— Ах так! — Лили переполнила досада, и она словно стала задыхаться. — Тогда!.. Тогда!.. — она не знала, что сказать, и растерялась под пристальным взглядом равнодушных глаз. — Тогда почему вы не разговариваете со мной?

Парень не отвечал. Он смотрел на неё, не моргая, и Лили за пару секунд испытала бурю эмоций: обида сменилась злостью; злость — отчаянием; отчаяние — смущением. Она поняла, что ведёт сейчас себя, как малый ребёнок, и, надеясь, что щёки её не покрылись багрянцем, отчего-то с трепетом ждала ответа. Но парень всё молчал.

— Если вы не собираетесь мне отвечать, то можете уходить из моего дома.

— Хорошо, — спокойно отозвался парень.

Он неторопливо отодвинул угол одеяла и сел на кровати, свесив ноги. Ступни были перебинтованы: совсем недавно Финна вымыла и обработала раны. Лили с комом в горле наблюдала, как парень робко, неуверенно встаёт на ноги, опираясь то на матрац, то на прикроватный столик, и приглушённо пыхтит. Он постоял так немного, а потом, бросив взгляд на дверь, сделал маленькие шаги. Первый… Второй… Третий… Парень уже почти добрался до двери и вытягивал руку, чтобы схватиться за дверной косяк и передохнуть, когда Лили со слезами на глазах выкрикнула:

— Это эгоистично!

Парень тут же вздрогнул и, потеряв равновесие, глухо повалился на пол, тщетно размахивая в воздухе руками. Снова стал подниматься, пока Лили тёрла щёки от слёз и кричала ему в спину:

— Так неправильно поступать! Нужно быть благодарным тем, кто спасает! А то, как вы себя ведёте, это… это свинство!

— Что здесь происходит? — В коридоре появилась встревоженная Финна и с округлёнными глазами глядела на рыдающую Лили и беспомощно ползающего по полу парня. — Лили, милая, почему вы плачете?

По растерянному лицу Финны было видно, что она не знала, что делать: помогать запыхавшемуся парню или успокоить хозяйку, — но всё же выбрала второе. Она прижала к себе Лили и, поглаживая её волосы, часто-часто целовала в макушку.

— Финна, этот неблагодарный человек собирается уйти, даже не сказав доброго слова своим спасителям. Мы столько для него сделали, а он… — Лили вновь уткнулась в грудь старухи, судорожно вздрагивая плечами.

Финна озадаченно посмотрела на парня, и он горячо заговорил:

— Я имею на это полное право! Я не просил, чтобы меня спасали! Почему все богачи считают, что могут держать других в неволе, только потому, что у них есть деньги?! У меня есть руки и ноги и я могу идти куда захочу, и делать, что захочу!

— Не горячитесь так, сиротка, вас здесь взаперти никто не держит. — Финна подошла к парню и довела его до стула. — Госпожа Лили подобрала вас только по доброте душевной и совсем ничего не требует за это.

— А вот и требую! Я требую благодарности, а не холодного равнодушия!

— Ну всё, хватит, — мягко сказала Финна. — С сей минуты никто больше не будет кричать и пытаться уйти из дома. Давайте, я лучше почитаю вам книгу. — Ей никто не ответил: Лили, надувшись и скрестив руки, смотрела на парня, и парень исподлобья таращился на неё. — В таком случае… раз никто не возражает, то я ненадолго отлучусь, чтобы взять книгу и очки.

Финна неспешно посеменила к двери, что-то бормоча себе под нос про детей, а потом и вовсе скрылась в коридоре.

— Как ваше имя? — не отрывая от парня взгляда, приглушённо произнесла Лили. Ей не нравилось такое отношение к себе, поэтому решила, что накажет строптивого подопечного, если вновь не получит ответа.

Парень отвернул голову в сторону окна, не проронив ни звука.

— Ах так! Тогда!.. Тогда вы будете Пиппи — так звали хромую собачонку, которая сломала себе лапу, попав под несущуюся тройку лошадей, и вскоре от этого умерла. Прекрасное имя, не так ли?

Лили, приподняв подбородок, победоносно глядела на парня, который по-прежнему смотрел в окно и хмурился, сжав губы.

В комнату вернулась Финна, уселась в кресло, мельком глянув на Лили и Пиппи, и на старческий распев принялась читать про рыцаря и принцессу. Только её никто не слушал.

