Тот возраст давно прошёл, но я не могла проститься с детской мечтой. Я отчаянно цеплялась за сказку как за спасательный круг. Мне всё еще хотелось быть беззаботной и верить в чудеса. Я не была готова проститься с детством, хотя, по иронии судьбы, это произойдёт через неделю. Мне официально исполнится восемнадцать, и придётся проститься с комнатой принцессы, как только я уеду в университет. Мама сказала, что сделает из неё нормальную комнату для девушки.

Рон подошёл к кровати и посадил меня на край. Потом включил прикроватную лампу и осмотрелся.

– Ого, – произнёс он.

– Ага, я так и не выросла, да, Рон?

Мужчина с кривоватой улыбкой осмотрел меня.

– Ты точно выросла, а вот твоя комната – нет.

Я показала ему язык. Бросив сумку на пол, я встала на нетвёрдые ноги и пошла, шатаясь, в сторону ванной комнаты.

– Мне нужно в душ.

– Что ты делаешь? – с ужасом спросил Рон, когда я начала стягивать с себя платье.

– Иду в душ, – повторила я бесцветным голосом.

– А ты не можешь раздеться там?

Я повернулась. Он стоял ко мне спиной и пялился на стену. Я хихикнула.

– Я быстро, – сказала, и вошла в ванную.

Десять минут под горячим душем заставили меня так разомлеть, что я едва удерживала в руке зубную щётку. Я с ужасом думала, что мне ещё придётся пересечь всю комнату, чтобы добраться до кровати. Закончив чистить зубы, я выполоскала рот. Достала из ящика расчёску и поняла, что ноги меня уже совсем не держат. Прислонившись к стене, я сползла вниз и села на полу. Вытянув ноги, я слегка наклонила голову вперёд и начала лениво расчёсывать волосы.

Через пару минут в дверь постучали. Я не могла уже даже ответить. Веки тяжелели и опускались. Я с трудом держала голову хоть сколько-нибудь поднятой.

– Мэл? – позвал Рон, и в ответ я невнятно буркнула. – Мэл, с тобой всё хорошо? – В этот раз у меня не было сил сказать даже короткое «да». – Я вхожу.

Тут же дверь распахнулась, и Рон присел рядом со мной на колени.

– Эй, что ты делаешь? – тихо спросил он, забирая у меня расчёску.

Я собрала всю волю в кулак.

– Пытаюсь рас… че… саться, – икнув, сказала я.

Рон кинул расчёску на столик рядом с раковиной, поднял меня на руки и понёс. Мне было всё равно, куда и зачем, лишь бы он не выпускал меня и всю ночь окутывал всеми этими мышцами. И запахом. Да, запахом. Я вдохнула поглубже и счастливо прикрыла глаза. Мне больше не нужно было бороться с собой и думать о том, как добраться до кровати. Я была уверена, что Рон обо всём позаботится.

«Возможно, даже будет стеречь мой сон всю ночь», – подумала я, счастливо зарываясь в гору принцессовых подушек. Я почувствовала лёгкий поцелуй в висок буквально за секунду до того, как провалилась в сон.

Утро встретило меня недружелюбным стуком прямо в лобную кость. Я приоткрыла глаза и села на кровати. В комнате был полумрак, шторы были задёрнуты, жалюзи опущены. Благослови, Боже, мою предусмотрительность. Я повернулась к прикроватной тумбочке, чтобы посмотреть, который час, и заметила стоящую на ней бутылку воды и рядом – баночку с обезболивающим. О, такой предусмотрительной я ещё не была.

Я выпила две таблетки, и медленно сползла с кровати, чтобы сходить в душ. Мне нужен был чай. Большая чашка крепкого сладкого чая. Как можно быстрее приведя себя в порядок, я вышла из комнаты, и застыла. Из коридора открывался отличный вид на кухню, где за стойкой сидела моя мама и смеялась над чем-то, что рассказывал… Рон. Парень был помят, как будто только что проснулся.

Я моргнула раз. Потом ещё раз. А потом  ко мне обрывками стала возвращаться память. Ох, чёрт. Я чуть не застонала вслух. Я опять совершала ту же ошибку. Наступив на горло своей гордости, я опять ему позвонила, и практически вынудила Рона приехать и позаботиться обо мне.

Джемма вчера перебрала сильнее, чем я, так что она уехала первой с вечеринки. Я плохо помнила, что было после её отъезда, но самые яркие моменты – такие, как когда Рон носил меня на руках – я помнила хорошо.

