«Свидание испорчено, и чья-то ревность мне поднадоела!» — закричал таракан, который очень любил делать выводы.

— Ангелочек, пойдём? — обернулся ко мне Костя.

— Нет, благодарю за такой прекрасный вечер. Для начала разберись с Кариной. А потом я подумаю, нужен ты мне или нет!

Я развернулась, захлопнула дверь подъезда.

«Лесом, лесом, лесом — полем», — завопили хором мои тараканчики, активизировались… Вот ведь молчат иногда, а сегодня прям не заткнуть. «Правильно», — подтвердила душа. А может, это была не душа?

Внутри ворочалась ревность. Вот ведь глупость! Поселилось что-то недоброе, нехорошее… Хочется сделать или совершить поступок, какой — сама не решила, но тараканы придумывают пакость. Люблю Костю, ненавижу Карину. Причём логически понимаю, что всё совсем не так, как мне подносит бывшая подруга, но меня переполняла ненависть к ней. Наверное, все эти годы я носила это чувство в себе.

Вернувшись домой, я с чувством хлопнула дверью. Мама возилась на кухне.

— Мамуля, а не испечь ли нам пирог? Да и папе будет приятно, что дочка навык не потеряла.

— Дочушка, а что ты дома? Я думала, вы с Костей пошли гулять, как в старые добрые времена.

— Не, мам, он с Кариной пошёл.

— А при чём тут Карина? Он же вроде, как и не был с ней от слова «никогда», — мама от растерянности даже присела на стул.

— Да она встретила меня около подъезда и расписала политику партии на ближайшее время. И сказала мне проваливать подобру-поздорову. Как-то так. Всё, давай делать пирог, — я присела напротив неё.

— Аня!!! Перестань! — мама встала в позу. — Когда ты перестанешь бегать?! Какая Карина? Он один-одинёхонек был с того момента, как ты уехала! Ты сбежала от проблем и бегала от них почти пятнадцать лет! А он тебя ждал, все эти годы ждал. Пока ты по трахарям носилась!!! Дура!!!

Вот таких слов я от мамы не ожидала. Какая Мавритания? Вот тут у меня уже шок: мама моя, всегда ласковая и добрая, способна на такие слова?!

Раздался звонок в дверь. Я резко подскочила и, не открывая её, спросила:

— Кто?

— Костя. Ань, давай поговорим ещё раз.

Решила всё же ему открыть. Что ж, послушаем ещё одну сказку. За все эти годы двух фантазёров мне хватило. Один Кернилс чего стоил! Его басни буду детям рассказывать. Ну-ну, заходи, сказочник. Зайдёт и будет мне утверждать: «Она за мной сама бегает много-много лет. А я святой был».

— Слушаю, Костик, твою сказочку.

— Почему сказочку? — спросил Костя обиженным голосом.

— Аня, а кто пришёл? — мама выглянула из кухни. — Костя! Здравствуй!

И тут же бросилась его обнимать. Он наклонился к её плечу, и она взъерошила ёжик на его голове.

— Здравствуйте, Альбина Каримовна.

— Как твои дела, Костя? Давно тебя не видела. Надолго ты приехал или опять в командировку умотаешь? Так, ладно, всё расскажешь после, а сейчас — мыть руки, и пошли пить чай.

— Мам, я что-то не поняла, а что это сейчас было?

— Доча, а мы всегда поддерживали отношения с отцом Кости. Виктор нам очень помог, когда Андрюше стало плохо. Да и ты тоже хороша! Такая-сякая, сбежала, — хмыкнула мама. — Слово бы хоть сказала. Написала бы хоть скупое: «Жив, здоров, пришлите денег».

— Ну мам! Я же звонила.

— Что мам? Не мамкай! Один раз позвонила и что сказала, а? Почти дословно говорю твои слова: «Мама мне надо прийти в себя». Не слушаетесь старших. Вот сдался тебе этот африканец!

— Красиво ухаживал. И потом, я тебе говорила, почему уехала, и Костя знает!

— Ага, и повелась. Вот что домой не поехала, как Александра не стало, а? Учишь вас, учишь, а вы всё на грабли умудряетесь наступить. Да, конечно, потом есть, что вспомнить. А цена какая?! Вот наказать бы тебя, как в детстве. В угол поставить и лишить сладкого. Жаль, что теперь этого не сделать, жизнь уже наказала.

— Мамуля, да ты меня в угол никогда не ставила и не наказывала!

— Значит, упустила. Зря.