***

Прошла неделя, и на двор лошадиной фермы приехал извозчик, чтобы отвезти Лили и Финну в город, но Лили послала его обратно, попросив передать отцу, что ей очень нравится жить в умиротворении с природой. Это было правдой, но всё меркло по сравнению с целью, которую Лили намеревалась тут закончить.

Всю неделю она большую часть дня проводила рядом с Пиппи, и они оба сидели в холодном молчании за исключением тех моментов, когда Лили позволяла себе делать замечания в адрес его манер и речи. Он был выше неё, но слабее физически, и она это знала. А ещё она знала, что если Пиппи поднимет на неё руку, то заслужит наказание от Финны и её самой, — Лили хозяйка в этом доме, и её слова были законом. Поэтому она требовала не стучать ложкой по тарелке и ходить прямо и бесшумно до тех пор, пока Пиппи, сжимая губы, не исполнял сказанное, а потом и вовсе брал в привычку. Так Лили одерживала победу за победой в их безмолвной войне и очень гордилась этим.

— Не стоит так ярко выражать своё недовольство: этого никто не любит, — свысока говорила Лили, когда сделала Пиппи новое замечание. — Не хмурьте брови и не сжимайте больше губы, это выглядит некрасиво.

Пиппи искоса взглянул на Лили и, сжимая кулаки, сказал:

— Меня не волнует, как это выглядит.

— Не пререкайтесь, Пиппи. Ваше поведение сегодня отвратительно. Никому нет дела, что вас волнует: всем нужно исключительно исполнение определённых правил, так что будьте добры, Пиппи, соблюдать их, как все приличные люди.

— Гас, — нахмурившись ещё сильнее, произнёс Пиппи. — Меня зовут Гас. — И ушёл.

Лили изумлённо смотрела на узкую, с непропорционально длинными руками и ногами фигуру, уходящую прочь с садовой дорожки. И удовлетворённо улыбнулась.

Однако в глубине души её не покидали тревога и раздражение. Она одерживала над ним победы, но не чувствовала, что он покоряется ей, не чувствовала его благодарности. Она учила его всему, что необходимо в обществе, но её уроки, пусть и соблюдались, не давали должных результатов. Лили искала способа сблизиться с Гасом. И такая возможность ей выпала.

В тот же день Финна уехала по неотложным делам в город на несколько дней, и Лили и Гас остались вдвоём в господском доме. Их вечер прошёл, как обычно: Лили читала роман, а Гас неподвижно наблюдал за рыжими языками огня, пылающими в камине, и думал о чём-то своём. Вскоре они отужинали и разошлись по комнатам спать.

Лили, вздрогнув, проснулась от оглушительного грохота, от которого дрожал сумрачный воздух. По крыше и стёклам звонко барабанил дождь, а ветви деревьев колыхались на ветру, отбрасывая чёрные уродливые тени, скачущие по стенам. Яркий свет озарил комнату, и вновь раздался оглушительный грохот, ещё долго барабанивший вдалеке.

Лили до дрожи во всём теле боялась грозы. Она вздрагивала от резких звуков и, зажимая уши, звала Финну. Но Финна не приходила к ней и не обнимала её, успокаивающе нашептывая на ухо и целуя в макушку, как раньше. Она уехала.

Вскрикнув от очередного раската грома, Лили выскочила из кровати и побежала в комнату Гаса. Дрожащей рукой она распахнула дверь и бросилась к кровати — его там нет. В комнате гулял промозглый ветер, и аккомпанементом к дроби дождя стучала оконная рама. Было пусто и сыро.

Лили побежала по коридору, закрывая руками голову и судорожно оглядываясь. Ночной сумрак разгонял жёлтый свет из гостиной, и, поспешив туда, Лили увидела, что в камине слабо горел огонь, пожирая уже обугленные полена, и рядом с ним, зажавшись в угол, каменным изваянием сидел Гас. Лили бросилась к нему, на несгибаемых ногах села рядом и зашептала. Но её голос утонул в грохоте грозы.

— Гас! — крикнула она громче. — Мне страшно!

Гас, моргнув, притуплённым взглядом посмотрел на неё, словно говоря: «А что я могу с этим поделать?»

— Сходи возьми вон ту книгу и почитай мне!

Гас, поджав губы, притянул ноги к груди и еле слышно проговорил:

— Я не умею читать…

Изумление прервал новый раскат грома: Лили звонко вскрикнула и, сама не зная от чего, вцепилась в руку Гаса. Холодную и мелко дрожащую.