Теперь я стояла в коридоре своего дома и смотрела на то, как моя мама беззаботно общается с Роном, как будто он каждое утро завтракает у нас. Я медленно пошла в сторону кухни, не зная, как он объяснил маме своё пребывание в нашем доме.

Как только я появилась в дверном проёме, мама повернулась ко мне с улыбкой.

– О, дорогая, ты проснулась.

– Да, доброе утро, – пробормотала я, не сводя взгляда с Рона. Я надеялась, что он хотя бы намекнёт о версии для мамы.

– Мэл, с твоей стороны было очень великодушно позволить Рону остаться у нас, пока семья его  друга из-за сгоревшего дома ночевала у него в квартире. Только надо было выдать парню постель. Неудобно спать на диванной подушке, к тому же для такого большого парня тот крохотный плед тоже не совсем комфортный.

Я уставилась на Рона широко открытыми глазами. Я была в шоке, что он придумал такую историю, чтобы объяснить моей маме, что делает в нашем доме с самого утра.

– Ну, давайте, завтракайте, а мне пора бежать.

– Далеко? – спросила я.

– На работу, – ответила мама, как будто я задала самый идиотский в мире вопрос.

Хотя, если перевести взгляд на часы, показывающие почти девять часов, её взгляд был вполне оправдан. Мама вышла из кухни, и я повернулась к Рону. Я не знала, как вести себя этим утром и что говорить. Мне было стыдно за своё состояние предыдущим вечером. Но я совершенно не сожалела, что позвонила ему.

Помявшись на месте пару минут, я развернулась к кофемашине и подставила под неё чашку. Пока она с шипением и грохотом готовила для меня утренний напиток богов, вышла моя мама, и, коротко попрощавшись с нами, покинула дом.

Я смотрела на то, как наполняется чашка, и рассеянно думала о том, что вообще-то хотела чая.

Всё это время Рон молчал, и меня это напрягало. Как только кофемашина тихо пикнула, извещая о готовом напитке, я вытянула чашку и, вздохнув, повернулась снова к Рону лицом. Присела напротив него и добавила сахар в кофе. Налила сливки. И всё это в долбаной тишине. Неловко, думаете? Чертовски. Я хотела бы начать разговор, но в голове как будто была пустота и такое ощущение, что там гулял ветер.

Рон наблюдал за каждым моим движением, и я подумала, что он ждёт от меня каких-то слов.

– Слушай, – начала я, сделав глоток кофе. – Спасибо, что привёз меня вчера домой. И то, что… – Я махнула рукой в сторону гостиной. – Остался, чтобы присмотреть за мной. И за таблетки с водой. В общем, спасибо, что позаботился обо мне. Теперь ты можешь уходить.

– Что, если я не хочу? – спросил он тихо.

– Что? – Я резко вскинула голову и посмотрела на него. Мужчина всматривался в моё лицо так пристально, как будто пересчитывал мои реснцы.

– Может, я не хочу уходить, – сказал он и откинулся на стуле.

Мужчина сидел там во всём своём чёртовом великолепии. Взрослый, статный, в меру накаченный, уверенный в себе. В некоторой степени даже самодовольный.

– А как же твоя девушка? – спросила я, ощутив привычный укол в грудной клетке.

– Ты хочешь о ней поговорить?

– Я не хочу, чтобы мне было больно, – тихо сказала я, глядя в свою чашку.

Рон наклонился вперёд.

– Почему тебе будет больно? – спросил он.

Я перевела взгляд на его лежащие на столе ладони. Господи, как же мне хотелось, чтобы он касался ими моей кожи.

Как можно было ответить на его вопрос, не озвучив очевидного факта? Потому что я люблю тебя? Потому что берегу себя для тебя? Потому что ты – единственный, кто имеет значение? Или, может, начать с того, что все эти чувства не взаимны?

Я почувствовала, как Рон дотронулся пальцами до моей щеки. Едва ощутимое касание, которое сводило с ума и заставляло мир кружиться вокруг. Словно только мы двое статичны, а всё окружающее нас пространство вихрем закручивается, создавая хаотичный фон для того самого важного, что происходит между нами.

– Посмотри на меня, Мэл. – Слова скатывались с его языка таким голосом, каким обычно соблазняют. Сводят с ума и разрушают твой мир.