Помогала накрывать маме на стол, зашёл Костя. Присел рядом со мной на диванчик. Надо же, никогда не замечала, что у нас такая маленькая кухня. Он своими «габаритами» буквально сдавил её до нескольких метров.

Мама посмотрела на нас:

— Ой, а что это я с вами тут сижу? Меня ж Галя просила зайти. Ангелочек, мы пирог позже поставим.

— Мам, ну что ты придумываешь?! Мы в комнату пойдём поговорим. Хорошо? Костя, пошли, — сказала я, тронув его за руку.

— Да, конечно. Альбина Каримовна, мы поговорим, а потом придём чай пить с пирогами.

— Хорошо, пирог пока поставлю. Ань, ты какой пирог хочешь? Курник? У меня как раз мясо же разморозилось. Идите, поговорите, вам надо многое обсудить.

— Да, пойдём мы, пока мой Ангелочек себе ничего не на придумывала, — Костя ласково потянул меня за руку.

А что уже придумывать? Закрылась дверь моей спальни — губы накрыл страстный поцелуй. Ну какие могут быть мысли, когда по коже бежит электрический разряд, а бабочки в животе сошли с ума?

— А может, мы поедем ко мне?

Я чувствовала, как сильно он меня хочет. Целует меня — и всё, я пропала.

За дверью послышались громкие голоса, и один из них Карины. Что-то случилось?

Мы вышли из комнаты, тут всё смешалось. Видела лишь одну картину: мамочка сидит рядом с папой, а Карина к стене прижалась, руки сложила, стоит и приговаривает:

— Я не хотела… Не думала, что так всё… обернется… я только поговорить хотела…

Подбежала к родителям, спросила, что случилось. Мама не реагировала, взгляд её будто стеклянный. Папа не шевелился, посинел весь. Надо вызывать скорую.

Бригада состояла из фельдшера и медбрата. Они оказали первую помощь папе. Маме поставили укол, она уснула на диванчике. А папулю переложили на носилки и забрали в больницу. Мы с Костей поехали следом на его машине. Зашли в приёмный покой, я побежала, не разбирая дороги перед собой. Отца везли по длинным белым коридорам на каталке прямиком в операционную. Дальше нас не пустили, и нам пришлось ожидать. Около окна стояли неудобные стулья. Сколько времени ждать? Хоть бы операция прошла успешно. Я молюсь всем богам. Может, мне зачтётся, что каждое утро в пять утра вставала и молилась? Ходила по коридору, от ожидания и тревоги разболелась голова. И Косте, наверное, надоело мое хождение туда-сюда. Он притянул меня и усадил на коленки. Прижал меня крепко-крепко к своему телу и зашептал слова успокоения. Но для меня словно всё в тумане, и его слова проходили фоном. Наконец-то из двери операционной вышел врач.

— Мы сделали всё возможное, чтобы спасти Андрея Дмитриевича. И надо дождаться утра. А вам лучше поехать домой. Он сейчас в реанимации, — уставшим голосом, но с нажимом говорит нам хирург.

Из больницы я выходила в растрёпанных чувствах. В глазах от слёз туманно. Если бы не Костя, который сейчас поддерживал меня за руку, то свалилась бы тут же рядом в обморок. По дороге домой мы оба молчали. Я не могла ни о чём говорить, да и Костя был сосредоточен на дороге. Его руки сжимали с силой руль, а я словно приросла к сиденью, и слёзы катились по щеке.

— Не плачь, моя родная девочка, — парень повернулся ко мне и стёр слёзы.

— Милый, смотри на дорогу. Всё хорошо. Как Марьяшке сообщить?

— В смысле? Ты знаешь где она?

— Конечно. Привезла с собой в чемодане.

— Шутишь?

— Шучу, милый, но я позже расскажу всё, что связано с сестрой. Как только с папулей всё будет хорошо. Будем решать проблемы Марьянки вместе.

— Ангелочек, я у вас останусь ночевать, — говорит мне Костя, когда мы почти подъезжали к дому.

По нему видно, что переживает. Подъехали к подъезду, там стояла Карина, смотрела на меня, почти не мигая. Чуть ли не готова плюхнуться на землю.

— Анечка, прости меня.

— Да иди ты уже с миром! Не до того мне, — отмахнулась от бывшей подруги.

Зашла в квартиру: (описание бы еще какое-то не знаю что-то просится)

— Дося, как папа? — мамочка проснулась, уже сидела на диване. Руками обхватив себя за плечи.

— В реанимации.