекки словно пелена спадает. Она удрученно вздыхает, — Боже, прости, я просто так устала от всего этого, — первородная легко качает головой, — Конечно, даже если бы что-то произошло, ты бы рассказала мне, в отличии от всех тех лицемеров, что я знаю, — усмехается она. Ханна выдавливает из себя улыбку, она нервно облизывает губы, переводя взгляд куда-то в сторону. Зачем говорить то, чего толком-то даже не было? Тем более после такого странного выпада первородной! Она ведь не должна этого делать? Недоговаривать – не значит врать!
— Уже уходите? — Язвительно спрашивает Майклсон, когда из дома выходит Елена и Стефан. Они уже спустились с веранды, когда ее слова заставили двойника остановиться.
— Нет. Еще нет. Я так и не выпила, — она снимает с плеча сумку и вручает ее Сальваторе, а после подходит к пивной кеге, возле которой собралась небольшая толпа пьяных подростков и с легкостью встав на нее на руки, благодаря новообретенным вампирским способностям, пьет из небольшого кранчика льющуюся темную жидкость. Пораженная толпа радостно ликует, пока Гилберт не встает на ноги, тыльной стороной ладони стирая с уголков рта мелкие капли выпивки. Форбс осторожно переводит взгляд на Ребекку, буквально на физическом уровне чувствуя, как сильно та раздражена, — Теперь можем ехать, — Елена забирает у Стефана сумку и уверенной походкой направляется к выходу с большого участка. Народ быстро забывает про триумф двойника, но первородная, которая до сих пор прожигает взглядом ее удаляющуюся фигурку – нет.
— Ну, зато она ушла, — не слишком-то обнадеживающе произносит Ханна, весело улыбаясь. Но улыбка быстро пропадает с ее лица, когда вновь посмотрев в сторону парковки, она замечает Эйприл с Кевином и его свитой возле его машины, — Я пойду проверю, все ли у них нормально, — кивнув в сторону Янг, говорит она, направляясь прямиком в высокому резному забору. Подходя, она слышит их активные обсуждения чего-то и громкий смех, преимущественно шатенки.
— О! — Восклицает Эйприл, — Ханна! Ты как раз вовремя. А мы собираемся поехать к Кевину, — сообщает она, немного смущенно смотря на парня рядом, что спешит объяснить ее слова.
— Шериф узнала о нарушении комендантского часа, скоро здесь всех разгонят, — усмехается он, — Так что продолжаем у меня. Присоединяйся, малышка. Будет весело, — уверенно заявляет Келвин.
— Это плохая идея, Эйприл, — обращается Форбс к шатенке, игнорируя парня, — Поехали домой? — Аккуратно просит она, понимая, что девушка явно находится уже под высоким градусом.
— Но я же только начала веселиться! — Протестует Эйприл, — Прости, Ханна, но я поеду! — Улыбаясь, она садится в машину Кевина, когда тот открывает ей дверь.
— Она поедет, — весело резюмирует он, — А ты? — Незатейливо спрашивает Кевин, он до сих пор не захлопывает дверцу, приглашающе продолжая держать ее для блондинки.
Дом Кевина Келвина похож на своего хозяина – такой же пафос снаружи и абсолютная пустота внутри. Она уже была здесь несколько раз. И, вообще-то, Ханне нравился его прошлый минимализм. Сейчас же он стал более обжитым, такое бывает, когда его мать возвращается из очередного недолгого загула. Она уезжает с периодичностью раз в несколько месяцев, оправдывая свое отсутствие работой, но на деле – и муж, и сын прекрасно знают, что это не так. Зато потом, когда она снова возвращается – ее хватает на какое-то время, чтобы побыть примерной матерью и женой. Все знают, что происходит, но делают вид, что все нормально. Ужасное кредо. Ханне было больно от того, что это в принципе есть и от того, что это происходит с ним. До того, разумеется, как она поняла, что он манипулятивный мудак и их пере-дружбе недо-отношениям пришел конец.
Черт бы побрал Эйприл, Форбс думала, что больше никогда сюда не вернется. Ханна заходит в дом, сразу же теряя Янг из вида, что ее несомненно напрягает. Шатенка побежала в зал, где на больших угловых диванах упала в небольшую кучку уже пьяных подростков, которые занимаются распаковкой напитков. На удивление, людей здесь оказалось много и некоторые все еще продолжали приходить, хотя казалось бы – все они буквально пол часа назад развлекались у Ребекки.
Девушка идет в единственное свободное от народа места – на светлую просторную кухню. Она проходит вдоль белоснежных начищенных столешниц, бездумно ведя по ним рукой, пока не доходит до плиты. Блондинка придирчиво осматривает массивную кастрюлю и сковородку на ней. Она усмехается, когда открыв стеклянную крышку, видит карри – эта женщина никогда не готовила ничего другого, — Место встречи изменить нельзя, — Ханна оборачивается на веселый голос Джереми. Он стоит, расслабленно облокотившись на дверной косяк, держит в руках красный стаканчик, — Зачем мы вообще ходим на вечеринки, если ни с кем не общаемся? — Непонимающе спрашивает парень, проходя в комнату, он отпивает напиток.
— Лично я тут из-за Эйприл – я была бы ужасной бывшей подругой, если бы отпустила ее сюда одну, — пожимает плечами Форбс, — А вот по поводу тебя у меня большой вопрос, — Гилберт приподнимает вверх стаканчик.
— Принести тебе пива? — Блондинка качает головой.
— Нет, я уже выпила у Ребекки, — она лениво облокачивается на кухонную тумбу, складывая руки на груди.
